Страница 29 из 97
После кончины атамана Успенского главой Края стал генерал-майор Н. А. Букретов, приписной казак, «совершенно чуждый человек для Добровольческой армии» (по словам Чернавина), хотя был кадровым офицером Генерального штаба и георгиевским кавалером. Ради него пришлось даже изменить 38-ю статью кубанской «Конституции», запрещавшую приписным казакам становиться войсковыми атаманами. Еще в марте 1918 г. Букретов принципиально отказался участвовать в «Ледяном походе» в составе Кубанского правительственного отряда, а в 1919-м занял должность председателя Продовольственного Комитета в составе краевого правительства. Новым председателем Краевой Рады стал активный противник Главного Командования И. П. Тимошенко. «Авантюрист и революционный демагог», он провозглашал откровенно «антиденикинскую» позицию, был сторонником независимости Кубанского Края, вел тайные переговоры с большевистским подпольем в Екатеринодаре, а также поддерживал организацию т. н. «гайдамацких отрядов», под видом которых действовали «красно-зеленые» повстанческие соединения[125]. Краевое правительство возглавил инженер В. Н. Иванис. В начале 1920 года он был достаточно оппозиционным политиком, но, «в противоположность Тимошенко, обладал чувством политической реальности и способностью считаться с объективной обстановкой»[126]. Следует отметить, что уже весной 1920 г. триумвират Тимошенко – Букретов – Иванис распался. Букретов после Новороссийской эвакуации возглавил оставшиеся на Черноморском побережье части Кубанской армии. Он пытался договориться с новым Главкомом ВСЮР генералом Врангелем и, хотя оставался противником эвакуации казачьих полков в Крым, выступал за продолжение вооруженной борьбы на побережье. А Иванис, получив от Букретова атаманскую булаву, отправился в Севастополь и представлял Кубань при заключении договора казачьих войск с Врангелем в августе 1920 г.
Но в январе все было иначе. Первым же своим решением 2 января 1920 г. Краевая Рада единогласно, под гром аплодисментов, отменила «позор Кубани» – те поправки, которые были внесены в «Конституцию» в ноябре: «Восстановить Конституцию Края в полном объеме в том виде, в каком она была до переворота». Законодательная Рада не только восстановила свои полномочия, но и персональный состав (перевыборы, несмотря на истечение полномочий в начале декабря 1919 г., не проводились). Был подтвержден Закон о Кубанской армии, а также полномочия кубанской заграничной делегации во главе с Л. Л. Бычем. Пойти на очередное «кубанское действо» Главное Командование уже не решалось, хотя формально подобный сценарий мог быть осуществлен, потому что Кубань становилась театром военных действий[127]. Тимошенко стал председателем Верховного Круга (при голосовании он лишь четырьмя «избирательными» записками обошел Скобцова, получив 78 голосов из 145 поданных записок), что позволяло ему оказывать давление на депутатов, добиваясь разрыва с Главкомом ВСЮР. По словам генерала Чернавина, честолюбивые замыслы Тимошенко включали создание «коалиции демократий» из народов Северного Кавказа, независимых Кубани, Грузии и Украины, «во главе которой он видел себя». Кубанских лидеров оппозиции поддержала немногочисленная донская «антиденикинская» группа. По характеристике Скачкова, в ней блокировались «оппоненты слева» во главе с депутатом П. Агеевым и «оппоненты справа», сторонники бывшего донского атамана Краснова, считавшие вредным подчинение Дона Главкому ВСЮР: бывший председатель Круга Спасения Дона (май 1918 г.) генерал-майор Г. П. Янов, гвардейский полковник М. Н. Гнилорыбов (бывший окружной атаман Сальского округа, председатель донской фракции Верховного Круга) и генерал-майор И. Ф. Быкадоров (сторонник донской «самостийности», товарищ председателя Верховного Круга). Верховным Кругом были созданы две комиссии: конституционная и по обороне. Первая работала наиболее эффективно при обсуждении проектов новых моделей управления. На заседании 10 января его председатель Скобцов предложил на утверждение «Положение о Верховном Круге».
