Страница 32 из 66
Она редко сама влезала к женихам, их бывшим женам, торговым партнерам или бастардам. Хватало даже не Гирея, а его людей, чтобы без шума обшарить дом в поисках тайников и принести или рассказать обо всех находках. Но Аластер был магом и это многое меняло. Как когда-то Ада только вдвоем с Гиром преследовала своего учителя, продавшего банду страже, так и сейчас она должна была находиться рядом с ними.
Писательский дар плохо защищает от чужих талантов. Даже если договориться с десятком камушков и поддерживать их сознание, те не станут сказочными амулетами. Лучшее, что они могут — раскалиться, отвлекая от наведенной музыки. Но и это уже что-то, а кроме того, у Ады был один козырь. Плохонький, как засаленный туз шулера, но столь же действенный, если сработает.
Дом был похож на тот, где снимала комнаты Адельхайд — трехэтажный, каменный, с несколькими входами. Однако хозяину, похоже, показалось мало того, что он построил сразу, или по случаю достался еще клочок земли рядом, слишком маленький для самостоятельного строения: сбоку от дома к глухой противопожарной стене лепилось одноэтажное зданьице, словно высунутая из конуры собачья морда.
— Красавчик, правда? — умиленно вздохнул Гир. — Как специально для нас строили. Идем, все самое веселое сзади.
Как всегда, не обманул — с тыла к без того куцей пристройке примостили еще и совсем крохотные сараюшки, сделав дом похожим на медовую рогульку. Ада хмыкнула, переглянулась с другом.
— Жадность — зло, — сказали хором самым противным менторским тоном. Ада добавила: — Теряешь куда больше, чем приобретаешь.
— Сейчас мы местного домохозяина этому научим, — Гир вытер ладони о рубашку, подпрыгнул, хватаясь за верх крыши. Забрался, свистнул по-птичьи, к пристройке тут же подтянулись Краус и Фридхен. Вторая махнула рукой и отступила к улице, наблюдать вместе с детьми, первый подсадил Аду. Гир подал руку, помогая сойти на черепицу пристройки, вместе подобрались к окну. Клаус взялся за решетку.
— Далеко они ушли? — уточнила Ада.
— В “Рейнскую лозу”, не ближний свет. Циска с Окке присматривают. Если господа выйдут и направятся сюда, одна метнется к Фридхен, а вторая задержит. Юная цветочница, все богачи покупаются.
— Фриц не обычный богач, — новый жених заставлял ее тревожиться, даже не находясь рядом! Бесило до зубовного скрежета.
Гир улыбнулся, сжал руку.
— Все будет как надо.
Решетка в самом деле вынулась легко, Клаус положил ее на крышу. Гир договорился с крючком, скользнул внутрь первым. Придержал раму, помогая Аде залезть.
Темный дощатый пол, светлые стены с трафаретным рисунком кораблей. Мебель накрыта чехлами.
— Соседняя квартира?
Гир кивнул. К ним присоединился Клаус, изнутри приладив на место решетку и закрыв окно. Проскользнули на лестницу, затем в темную деревянную дверь, потеряв всего несколько мгновений на возню с замками. На четвереньках преодолели крохотный коридор, где за конторкой скучал, раскладывая пасьянс, не то секретарь, не то привратник Фрица, наугад выбрали левую дверь в торце. К счастью, петли были смазаны на совесть.
Ада выпрямилась со вздохом, потерла спину. Бросила взгляд на стол, кивнула довольно — перья с узором, таким только северные маги развлекаются, используя сочетания линий как личную подпись.
Теперь обыск. Любимая часть.
Времени было немного, так что прятать свой приход они не стали, от души переворачивая все вверх дном. Клаус заодно прихватывал ценные безделушки, нашли шкатулку с секретом под ворохом музыкальных эскизов, Гир взялся за нее. Ада, быстро обойдя комнату и разъяснив вещам, почему не следует отвечать ни на чьи вопросы, кроме ее собственных, проглядывала бумаги, которых оказалось приятно много.
