Страница 10 из 20
Поблагодарил Иван старика, и стал за жеребенком ухаживать, как старик велел. Старший брат ругается да насмехается, а жеребенок-то каждый день растет и красивее становится, да сильнее.
Прошло время, и все как старик говорил, так и вышло! Вырос конь-красавец белый как снег, грива шелковая, бока крутые, копыта золотые! Силы немерянной, да неслыханной, а с Иваном ласков да покорен. Стали к Ивану люди приходить, предлагать коня купить, да никому он коня своего не продает! Однажды хотел большой барин купить. Да к брату Ивана пришел, так мол и так, продай коня! Брат Ивана в конюшню сам зашел, да не сам вылетел, не дался ему конь в руки, знать, один у него хозяин! А тут царь дочь свою меньшую и любимую решил замуж выдать. Созвал женихов видных да знатных, да ни один царевне не приглянулся. Говорит она отцу:
– Пусть мой суженный на коне богатырском в один конский скок достанет мой платок, что ветром на высокое дерево занесло, да за сучок зацепило! Кто достанет, за того и замуж пойду!
А платок тот на высоченную сосну залетел. Его с земли-то и не видать почти. Посмотрели знатные женихи на тот платок, да и давай разъезжаться по домам. Никому шею ломать неохота. Тогда рассердился царь на дочку меньшую, и объявил по своему государству, что дочку замуж отдаст тому, кто платок с одного конского скока достанет, не разбирая чинов и званий. Поехали охотники замуж царевну взять, да как глянули на тот платочек и призадумались, а стоит ли того? Да вот один все-таки решился. Иван на белоснежном своем коне приехал, на дерево посмотрел, коня развернул, чтоб разбег взять, да как прыгнул тот конь, как птица полетел! Достал Иван платочек, и привез царевне. А так как начнет плакать да причитать:
– Откуда же ты взялся на мою голову, мужик-деревенщина! Мне-то принцы с королями не по нраву были, а с тобой жить и вовсе не можно!
– Да ты так не убивайся понапрасну! – утешает ее Иван, – Ты мне тоже не очень-то как жена подходишь! Я думал, что тебе платок очень уж нужен, а замуж тебя брать и не думал!
Тут царевна еще больше в крик! Как так! Она-то собой раскрасавица, а этот деревенщина ее замуж брать не желает!
– Да как ты смеешь от царской дочки отказываться! Негодяй! Дурак! – кричит царевна, ногами топает.
– Эээ, так кто ж такую девку сварливую да крикливую в жены захочет, – удивляется Иван. – Жена это ж на всю жизнь, а с тобой оглохнуть можно в один час!
Царь это слушал-слушал, сначала хотел Ивана казнить, чтоб неповадно было от царевен отказываться и царя позорить, а потом подумал да и передумал, и говорит:
– Вижу я доченька, что воспитал тебя неправильно. Лицом ты хороша как майский день, а вот криком страшна, как сова ночная. Так как я всем своим людям царь и повелитель, приказываю! Тебе, Иван, награду получить за платок, что царевне вернул. Жалую тебе именье хорошее, новый терем, да денег впридачу. А еще бери дочку мою меньшую, любимую, в жены! Да не отказывайся, осерчаю и казню! Бери и делай из нее жену добрую, да ласковую. Справишься, приму дочь царевной, а тебе полцарства отпишу по смерти своей. А не справишься, будешь жить в имении своем со сварливой женой, и на глаза мне не показывайтесь!
Закручинился Иван, сел на коня богатырского и домой поехал. А за ним царские слуги бегут, разворачивают, к именью, к терему дорогу показывают, а еще царевну к мужу собирают, с криком превеликим, да визгом на все царство-государство!
– Ой, конечек, как же мне теперь жить-то с такой змеей! – кручинится Иван коню. А тот ему и отвечает:
– Не бойся хозяин, справимся и со змеей!
Так и стали жить поживать. Иван встает ранешенько, да целый день по хозяйству крутится. А царевна только кричит и командует. И то ей не так, и это не этак. А одним утром вышла на крыльцо, да и давай Ивана ругать, да на него кричать. Все от этого крика разбежались, а конь Ивана к царевне подскочил, хвать ее зубами за плечо, да на себя и закинул и ну со двора. Несется конь богатырский по лесам да по болотам, а у него на спине царевна от страха ни жива ни мертва сидит, молчит, только за гриву держится. Остановился конь в густом лесу на краю болота, сбросил царевну под елку и говорит:
– Пока ты сварливая да дурная будешь, отсюда никуда не уйдешь! – развернулся и ускакал домой.
