Рождество в твоих руках (ЛП)

Украшенная рождественская елка сверкала в лунном свете, парты и печь были не более чем черными контурами на почти таком же черном фоне.

Снаружи что-то шевельнулось, рядом с качелями, которые висели на одной из ветвей большого дуба.

Вероятно, бродячая собака или койот.

Над верхней губой Сойера собрались капельки пота, и рука, в которой он держал кольт, стала влажной. Рана на левом плече пульсировала с каждым ударом сердца.

(Может быть, я не в себе). В конце концов, он женился на женщине, которую знал всего лишь два дня, большую часть времени которых он провел в постели с высокой температурой, если конечно опиесодержащее средство не притупило его разум.

«Разве недостаточно доказательств, что я потерял рассудок?»

Мужчина подавил, готовый вырваться, грубый смешок, и ослабил хватку на оружии. Каждый инстинкт побуждал его проявлять особую осторожность.

Тогда он вновь это увидел – тень, которая двигалась сквозь тьму.

Сойер надеялся, что Пайпер не проснется и не вернется, чтобы засыпать его вопросами, потому что в этот момент тень приняла четкие очертания человека. Человека, которого он узнал по осанке и по тому, как небрежно он держал винтовку, разместив ее поперек предплечья.

Прошло много времени с тех пор, как он работал с Честером Даггинсом, и минуло много лет с тех пор, как он видел его. Так много лет, что Сойер был уверен, что Честер должен уже целую вечность лежать на всеми забытом кладбище в уединенной могиле.

– Я знаю, что ты там, МакКеттрик, – прошипел Даггинс так тихо, что его едва ли можно было услышать. – Выходи, тогда мы покончим с этим, и я смогу забрать свои деньги.

Сойер бросил быстрый взгляд в сторону задней комнаты и помолился, чтобы Пайпер осталась лежать в постели. Но естественно, она сразу вскочит, как только услышит неизбежные звуки выстрелов. И если на земле замертво будет лежать Сойер, Даггинс непременно хладнокровно избавится и от нее.

Мужчина глубоко вздохнул, подошел к двери, отодвинул засов в сторону и осторожно повернул ручку. Когда Сойер вышел на крыльцо, курок его кольта уже был взведен.

– Даггинс, – сказал он дружелюбно. – Я думал, ты мертв.

Второй мужчина тихо рассмеялся. В темноте ночи он был только контуром, в котором можно было разобрать лишь очертания шляпы и винтовки. Сойер искренне надеялся, что неизвестный противник не мог видеть его более отчетливо.

– Я был близок к этому два или три раза, – ответил мужчина. Он громко откашлялся и сплюнул. – Я думал, что на днях отправил тебя на тот свет. И тогда до моих ушей дошло, что ты все еще жив. Там, в салуне «Ущелье». Я хотел переждать пургу и продолжить путь. Одна из местных дам спрятала меня в своей комнате, когда я вдруг услышал, как она сказала, что ты все еще жив-живехонек, и уютно устроился у школьной учительницы.

Сойер не двигался. Он знал, что Даггинс просто хотел отвлечь его и заставить приблизиться к нему. И он также знал, что это противостояние может закончиться только тем, что один из них будет лежать мертвым на земле.

Ни в коем случае он не оставит Пайпер на милость Даггинса, которой, насколько он знал, у него не было.

– Я никогда не думал, что ты являешься трусом, Честер, – сказал Сойер таким тоном, будто они вели переговоры о цене за лошадь, или участок земли.

Даггинс напрягся и слегка приподнял свою винтовку.

– Я устал бегать за тобой, МакКеттрик. Я с трудом добрался до этого захолустья, прежде чем ты приехал сюда на поезде. А тут еще этот чертов снег. Всю прошлую неделю Ванденбург дышал мне в затылок, я должен, наконец, прикончить тебя, – мужчина сделал короткую паузу и снова плюнул. – Если в ближайшие дни все газеты не напишут о твоей смерти в Техасе, я не увижу своих денег.

Сойер не удивился, что за покушение был ответственен Ванденбург. Он уже давно подозревал это.

– Это было бы слишком досадно, – вернул он.

– Кончай с этим? – набросился на него Даггинс. – Все это не зашло бы настолько далеко, если бы ты держал свои руки подальше от жены Ванденбурга. Тогда бы мы просто сидели за нашими любимыми напитками и вспоминали старые добрые времена.

