Страница 8 из 66
Звонко протрубил рог, разом сели на койках гвардейцы. Эш свесилась со своей — Отектей тоже встал под этот звук, хотя, кажется, даже не открыл глаза.
— Доброе утро!
Маг кивнул, потер лицо, словно все еще пытаясь проснуться. Или не мог поверить, что барак ему не снится? В Цитадели Эш показалось, что ему очень нужна эта работа, и вчера он смотрел на мир вокруг, на город, на этот дом так, словно вспоминал очень важный, но почти забытый сон. Хорошо, что у них получилось уговорить Сикиса.
Тот спал напротив, и уже завязывал кушак.
— Одевайтесь, — поторопил. Он все время казался сердитым, словно ему в сапог попала колючка, но вытряхнуть ее не получалось. — Сейчас все, кто без срочных заданий, отправятся завтракать, надо отследить нашего наблюдателя.
— А как мы его узнаем? — переспросила Эш, спрыгивая на пол.
Сикис фыркнул, лицо у Отектея стало такое, словно Эш была его ученицей, которая не смогла ответить совсем простой урок — даже не разочарованным, а недоверчивым.
— Ему будет больно двигаться, — серьезно сказал он. — Могут быть видны свежие перевязки.
Ну да, они же вчера говорили, что того, кто следил за Текамсехом, должны были допрашивать. Эш знала, что случается с людьми после допросов гвардии. Но ведь он же был для них своим, этот наблюдатель! Неужели одного из своих они тоже ранили бы?
Один взгляд вокруг отвечал — да. Здесь боялись просто поверить, а единственная проверка, которую знали, была проверкой болью.
Эш отвернулась, поправляя перышки слишком большой куртки и вытирая глаза. Лучше бы гвардии не было! Всех этих правил, и недоверия, и страданий. Если бы ее не было, Эш бы до сих пор не знала, что любить бывает так мучительно.
Если бы гвардии не было, Эш бы не думала, что эта боль внутри нее может называться ненавистью.
Она старалась не думать и сейчас. Лучше просто поправить одежду, завязать пояс поверх, пробежать к дверям.
— Я готова! А куда идти?
Гвардейский трактир был совсем такой же, как любой другой, только люди в нем сидели все в перьях. Как будто шатер охотничьих птиц, и трактирщик сейчас даст им всем свежих мышек.
Дали и правда почти что мышек — крыс, фаршированных крупой. Эш ела, старательно глядя по сторонам. Гвардейцы собирались группами, обычно вокруг кого-то с синим поясом. Некоторые смеялись, обменивались историями, другие сидели серьезные, почти соприкасаясь головами — наверное, обсуждали дела. Несколько одиночек быстро проглотили завтрак и ушли, другие не спешили. Эш встретилась взглядом с кудрявой женщиной с глубокими морщинами по сторонам рта, улыбнулась ей. Гвардеец отвечать на улыбку не стала, изучила всю их маленькую команду внимательно.
Эш толкнула локтем Сикиса.
— Посмотри, та женщина с полной тарелкой. Кто она?
— Внутренняя проверка, — буркнул он тихо. — Не обращай внимания.
Отектей указал крысиной костью:
— Тот человек сидит слишком прямо и оглядывался сейчас только за счет шеи. Еще у двоих повреждены плечи, но давно. Та женщина хромает, травма недавняя, но вряд ли в результате допроса.
Сикис кивнул, ушел к стойке и, подхватив кувшин молока, подсел к гвардейцу с больной спиной.
— Его выпороли? — Наверное, ей не хотелось знать, но почему-то было нужно. Словно такие вещи позволяли лучше видеть. Нельзя ведь любить зажмурившись.
— Возможно, но не обязательно, — равнодушно ответил Отектей. — Есть не один способ привести к подобному состоянию.
Но открыв глаза иногда любить невозможно вовсе. Эш проглотила остаток каши, осторожно взяла кружку с молоком и тоже подсела к Сикису и незнакомому гвардейцу.
Оказывается, про проваленные задания и правда рассказывали. Эш слушала не очень внимательно, больше смотрела. Пыталась понять, как этот человек, которому, теперь она видела, было больно даже дышать, мог улыбаться. Он ведь не изображал улыбку, он весь был одна сплошная искренность, как звучащая струна чаранга, веселый, насмешничающий над своим провалом.
