Страница 55 из 66
— Неужели ты уже хочешь уехать? Тилль ведь обещал танцы и этого милого менестреля, приехавшего из Зарицы.
Как в детской игре: тот, кто побежит первым, проиграет. Тот, кто покажет боль, выдаст себя.
Значит, нужно было терпеть.
***магреспублика Илата, город Илата
16 Петуха 606 года Соленого озера
Они бежали, взявшись за руки, и ранние прохожие отпрыгивали с их дороги. В голове вертелась куча мыслей — словно мусор, когда перетряхиваешь крупу. Как вышло, что Сид был господином. Почему все удивлялись магии Витама. Почему господа вообще решили, что обязательно будет бунт и прямо сейчас.
Только все это было не больше, чем мусором. А горсть зерна в руке — вот она. Широкая ладонь Сида, его плечо, темные волосы и дурацкие редкие усы — он оброс как бродяга, пока сидел в плену. Но он был живой и знакомый.
Сид затормозил, развернулся, замер, вскинув голову. Обри смерила взглядом дом, перед которым они стояли — широкий светло-зеленый фасад, белые узорчики повсюду.
— Залезть раз плюнуть, даже я бы смогла, — сказала, когда поняла, что Сид словно к мостовой прилип, просто, чтобы хоть что-то сказать.
Друг фыркнул, повел плечом.
— Даже двенадцатилетний пацан, думавший, что кошки это только пушистые твари, смог.
Но отмер наконец, шагнул к высокой двери, потянул на себя створку.
— Вход на кухню в левой стороны, — начал было слуга, едва взглянув на них, но его крепко взяли за пуговицу.
— Где Сагерт?
— В, в, в кабинете! — слуга отскочил, как только его отпустили, отряхнулся дрожащими руками. Обри помчалась следом за Сидом, который через две ступеньки пропрыгал по укрытой ковром лестнице, пролетел коридором. Замер на миг, словно споткнулся, но все же толкнул дверь. Обри прошмыгнула следом.
Здесь было не так, как в кабинете господина Ямба. У того были шкафы, черновики на столе, кресла для гостей и почему-то сразу было ясно — тут правда работают, и работают так много, что легко представить, как за этим же столом едят, а на этих креслах спят.
У О’Тула же проще было представить, как здесь в кости играют. Ну, или просто красиво сидят за столом, вот как сейчас.
Господин правда был похож на Сида, хоть и сильно старше — такие же темные волосы, широкие брови, раскосые, как у заезжих наемников, глаза. Только Сид был растрепанный, с щетиной, синяком на скуле, шрамом на подбородке, а этот лощеный, словно его жиром намазали, и разодет как петух.
— Роксан, ты утром пропустил, — начал было господин, вставая, но взглянул на них и тяжело опустился обратно в кресло. Поджал губы. — Ты смеешь являться сюда спустя столько лет?
— Твой обожаемый наследник пропустил твою жутко важную херню, потому что сидит в плену, — с места рванул в драку Сид, пропустив мимо ушей чужой выпад. — Он спас мою шкуру, на которую тебе было насрать семь лет. А ты сейчас оторвешь свой зад от кресла и спасешь этот гребанный город.
Они с Сидом смотрели друг на друга, как два уличных кота, даже вой точно такой же слышался. Обри шагнула вперед — должен же кто-то чуть понятней объяснить, что этому господину делать, помимо отрывания зада.
— На рынке будет бунт, — плевать, что она не понимает, почему так решили, сейчас это вообще не важно. — На восходе солнца, когда там соберется толпа. Шеймус О’Флаэрти сказал передать вам, чтобы вы поднимали свою армиеподобную стражу, от нее будет толк.
Господин надулся, как индюк, даже не взглянув на Обри.
— Если ты считаешь, что можешь притащиться сюда, еще и с какой-то уличной девкой…
Она оказалась рядом с ним даже быстрее Сида, перегнулась через стол и влепила пощечину со всего размаха. Друг одобрительно хмыкнул, обнял за плечи. Представил:
— Обри. Тоже спасла мою шкуру — шесть лет назад, когда меня чуть не насмерть отметелили за слишком красивую рожу и господские манеры.
