Страница 62 из 66
Она ориентировалась в тоннелях по движению воздуха, по камням под ногами, по едва слышным звукам с поверхности. Обычно еще по стенам и потолку, которых касалась пальцами.
Сейчас руки были заняты, да и любые звуки заглушало клокочущее кровью дыхание. Баланс между скоростью, собственной усталостью и покоем раненного Кадо обычно умела выдерживать, но в этот раз шла быстрей, чем стоило бы. Потому что еще одним значением уравнения всегда было расстояние до лекаря.
Слишком большое.
— Спасибо, — тихо сказал Текамсех. — Я бы не хотел умирать в одиночестве.
— Береги силы, — резко отозвалась она.
Узнать смех в этих звуках могла только та, которая не раз слышала, как умирают от подобных ран.
Кадо только еще немного ускорила шаг, на грани с бегом. Если Текамсех будет дышать, когда она принесет его Эш, он выживет. Пение исцеляет даже смертельные раны.
Конечно, Кадо знала, что шансов нет. С самого начала не было. Просто это она когда-то произнесла фальшивое пророчество, бросила как очередной выпад их долгой дуэли: “Однажды ты умрешь в темноте, один, понимая, что проиграл”.
Она не хотела оказаться правой.
Текамсех обмяк, очевидно потеряв сознание. Кадо перехватила его удобней, прижала плотную, совершенно пропитавшуюся кровью повязку. Помчалась дальше, считая — вот здесь два воздуховода близко, вот становится немного скользким пол, вот…
Вот Текамсех выгнулся у нее на руках, и стало понятно, что спешить уже однозначно некуда. Она положила его на пол, села рядом, не отрывая пальцев от груди.
— Прощай, — шепнула, когда кончилась агония. Вытерла пену с его губ, закрыла глаза. Наклонилась, коснулась лбом лба.
Они так долго сражались. Можно было даже сказать, это Текамсех научил ее быть не просто солдатом, но шпионкой. Лучшей из всех. Это он при первой их встрече — далеко за границами Империи, когда ни он, ни она еще не знал, что враги и тот день станет началом дуэли длиной в годы, сказал ей: “Все всегда могут погибнуть, главное то, как жил до того. Улыбайся, и все будет”.
“Все будет хорошо? Обещаете?”
“Конечно, нет. Никогда не бывает все хорошо”.
С того дня она улыбалась, кажется, даже во сне. Неискренне, она знала. Но этого и не требовалось.
Он был хорошим врагом. Настолько хорошим, что однажды она спасла его от обезумевшего певчего, едва не перебившего всех Золотых орлов. Настолько хорошим, что однажды он отпустил ее из готовой захлопнуться ловушки.
Он спас Айдана. Он пожертвовал своим местом в гвардии, узнав правду о мире. Он пожертвовал своей жизнью, поверив.
Кадо встала, снова подняла тяжелое тело. Конечно, Текамсех уже ушел на изнанку холста и ему было все равно, но она не хотела оставлять его крысам.
***магреспублика Илата, город Илата
16 Петуха 606 года Соленого озера
Роксан успел о многом подумать, пока шел на площадь.
Например, что леди глава совета русая, с яркими голубыми глазами, распахнутыми, как у заричанки, высокая и крепкая. Насколько Роксан помнил, леди Киарнет была такой же, даже еще более крупной. А Витам тонкий, темноволосый, вдобавок с зеленовато-синими, иначе посаженными глазами. На мать он не был похож ни черточкой.
Почему Дара решила избавиться от едва родившегося сына? Определенно не по той же причине, по которой это сделал отец с Идой — дар Витама был очень сильным. При этом ребенок все же остался жив, а сама леди никогда не вышла замуж и не обзавелась другими детьми. Весьма и весьма странно — вряд ли она мечтала, чтобы титул главы рода перешел к двоюродному племяннику, вечно путешествующему птицы знают где, или к троюродным родственникам, в основном исполняющим роли послов. Они прекрасно работали, с этим невозможно было спорить, однако обычно главы родов предпочитали воспитывать своих наследников. Дара не выделяла никого, словно была вечной.
Что она планировала или о чем не желала думать? Роксан был совсем юным, когда леди Дара стала главой совета, однако все же помнил, какой она была до того. Намного менее железной, чем сейчас. Пятнадцать лет назад она казалась мягкой, слегка романтичной, однако отнюдь не глупой и не простой. Предположить, что ее мог соблазнить заезжий наемник, было невозможно.
