Компаньонка

Мари непонимающе взглянула на Кити, потому как та легонько коснулась руки Мари.

– Что с вами, графиня? – поинтересовалась Кити. – Вам нехорошо?

– Все в порядке, милая. Все хорошо, – поспешила успокоить её Мари.

– А что тут? – Мари прошла к массивным резным дверям и дернула за вырезанные из благородного дерева головы львов. Но двери оказались заперты.

Тут же рядом с Мари возник управляющий.

– Ваша светлость, ваши комнаты выше. Позвольте, я провожу на второй этаж, прошу.

Мари в недоумении уставилась на управляющего и уж было собралась отчитать его и напомнить «выскочке» его место, но ситуацию сгладила Кити. Она подошла к Мари и, взяв её под руку, ласково улыбнулась.

– Спасибо, Гордей. Я сама проведу графиню в её покои. Ты можешь быть свободен.

Гордей, склонившись в почтительном поклоне, поспешил удалиться. А Кити и Мари продолжили свой путь к покоям графини. Им предстояло преодолеть широкую парадную лестницу. И Мари, помня о своём образе, приостановилась на четвёртой ступени непростого подъёма.

– Прошу тебя не шустрить, моя пташка, – тяжело выдыхая, взмолилась Мари.

– О, конечно, графиня. Извините, – пропела Кити.

Кити в ожидании, когда графиня восстановит дыхание, присела на ступень лестницы и с интересом посмотрела на графиню.

– Графиня?

– Да, дорогая?

– Я хотела бы спросить вас о моей маме… – робко начала Кити.

– Во-первых, не гоже сидеть на холодном мраморе, – отчитала её Мари, но тут же смягчилась и продолжила: – Моя милая Кити, твоя мать была небывалой красоты женщина. – Мари вновь стала подниматься к своей комнате.

Кити быстро последовала за ней.

– Вообще, Валевские не были обижены природой. Высокий лоб, скулы, эти твои ямочки… бесподобно! – продолжала графиня. – Твой дядя, мой покойный супруг, прекрасно играл на фортепиано. Ты играешь?

– Довольно неплохо.

– А должна, девочка моя, – превосходно! Французский?

– Я говорю…

– Должна мечтать на этом языке, что ты читаешь? Что из последнего?

– Я люблю Шекспира… и…

– Прекрасно! Прочти мне что-нибудь. Сейчас. – Графиня стукнула повелительно своей тростью о пол и остановилась.

Кити, вздрогнув от неожиданности, быстро начала чеканить текст:

Вдруг Кити залилась краской и лихорадочно начала дышать.

– Мечты любовной уступает долю, – вновь повторила Кити, пытаясь отыскать в памяти нужное слово.

На неё с совершенным спокойствием смотрит Мари. Она склонила голову набок в ожидании продолжения.

Кити в неподдельной панике, совсем уж расстроившись, крепко зажмурила глаза.

– Ах, как же там?!

«Может, это ей поможет и она станет невидимкой», – подумалось Мари.

Мари с полуулыбкой на губах, такой же мягкой, как и её голос, озвучивает продолжение сонета:

Произнося это, Мари провела рукой по розовой щеке Кити и заглянула в распахнутые глаза девушки.

– Мой взор тебя рисует и во сне… – Мари прервалась на этом моменте и выжидающе взглянула на Кити.

…И будит сердце, спящее во мне, – чуть слышно подхватила Кити и расплылась в улыбке.

Ну, вот и чудесно, прелестное дитя. Мы, кажется, пришли?

– О, да! Вот ваша комната.

Кити распахивает двери перед графиней. Мари медленно проходит вглубь своих временных покоев. Её взору предстаёт широкое окно с тяжёлыми темно-зелёными портьерами. Того же цвета покрывало на широкой и бесконечной кровати. Мари уже предвкушала падение в мягкую перину. Потом её вниманием завладела деревянная ванна, более похожая на вместительную овальную бочку. У Мари вид этой ванны почти вызвал стон, так ей желалось поскорее оказаться в ней. Мари так и представляла клубы пара от горячей воды над этой желанной бочкой.