– Это не меняет того факта, что ты повел себя, как жалкий трус, – ответил Сойер, пребывая в хорошем расположении духа.

Он услышал возню в здании школы и понял, что его время вышло. Пайпер проснулась, и в любой момент зайдет в класс увидит, что он стоял на улице перед дверью. Все тем же веселым тоном он продолжил.

– Ты выстрелил в меня без предупреждения, прямо посреди метели, Честер. Ты это сделал только потому, что знаешь, что в честном бою у тебя нет против меня ни одного шанса.

Он спустился с крыльца и сделал несколько шагов в сторону. Даже если Даггинс выстрелит и промахнется – надо надеяться – по крайней мере, не было никакой опасности, что он попадет в Пайпер.

– Я уже сказал, что мне надоело гоняться за тобой, – пожаловался Даггинс. – А теперь остановись и стой спокойно, чтобы мы могли покончить с этим.

– Я уже приготовил свой кольт, – предупредил Сойер. – Даже если ты в меня попадешь, в чем я сильно сомневаюсь из-за темноты, я успею выстрелить хотя бы один раз, возможно, даже два или три. И ты прекрасно знаешь, я всегда попадаю в цель. Так почему бы тебе просто не положить винтовку на землю, отойти на несколько шагов в сторону и поднять руки, пока никто не пострадал?

Даггинс презрительно рассмеялся.

– О, парень, ты всего лишь пытаешься вытащить свою голову из петли. Не трать мое время, на этот раз я хочу окончательно избавиться от тебя.

Сойер увидел, как Даггинс повернул ствол в его сторону и нажал на курок. Но прежде чем ему удалось выстрелить, ночь взорвалась вспышкой света и взрывом пороха. Звук был настолько громким, что стекла школы задребезжали.

Даггинс упал с пугающей элегантностью танцора, который умер в середине пируэта мгновенной смертью. Его оружие ударилось о землю. Раздался выстрел, и пуля отколола кусок черепицы с крыши школы.

Сойер стоял с раскрытым от изумления ртом, кольт, чей курок все еще не был нажат, он держал в своей руке – и затем он увидел Бесс Тернер, выходящую из тени на лунный свет. В одной руке она держала дробовик, оба дула которого все еще дымились. Одной ногой она толкнула неподвижное тело Даггинса.

– Мертв? – спросила женщина хладнокровно.

Сойер подошел ближе и присел на корточки, чтобы лучше разглядеть. Она снесла Даггинсу полголовы. – Можно и так сказать, – ответил он.

– Хорошо, – сказала Бесс Тернер и вздохнула с облегчением.

Внезапно к ним выбежала Пайпер босиком и с растрепанными волосами.

– Что здесь... – начала она, но тут же умолкла, увидев Честера, лежащего на земле.

Сойер предпочел бы, чтобы она вернулась в дом, но он знал, что девушка его не послушает. Поэтому он мог избавить себя от хлопот и нервотрепки. Вместо этого он обнял ее и прижал к себе.

– Разбойник, – пробормотала Бесс и еще раз пнула ногой мертвеца, только на этот раз более энергичней, чем ранее. У женщины были распущенные блондинисто-желтоватые волосы, и казалось, на ней надет шелковый домашний халат. С уверенностью Сойер не мог этого сказать, так как луна исчезла за облаками, и звезды были очень слабо различимы на небосводе.

– Давайте зайдем в дом, – решил он. – Скоро здесь будет половина города.

Бесс кивнула и мимолетно улыбнулась Пайпер.

– С вами все в порядке, госпожа учительница? Этот парень ничего вам не сделал, не так ли?

– Эм... нет... я... – Пайпер не удалось сказать ничего из того, что хотела, и она замолчала.

Сойер проводил обеих женщин до двери школы. В помещении горела одна керосиновая лампа, как бы горячо приветствуя их. Вернувшись в дом, Пайпер зажгла дополнительные лампы и поставила чайник, чтобы заварить чай.

Бесс прислонила дробовик к стене у двери, затем села за одну из парт. Она вела себя так, будто только теперь стала осознавать события последних минут.

Сойер взял одно одеяло с кровати Пайпер, вышел на улицу и накрыл им мертвеца. Это не было ничем большим, чем просто жест, но он не хотел позволять этому проклятому болвану лежать там таким образом, направив пустой взгляд к звездам.