— Ты думаешь, я поверю, — Обри очень хотелось съездить ему по еще раз, уже кулаком, но Сид удержал. Повысил голос, перекрывая противное квохтание:
— И даже если тебе совсем на меня похер, твой драгоценный молодой господин О’Тул сдохнет в лапах тупой банды, если ты продолжишь засовывать голову в задницу!
— Силь?
Обри не сразу поняла, как оказалась в чьих-то объятиях: мягких, пахнущих господскими нюхательными солями. Просто открылась дверь и женщина в черном платье вмиг оказалась рядом с ними, обняла сразу обоих. Похоже, Обри ласка перепала за компанию с Сидом.
— София! Как ты можешь, — это опять возмущался господин О’Тул, и Обри стало уже попросту неловко за него. Настолько, что она посмотрела поверх обвившей ее руки, попросила очень тихо:
— Вы бы помолчали, а?
Не поняла, почему, но он правда заткнулся. Отвернулся, вздернув подбородок — Сид делал точно так же, словно место для удара подставлял, слабо, мол, врезать, или нет. Закрыл глаза, на фоне светлого окна очень заметно поднялась и опустилась затянутая в синее сукно грудь.
— С чего Шеймус взял, что будет бунт? — спросил до странного спокойно.
— Я сидел у этой банды неделю, и еще расследование было, — в тон ему глухо отозвался Сид. — Мам, пусти. Там городу… Плохо, в общем, будет, если мы сейчас не пойдем.
Женщина отпустила их, вытерла глаза. Обри наконец рассмотрела ее — немножко нескладная, в траурном платье и с простой прической, словно у служанки. От нее в сыне был разве что аккуратный тонкий нос, который Сиду, правда, успели сломать пару раз, да яркие, словно подкрашенные, губы.
— Как будут организовывать?
Обри удивленно оглянулась на господина О’Тула. Его как подменили — только что квохтал глупый петух, а теперь даже на Ямба стал похож.
— Музыкант, — объяснил Сид. — Может просто накрыть толпу, может по вкусовому ощущению, х… То есть, непонятно, что он еще может.
— Они возьмут людей и поведут в каналы, — дополнила Обри.
О’Тул коротко кивнул, быстро написал что-то. Встал, протянул им бумаги.
— Передадите в восточную и центральную казармы, — велел, одновременно снимая с полки и затягивая пояс с флягой. — Западной я займусь сам, оттуда выдвинемся, оцепим рынок. София…
— Я буду в безопасности, но рядом, — женщина быстро поцеловала мужа, потом сына. Обри не поняла, почему, но ее щеки тоже коснулись. — Да пребудут с вами птицы.
========== Глава 21 ==========
Южная Империя, город Пэвэти
???
— Холодной ночи, — сестра помахала рукой в низках браслетов, прыснула. — Или теперь надо говорить “Да славится Император”?
— Всегда надо, — отрезал он. Повел плечами, оглядывая дом — такой маленький, до отвращения бедный и со всеми этими дешевыми безделушками, которые Чузи дарили ее гости. Разве что браслеты неплохи, тяжелые и одновременно изящные.
— Заходи, — она поднялась с циновки. — У нас тут целый праздник, гость вчера вяленое мясо принес.
Потянулась, выгибаясь, сонная и довольная. Сикис, вспыхнув, отвернулся. На сестре был слишком маленький, расходящийся на груди халат, и вязаная накидка с дырками ничуть не реже, чем у рыболовной сети, тоже ничего не скрывала.
— Нет, — отказался резко. — Я пришел только велеть, чтобы ты перестала болтать обо мне.
— Хммм? — плечи обвили тонкие, очень темные руки с длинными ногтями. Сикис ненавидел, когда Чузи его обнимала. — Ты же мой любимый маленький братишка! Выбился из пыли в птицы, легко, как солнышко всходит! Я тобой так горжусь…
Попыталась взять его лицо в ладони, но Сикис вырвался, отступил, брезгливо скривившись.
— Не касайся меня. От тебя несет мужчинами.
Она рассмеялась:
— Любовью, Сикис, я пахну любовью. Тебе ведь раньше нравилась моя подружка, Алта? И запах нравился. Ты так давно к ней не заходил…
— И не зайду, — жестко сказал он, глядя сестре в глаза. — Никогда больше. У тебя не было брата или был, но умер, выбирай сама. Но не трепи мое имя.
— Сикис, ты же не серьезно, — Чузи снова потянулась к нему.