Из приятных мечтаний Мари вывел вопрос Кити:

– Вам будет здесь удобно, графиня? Вас всё устраивает?

– Я так устала, милая, что насыпь мне гороха без перины, я его не почувствую.

Кити рассмеялась, скорее из вежливости, чем над шуткой, и Мари это подметила.

– Ну вот, как ты думаешь, получилось у меня хоть на секунду сомкнуть глаза?! – продолжила Мари.

– Нет!

– Ты совершенно права! Эта женщина с усами храпела на весь дилижанс, а бедный юноша пытался избавиться от перьев на её шляпке. Ужасно безвкусно! Ты любишь перья?

– Нет!

– Молодец, я тоже! – Говоря это, Мари сняла с головы шляпку, сплошь утыканную перьями всевозможных цветов и отливов.

Кити с весёлым удивлением это оценила и, опомнившись, направилась к выходу из комнаты.

– Вы утомились в дороге, не буду вам мешать, графиня. Отдыхайте. Увидимся за ужином.

Мари приостановила её и заглянула в прелестное личико Кити.

– Благодарю, дитя моё. Мне жаль, что твоя мать не видит, каким прекрасным ангелом ты стала. – Сказав это, Мари поцеловала Кити в лоб.

– До вечера.

Кити провела ладошкой по щеке, оставив мокрый след от слезы, и улыбнулась.

– Спасибо вам. Вы не представляете, как дороги для меня ваши слова. Доброго отдыха.

Кити с тихой грустью покинула спальню графини.

Мари ещё какое-то время постояла в задумчивости, глядя на закрытую дверь, понимая одно – девочке действительно нужны помощь и поддержка взрослой и рассудительной женщины. Конечно, молодая особа отчаянно нуждалась в заботе и опеке матери, ведь ей предстоит столько узнать и пройти, испытать и понять этой малышке. Она, просто необходима Кити, как и Кити, возможно, необходима ей.

Пристроив свою трость в угол комнаты, и сняв с носа пенсне, свободной рукой она потёрла переносицу и наморщилась. Женщина вытащив из рукава белый кружевной платок, промокнула глаза. Рядом с окном она заметила свой багаж, чему очень обрадовалась. Видимо, князь не намерен её выставить сегодня же.

Мари достала из саквояжа листы бумаги и письменные принадлежности.

Подойдя к небольшому бюро в другом конце комнаты, разгладила лист, затем заострила перо, и открыв небольшую баночку с чернилами, обмакнула острый кончик пера в черноту. Немного подумав, она размяла пальцами затёкшую шею и принялась писать, старательно выводя буквы на белом листе.

«Здравствуй, моя любовь. Спешу сообщить, что я благополучно добралась, но уже ужасно скучаю…»

Солнце уже начало пригревать по-весеннему, и толстому мохнатому псу по кличке Герцог становилось совсем невмоготу. Сидя у своей будки на заднем дворе, перед входом в кухню, Герцог лениво наблюдал, как к нему приближался управляющий Гордей.

Гордей важно шествовал, неся высоко и величественно поднос с остатками завтрака господ. Увидев своего любимца, Гордей расплылся в ласковой улыбке и кинул псу с подноса остатки бекона.

– Хороший мальчик. Мой. Красавец.

Гордей потрепал Герцога за ухо, тот даже не взглянул в сторону упавшего бекона.

В дверях кухни появилась женщина. Она для начала громко фыркнула на создавшуюся идиллию и выплеснула воду из кастрюли, предварительно крутанув её пару раз.

– Да что же это такое?! – всплеснула руками женщина. – Однажды этот пёс не сможет выйти из собственной будки. Сколько я просила, говорила – все без толку! Он скоро тебя слопает!