“Он счастлив, что жив. Чего еще ему желать?”
Уже неделю, когда Эш не могла что-то понять, когда не получалось во что-то поверить, ей казалось, что она слышит знакомый голос. Здесь, сейчас, когда она вместе с гвардейцами искала Текамсеха, это было еще больней.
— В общем, меня и за то, что не уследил, и за то, что оставил пост по головке не погладили, — подытожил гвардеец, опрокидывая кружку. — А вы его теперь ищете? Помогай вам птицы, что ли.
— Спасибо, — хмыкнул Сикис. — Ты давно с ним работал? С чего вообще слежка, да еще со стороны, у него же группа была?
— Ну знаешь, мне не докладывались, с чего. Я облажался как раз потому, что недавно. Да и жив, небось, потому же — всем понятно, что в начале слежки сложней, еще всех привычек не узнал. Сегодня пятый день был бы. Я там порог синенькой посыпал, не перепрыгнуть, так что смотрите — если следов нет, из дома он не выходил.
— А какая у него последняя работа была?
— Обычная вроде — имперец, которого подземники завербовали. Но тут я подробностей не узнавал, сам понимаешь.
— Понимаю, — кивнул Сикис. Встал из-за стола, кивнул. — Да славится Император!
— Да славится Император!
Теперь, наверное, они пойдут к дому Текамсеха, или выяснять про его последнее задание. Эш обернулась на ходу, чуть не столкнувшись с кем-то смутно знакомым. Жалко, что она даже имени раненого наблюдателя не спросила. Но это было не самым важным, главное запомнить лицо, очень-очень хорошо запомнить. Дернула Сикиса за рукав:
— Здесь отхожее место есть?
Он махнул рукой:
— С обратной стороны барака.
Нужно было сделать все быстро. Спряталась за одну из каменных загородок, похожих на стойла для коз, вжалась в угол, поднесла ладони чашечкой к губам. Представила наблюдателя и слова пришли сами, осталось только придержать их, сделать немножко слабей, медленней — чтобы не удивились, не поняли, не стали искать.
Он бы сказал — Эш, зачем? Не надо рисковать ради одного человека!
Но ей было надо. Очень надо.
***республика Магерия, город Варна
13 Петуха 606 года Соленого озера
“Пшеничный мост” был из тех заведений, которые должны нравиться дожам, и поэтому совершенно не нравились Адельхайд. Беленые стены с росписью и резная деревянная посуда так старались удивить, а вместо этого Ада прикидывала, сколько денег на них ушло, и на что можно было бы их потратить. Конечно, представительская функция очень важна, но вкладываться всерьез в мишуру — увольте. В трактире в первую очередь должны хорошо кормить. Золоченая табличка этого, увы, не гарантирует.
— Леди Зальцман! Очень рад.
Жених, на удивление, сидел в общем зале, даже без ширм. Встал навстречу, сам отодвинул стул.
— Не ждал, что вы приедете так быстро, — он был довольно высок, что Адель согласна была записать в плюсы, но неприятно смазлив. Так могут выглядеть безусые мальчишки, но не дож, которому давно перевалило за сорок. — Надеюсь, вам не неприятна эта беседа. Мне показалось, Герхард пытался намекнуть в ответном письме, что я зря предложил вам встретиться до официальной помолвки…
— Нет, что вы, Фриц, — она села с милой улыбкой. Тут же задержала его руку, спросила с нежной озабоченностью: — Вы ведь не против, если я буду звать вас по имени? Брат желает назначить свадьбу через месяц, так что следует привыкать уже сейчас…
— Да-да, конечно! Правда, я должен буду уехать в Гарн вскоре, но уверен, мы сможем провести церемонию, когда вы пожелаете, — он выглядел немного ошарашенным. Адель мысленно поздравила себя с первым этапом переговоров и тут же отругала. Если перегнуть, Фриц сбежит уже сегодня, а этого допустить нельзя. Он решил к ней посвататься, не смутившись историями пяти прошлых женихов. Из-за него она испугалась. Значит, она перетряхнет все его шкафы и вытащит наружу всех скелетов.
— Я слышал, вы женщина деловая, — начал тем временем Фриц, — и предпочтете сразу обсудить некоторые детали, так сказать, материального характера. Все верно?