А царевне что делать? Налево бурелом, да не пройти, направо по болоту нет пути, а прямо только ёлка, вот и все! Села она под ёлкой и давай ругаться. На отца, на женихов-принцев да королевичей, на Ивана, да на коня, а как устала ругаться, давай плакать. А как наплакалась, давай думать. Во дворце-то ей недосуг было думать, там все наряды, да песни, и у Ивана тоже не до того, там все ругань да крик. Вот и все ее занятия. Думала-думала, аж устала с непривычки. И думы все невеселые. Кого только она не обижала в жизни, вот и получила, да, может и не по заслугам еще и получила, мог же отец запереть в тереме навек, а нет, вот за Ивана замуж отдал, Иван, он простак, да мужик, а никого не обижает, даже на ее крик не отвечает. Может, и не очень-то плох он? Надумалась, устала, проголодалась, замерзла. Подняла глаза, а перед ней опять белоснежный конь стоит, да и спрашивает:
– И что ты царевна про мужа своего думаешь? – как услышала царевна про мужа-Ивана, так и полез ее дурной норов опять. Забыла все, что думала, опять кричать принялась. Вздохнул конь, развернулся и был таков. И осталась царевна одна. Ночь наступила. А ночью в лесу страшно, а в болоте и того страшнее. Вот уж натерпелась царевна! Так напугалась, наголодалась и замерзла, что и норов свой под той елкой растеряла. А как утром к ней на коне Иван прискакал, очень уж за нее волновался и уговорил он своего коня отвезти его туда, где его жена обретается, так она совсем позабыла, что он деревенщина, да дурак, сама к нему кинулась, да прощенья попросила. Вернулись оба домой, а там уж и жизнь наладилась. Царевна как крикнуть хочет, на коня глянет, и сразу болото вспоминает, и кричать неохота уже. А конь гривой потряхивает, да за царевной присматривает. Так и отучил ее Ивана мучить. А уж как царь увидел, что дочка меньшая да любимая так изменилась, на радостях отписал Ивану половину царства в наследство, а дочку обратно во дворец позвал, да только она не поехала. Побоялась, что опять сварливой станет, с Иваном осталась жить поживать да добра наживать. Так и живут, детей растят, да на коне том волшебном ездят!
Катя закончила рассказывать сказку, и поняла, что жеребенок, которому она, как оказалось, все это и рассказывала, с усилием поднял голову, и на нее внимательно смотрит, а потом Катя увидела слабую улыбку на лице старичка, и поняла, что подействовало! Она отступила от ворот, в которые должен был шагнуть старик с жеребенком и огляделась. Туман таял, растворялся в воздухе, исчезал. Катя посмотрела наверх, и вовремя, ее стремительно подхватил нырнувший в остатки тумана Волк и, забросив на спину, наверное, как тот белый конь сварливую царевну, успела подумать Катерина, и унес на двор Финиста. Там все заворожено следили, как зеленоватый язык свесившегося тумана исчезал на глазах, Финист кинулся к воротам, открыл их, и вместо зеленого мутного туманного марева они увидели просыпающуюся улицу. Потом Финист оказался около Катерины и та взлетела в воздух, подкинутая сильными руками.
– Во, мышцы накачал, пока в фильмах снимался! – невольно подумала Катерина, которая мечтала только о том, чтобы ее не подкидывали, а поставили на место, и дали уползти в какой-нибудь уголок, по возможности укромный, чтобы прийти в себя. Все-таки она в тумане очень боялась.
– Поставь ребенка на землю, иди вон, своих подбрасывай! – Сивка ворчал для вида, было понятно, что он тоже очень волновался, и теперь просто рад. Финист поставил Катерину и бросился к жене и двум девчушкам, выскочившим из дома. Кате было так радостно видеть, как малышки теперь звонко хохотали и бегали по двору вокруг родителей.
Обратно Катя тоже ехала на Сивке, к ее спине привалился облегченно сопевший Кот, который от волнения засыпал прямо на коне.