Страница 34 из 72
— Ходят слухи про секту экологов-террористов, — сказала Лаура.
— Я знаю, — Тарен снова кивнул. — Но у экобойцов совсем не тот уровень.
— Тогда другой слух, про секту аргонавтов-сатанистов.
— Опять же, не то. Но, к сожалению, гений-железяка верит, что это они.
— Кто такой гений-железяка? — спросила она.
— Так, прозвище одного правительственного консультанта, — сказал он. Не говорить же случайной знакомой, что гений-железяка — это кулуарное название служебного ИИ.
Лаура сочувственно погладила майора-комиссара по плечу и сообщила:
— Правительство — это кунсткамера. Редкие дебилы. Ходят слухи про питомник, где их выращивают. Нечто среднее между элитной школой и бройлерной птицефабрикой.
— Процедура проще, — произнес Тарен. — Элитная школа превращает обычного ребенка в амбициозного социопата, и далее — в дебила с комплексом Нарцисса. После школы оно всплывает в верхний слой общества, примерно как дерьмо всплывает в пруду.
— У тебя прекрасно получается объяснять! — восхитилась она. — Как в хорошей книге.
— Это под настроение, — ответил он, дожевал последний кусок курицы и запил вином.
Она посмотрела на это с некоторой нерешительностью и спросила:
— Может, перейдем с алкоголя на кофе? А то я уже слишком в тумане.
— Разумная идея! — согласился майор-комиссар. — Я пью двойной ристретто, а ты?
— Ого! Ты настоящий монстр! Но, была не была, мне то же самое.
— Решено! — Тарен махнул ладонью официанту. — Два двойных ристретто, пожалуйста!
— Сделаю, мсье, — подтвердил официант прием заказа.
— Слушай, Поль, а может, это инопланетяне? — вдруг сказала она.
— Эта старая гипотеза, — ответил он, — признаки рептилоидов у персонажей элиты.
— Нет! — Лаура тряхнула головой. — Рептилоиды это фигня. Я про инопланетян, которые вбросили сюда кристадиновый фюзор и молекулярный дизассемблер. Они легко могут закошмарить хоть все человечество, если захотят.
— Гм… Ты интересуешься этой темой?
— Просто я люблю серфить по интернету в поисках чего-то этакого. Иначе скучно. А межзвездный астероид Каимитиро два года назад был веселым событием, правда?
— Да уж, таким веселым, что обхохочешься, — пробурчал майор-комиссар.
— Весело в смысле какие-то события начались, — пояснила Лаура. — Если сидишь, будто лягушка на болоте, где ничего не происходит, кроме бульканья жижи, то это бесит.
Майор-комиссар в сомнении покачал головой.
— Иногда случается такое, что люди долго-долго жалеют, что не ценили уютную сытую скучную жизнь на болоте, где ничего особенного не происходит.
— Да, это понятно… — начала она, но отвлеклась, поскольку официант принес две чашки двойного ристретто. — Спасибо, ты наш спаситель от алкогольного замутнения.
— Никаких проблем, мадам, это моя работа, — ответил он и зашагал к стойке.
— Это понятно, — повторила Лаура, — иногда случаются ужасные вещи. Войны. Какие-то стихийные бедствия. Эпидемии. Но не так давно было время, когда жизнь менялась по каким-то позитивным причинам, становилась благополучнее, или хотя бы интереснее. Полеты на Луну, например. Казалось бы: зачем нам эта Луна? Но в этом был смысл. Я хреново объясняю, наверное. Это что-то интуитивно необходимое, понимаешь?
— Гм… — Тарен сделал крошечный глоточек кофе. — А то, что происходит сейчас из-за технологий, которые якобы попали к нам с Каимитиро, ты тоже считаешь интуитивно необходимым? Взрыв на австрийском курорте Шванзее, к примеру.
Лаура ответила не сразу. Сначала она осторожно попробовала кофе (выразив мимикой веселый ужас от концентрации кофеина) затем подумала четверть минуты и сказала:
— Случившееся на Шванзее — чудовищно. Я видела по TV, и меня чуть не вывернуло. А сейчас я думаю: правильно кто-то указал персонам нашей гнилой элиты их место. Они считали себя олимпийскими богами, которым все позволено, а обычные люди для них букашки, чтоб забавляться. Вдруг хлоп, и всю божественность как ветром сдуло.