Роксан вспоминал приемы — тогда его брали далеко не на все, но все же на нескольких он присутствовал. Кто танцевал с Дарой, со всеми одинаково вежливо равнодушной? На кого она смотрела? Хотя бы один раз, этого будет достаточно.
У Роксана было предположение, основанное на внешности Витама и поведении Дары, однако он искал новые подтверждения, надеялся проверить их хотя бы воспоминаниями. Ведь на этой теории держался весь его план.
Судя по тому, что Витам шептал тогда, сидя на матрасе рядом, он верил в то, что делал. Пытался сделать Илату лучше, как он это понимал, и одновременно мстил покинувшей его матери. Словно убеждал себя, что дело стоит любых жертв, даже тех, которые он не планировал.
Алан проделал тонкую работу, превратив чужую скрытую обиду в злость, направив ее в желаемое русло.
Когда распахнулись двери склада и Роксан увидел музыканта без марева контролирующей разум магии, сомнений не осталось. Странно, что мальчишка или его приятели не догадались сами.
Тот, увидев Роксана, сжался, а заметив, кого несет Кит, не удержал горестного возгласа:
— Учитель!
“Не знает,” — кивнул своей мысли Роксан.
— Ты злился, что тебя покинула мать, — сказал, подходя ближе. — Что ж, познакомься со вторым своим родителем. Алан Макгауэр Кэрролл, триверский шпион, единственная любовь леди главы совета, — заметил, как поморщился Ямб, пожал плечами. Не лучшее время для сохранения чьих-либо тайн, если они могут помешать делу. Добавил: — Я оглушил его, когда он собирал вещи. Отец использовал тебя и собирался бросить.
Тишина вышла долгой и Роксан решил не стоять. Он очень устал, вдобавок его начинало трясти, в желудке словно разверзся бездонный провал. Вероятно, симптомы зависимости от сахара.
Ямб предложил:
— Мы можем проверить эту догадку. Я наложу на Алана эпиграмму и прикажу говорить правду, после чего ты сам сможешь задать ему все интересующие тебя вопросы.
Витам едва заметно кивнул. Роксан смотрел, как Алана приводят в чувство и тут же, не давая опомниться, связывают поэзией, как мальчик медленно формулирует вопрос, и даже не меняется в лице, услышав ответ. Логично. Витам не казался дураком, значит, поверил сразу, просто надеялся на ошибку.
— Снимите, — попросил, не поднимая взгляда. Ямб покачал головой, пояснил:
— Алан хороший и опытный шпион, я не дам ему ни малейшего шанса сбежать. Итак, что нужно, чтобы ты снял свою музыку?
Витам помолчал еще.
— Что будет с моими людьми?
— Иду, вероятно, примут в ее родную семью, — Ямб взглянул на Кита, тот с улыбкой кивнул. — Наказание она все же понесет, однако с учетом того, что она спасла нашего агента и уменьшила число жертв, сдав тебя, оно будет намного смягчено. Тех, кто принимал участие в бунте, ждет суд совета. Если будешь сотрудничать с нами со всей отдачей, я обеспечу, чтобы они отделались тюремным заключением, а не казнью. Как и ты сам.
— Даже если остальные решат сохранить нам жизнь, он, — Витам кивнул на Роксана, — будет против.
Роксан мрачно взглянул на мальчишку. Он совершенно не желал посвящать кого бы то ни было в детали своего пребывания в плену. Ответил:
— Я не собираюсь поднимать этот вопрос в рамках правового решения вашего статуса.
Витам мгновенно вскинулся, полыхнул глазами.
— То есть ты нарушишь закон, который сам же защищаешь?
— Кодекс Илаты, раздел второй, пункт тридцать пятый, подпункт шестой, — равнодушно начал цитировать Роксан. — Любой маг, чью честь и достоинство оскорбили, понятие оскорбления развернуто в приложении сто двадцать семь, имеет право лично отомстить обидчикам, сообщив о подобном намерении или свершившимся действии в срок не более трех недель пояснительной запиской, направленной главе ведомства внутренней охраны или напрямую главе совета. Если возникнут сомнения в правомерности действий мага, как то несоответствие совершенного его обидчиками понятию “оскорбление” или жестокость мести выйдет за пределы допустимого, судебное разбирательство будет закрытым, дабы не создавать порочащих слухов.