Но не самого приятного содержания. Переписка с Фрицем тут была, хоть и весьма небольшая и бесполезная, изобилие записок с авансами, вероятно, после вчерашнего приема, смятый черновик письма домой. Несколько исчерканных листов, в которых угадывались наметки торгового контракта. Заверенная доверенность о представлении интересов семьи Макгауэр в торговых делах, однако с весьма ограниченными полномочиями. Еще несколько писем из дома, настолько вычурных и одновременно пустых, что Ада, прорвавшись сквозь словесные па, и убедившись, что ничего полезного не найдет, сердито разорвала бумаги в клочья.
— Клаус, еще письма есть?
Тот кивнул, протянул стопку, только что извлеченную из походного сундучка. Адель очень надеялась, что в них наконец будет что-то более интересное. Развернула первое.
— Нет уж, благодарю покорно, сегодня я предпочту выспаться!
Бесшумно открылась дверь: плечи в голубом камзоле вполоборота, светлые рыжие кудри. Удивленные глаза. Взлетевшее перо…
И падение.
Ада тяжело дышала, вздрагивала рука, только что написавшая самую стремительную в ее жизни миниатюру. Она успела.
Гирей подхватил падающего мага, Клаус быстро прикрыл дверь. Все замерли, прислушиваясь.
“Ну? Что ты от меня хочешь?”
Ада беззвучно рассмеялась. Голос у камзола был усталым, с характерными для севера мягкими шипящими, каких в речи самого триверца не было.
— Оставайся жестким и сжатым, пока я не прикажу иного.
Фриц их не услышал. Это хорошо, но яростно сверкающие глаза Аластера ясно давали понять — он вряд ли пойдет на мирные переговоры. Только впившийся в горло воротник мешал ему закричать.
Что ж. Пора вынимать туза.
— Второе перо, — потребовала, не отрывая взгляда от мага. Гир выдернул длинное, покрытое золотом перо из чужой фляги, передал Клаусу, тот — Аде.
Мастерское. Такое дают за первый подлинный шедевр всем, в любом краю, достаточно прийти в монастырь с двумя магами, которые подтвердят уровень творения.
У нее такого не было. Никогда не будет.
Ада переложила свое перо в левую руку, удерживая связь с камзолом, взяла это. Быстро вывела давно задуманный сонет, но линия капель оказалась неплотной, и после точки осыпалась на пол.
Этого она и опасалась. Вложение идеи, измененная память — сложная магия. Едва развитого поэтического дара мало, чтобы воплотить подобное творение. Однако был еще один вариант.
Горло першило, стоило сначала выпить воды, но так же стоило поторопиться. Ада сощурилась на лежащего мага.
— Красив, умен, изящен? Как модный танец пуст! В чужом костюме, всем послушен, идет туда, куда ведут.
Это не было эпиграммой, конечно. В другое время Ада постеснялась бы даже записывать такое убожество. Однако у мира был плохой вкус.
Лицо триверца обмякло, взгляд остановился. Ада ослабила давление камзола — постепенно, кто знает, не притворяется ли маг. Но нет, он лежал спокойно, только пальцы вздрагивали.
— Сядь, — приказала на пробу. Все внутри замирало, не верило и торжествовало одновременно — получилось! Теперь она может приказывать не только вещам. Долгие годы тренировок, тысячи написанных стихов разной паршивости, и вот. Победа.
— Забудь все, что видел, слышал и ощущал с тех пор, как открыл эту дверь, и не запоминай ничего, пока не увидишь Фрица, — велела. Подождала несколько мгновений, усмехнулась — он же не скажет ей, что сделал, ну конечно. Добавила: — Ответь, выполнен ли прошлый приказ.
У него покраснело лицо. Почему? И он молчал. Что она упустила?
Снова дернулись пальцы под кружевом манжета. Ада шагнула ближе…
Гир сбил ее с ног, метнулся к магу Клаус, но крохотное белое перо уже сделало свой росчерк. Взмахнул нарисованный меч — художник?! — рассекая надвое большое тело, взвыл Гирей. Ада вывернулась из-под него, торопливо записывая миниатюру, но в глазах потемнело на середине, перо чуть не выпало из рук.
Она ничего не могла. Клауса больше не было, рубашка Гира на спине стремительно пропитывалась кровью, а маг…
Лежал неподвижно. Глаза закатились, блестя белками, изо рта выступила пена. Ада осторожно шагнула вперед, заскользила на крови. Что случилось? Как она…
Словно в вихре закружились письма, с грохотом рухнул шкаф. Ада попятилась. Что происходит?