— Это опасная точка зрения, — заметил Тарен. — Что, если завтра этот кто-то таким путем укажет нам всем наше место? Многие террористические режимы начинали с ударов по гнилой элите, а затем переходили к ударам по каждому, кто нелоялен к диктатуре.
— Какой террористический режим? — спросила она. — Улиткократия зоофила Руди?
— Руди с улиткой — это лишь оперативное прикрытие, — ответил он.
— Поль, знаешь, кто хочет стать режимом, тот продвигает себя в политику. А тут что?
— Субкультура арго продвигает ксианзан, — машинально ответил Тарен, хотя вовсе не собирался обсуждать оперативную версию (которая имела формальный статус «для служебного пользования», но фактически уже попала в несколько СМИ).
— Каждая команда продвигает свой товар! — объявила Лаура. — Так делаются деньги. Но политический режим — это другое. Всякие исламисты, или коммунисты, или зеленые.
— Да, но товар часто бывает инструментом борьбы за политическое господство. Нефть, природный газ, электроника. Знаешь ли ты историю с китайскими смартфонами?
— Я читала об этом. Только это не в те ворота. Пекинские мечтатели хотят власти, а для аргонавтов власть — это отвратительная антисанитарная вещь, как тухлое яйцо.
— Да, для самих аргонавтов. Но не для тех, кто использует их втемную.
— Кто же?.. — Начала Лаура, но тут ее отвлекло яркое желто-оранжевое зарево, внезапно вспыхнувшее справа за окном. — Вот дерьмо! Что это?
— Быстро назад от окон! — рявкнул майор-комиссар.
Этот ответ, точнее приказ, машинально выполнила не только Лаура, но и все в зале. В следующий момент Лаура повторила вопрос.
— Что это?
— Взрыв в порту, — ответил он и повернулся к официанту. — Включайте видеокамеру и снимайте тут все, для страховой компании.
— Ясно! — сказал официант, схватил смартфон со стойки, включил видео-опцию, начал снимать, и только в после спросил: — Но мсье, если это взрыв, то где звук?
— Сейчас будет, — пообещал Тарен. Почти сразу от грохота задрожали стекла. За окном, между тем, вспыхнуло новое зарево. Парочка тинэйджеров переглянулась.
— Что же там такое?.. — Опасливо спросила девчонка.
— Похоже, этот офицер в штатском знает, — сказал мальчишка, кивнув на Тарена.
Одновременно запиликали воки-токи у всех трех жандармов. И в течение следующей минуты они, под аккомпанемент новых взрывов, рассчитались с официантом за свою небольшую трапезу в перерыве, после чего весьма поспешно покинули зал.
— Что скажешь, Поль, дело совсем дрянь? — поинтересовалась Лаура.
— Не совсем. Хуже, если бы сразу взорвались портовые LNG-емкости.
— Что-что?
— Это большие криогенные цистерны со сжиженным природным газом, — сказал майор-комиссар. — Если бы началось с них, то в радиусе полукилометра мало кто выжил бы. Но текущий сценарий оставляет им шанс на эвакуацию. У них около получаса, я думаю.
— А что будет дальше? — спросил мальчишка-тинэйджер.
— Дальше огонь добреется до портовых LNG-емкостей, и я уже сказал, что будет.
— Нам, наверное, тоже надо эвакуироваться, — предположила девчонка-тинэйджер.
— Нет, — сказал Тарен, — безопаснее остаться тут. Старая кирпичная застройка не может рухнуть от взрыва менее чем 100 тонн ТЭ при дистанции 4 километра.
— Что такое ТЭ? — спросил официант.
— Это — тротиловый эквивалент. Надо знать такие вещи, мальчик! — скрипучим голосом сообщил ему столетний дедушка, отхлебнул кофе из огромной чашки и добавил: — Тот офицер в штатском прав, в здании безопасно. Если потолочные балки не рухнут.
— Не рухнут, — уверенно сказал некий мужчина, только что вышедший из помещения с табличкой на двери «For staff only/Pour le perso
Майор-комиссар спросил:
— Вы владелец ресторана?
— Совладелец, — уточнил тот. — Меня зовут Жиль Вейнар. А вы комиссар Тарен?
— Откуда вы знаете меня, мсье Вейнар?
— Видел в TV-репортаже из Лихтенштейна. Я рад, комиссар, что вы здесь сейчас.