Тем самым практически готовые проекты создания «южнорусской власти», обсуждавшиеся Южнорусской конференцией, оказались отвергнуты. И это произошло тогда, когда перед Деникиным открылась уже реальная перспектива усиления своих полномочий и создания структур управления, предусмотренных конференцией. По его словам, «принципиальное соглашение с Доном и Тереком было достигнуто как раз накануне общей эвакуации Ростова и Новочеркасска, перевернувшей вверх дном все предположения и в корне изменившей взаимоотношения наши с казачеством»[128]. Утвержденная Верховным Правителем и принятая Главкомом ВСЮР форма правления, в соответствии с которой Деникин обладал полнотой военной и гражданской власти Юга России (а после Указа Колчака от 4 января 1920 г. становился его преемником и на посту главы всероссийской власти), Верховным Кругом также не принималась. Вместо нее комиссия Скобцова выдвинула принцип «Союзного государства», составленного из «государственных образований Дона, Кубани и Терека», «с возможностью расширения пределов… включением новых областей на основах союзной конституции и по свободному волеизъявлению населения тех областей». «Союзное государство» с «союзной конституцией» и «союзной властью» признавалось временным – «до создания Общегосударственной Власти Всероссийским Учредительным Собранием». Предварительным вариантом текста комиссии можно считать схему соглашения, предложенную терской фракцией Круга: «Создание общей южнорусской власти является повелительной потребностью текущего политического момента; власть создается путем соглашения Верховного круга с Главнокомандующим ВСЮР; соглашение должно покоиться на единстве власти, при существовании как местных законодательных органов Дона, Кубани и Терека, так и союзного; в основу соглашения должно быть положено признание идеи верховенства народа (народный суверенитет. – В.Ц.), земля, трудовому народу, рациональное рабочее законодательство, признание национальных образований как факта (де-факто. – В.Ц.), созыв Учредительного Собрания, немедленное образование законодательного органа представителей и ответственного перед ним правительства (ответственное министерство. – В.Ц.)». Несмотря на сохранявшийся лозунг «непредрешения» Конституционная комиссия фактически предлагала утвердить устройство «союзного государства» на «основе соглашения» равноправных субъектов права – «государственных образований». Очевидно, что при этом продолжали бы работу и действующие структуры управления. Это могло означать эволюцию в сторону даже не федеративного, а конфедеративного государства. И хотя текст «Положения» был отправлен «на доработку» в редакционную комиссию, Круг определенно намеревался создать новую модель власти.
В отличие от казачьих депутатов, Главное Командование не склонялось к подобным переменам. 12 января 1920 г. состоялось совещание Деникина с представителями казачества в ст. Тихорецкой. Сюда прибыл казачий и добровольческий генералитет, главы казачьих органов власти. Из всех участников совещания только кубанские представители (Букретов и Тимошенко) заявили о легитимности Верховного Круга. Остальные участники в той или иной степени высказали свое недоверие Кругу как по причине недостаточной представительности, так и из-за стремления «отойти от общего командования». Не затрагивая политических вопросов, Деникин подтвердил свою позицию: «Единство России и единство армии». Акцент делался Главкомом на военном единстве, а «вопрос о власти» признавался вторичным в отношении к событиям на фронте. Главком полагал опасным образование новой властной модели в условиях, когда любые перемены в тылу могут повлиять на состояние армии. «Продолжение борьбы возможно, необходимо и обещает успех» – так оптимистично оценивал Деникин перспективы белого фронта на Кубани. Максимально допустимыми Деникин считал только отдельные административные, кадровые перестановки, которые и были произведены в Правительстве при Главнокомандующем. Его председателем был утвержден донской атаман генерал-лейтенант А. П. Богаевский (но в должность он так и не вступил, выслав Челищеву телеграмму с просьбой быть его заместителем в Новороссийске), а в состав правительства должны были войти министры от каждого из казачьих войск. В своеобразном письме-наказе новому премьеру Деникин отмечал: «Кубанские и донские демагоги, лишенные политического смысла, в ослеплении своем разжигают низкие страсти, возбуждают казачество против добровольчества и Командования и тем рушат последние своды, поддерживающие еще фронт… Введением в Правительство значительного и влиятельного казачьего элемента и учреждением Кубанской армии я дал достаточные гарантии казачеству. Предлагаю Вам заявить твердо Раде и Правительствам, что дальше в этом направлении я не пойду…».
125
Там же. Л. 92–93; Савич Н. В. Указ. соч., с. 325, 327; Воспоминания начальника Северо-Кавказского военно-революционного штаба тов. Черного, опубликованные в журнале «Путь коммунизма», книга 3.
126
ГА РФ. Ф. 5956. Оп.1. Д. 392. Лл. 85–88.
127
Кубанский путь. Екатеринодар, № 3—63, 4 января 1920 г.; Трагедия казачества. Указ. соч., с. 34–36.
128
Деникин А. И. Указ. соч., с. 206; Протоколы заседаний Верховного Круга Дона, Кубани и Терека с 4 по 30 января 1920 года. № 1—17, Екатеринодар, 1920, с. 2–3, 6.