Рождение легенды

К плюсам можно было отнести приятную внешность и молодое, стройное тело. Петунье повезло с телосложением и обменом веществ, а еще она почему-то оказалась рыжей, хотя мелькали смутные воспоминания, что раньше Петти была блондинкой. Покосившись в сторону спящей малышни — неожиданная перекраска явно была делом проснувшейся магии Гарри, — женщина продолжила обдумывать уже минусы. К ним можно было отнести все остальное.

Англия — дорогая страна. На дворе восьмидесятые годы — спад и застой в экономике, личного капитала нет, а муж явно намерен вышвырнуть ее с голой жопой на мороз; никакого брачного контракта нет и не предвидится, все шло на раскрутку бизнеса, а оплаченный мужем солиситор означает, что она останется без штанов.

Единственный светлый момент — то, что осталось от наследства. Сумма маленькая, но с месяц протянуть можно.

И документы на малышей есть.

Теперь можно перейти к минусам. Из своего — личные вещи. Парочка украшений, очень недорогих. Дом? Взят в кредит. Машина? Тоже. Все оформлено на мужа, ей не достанется ни пенни, а чтобы досталось — надо потратиться, а у нее, как в Простоквашино, денег нет. Супероплачиваемых знаний и профессии тоже нет. Как и стыда и совести у Вернона.

Зато у нее есть мозги и никаких чувств к этому борову. К мелким, в принципе, тоже, но с чего ей их любить? А придется.

— Хорошо. Буду любить, как умею. Начнем?

Сеансу любви помешала английская действительность: вездесущие соседи с глазами даже на заднице и ушами на пятках. К дому приперлась старушка Фигг, мусолящая здоровенного кота со слишком умным взглядом, пытающаяся просочиться сквозь замочную скважину. Накормив настырную соседку рассказами о вредном мальчишке — Фигг слишком счастливо при этом улыбалась, — Тоня заперла двери на ключ и принялась составлять план действий. Жить с Дурслем ей не улыбалось, а в том, что придется, сомнений не было — какого черта Фигг прискакала сразу после скандала? В свое время книги про Гарика Потного Тоня читала с удовольствием, отмечая режущие глаза подробности, и изображать из себя тщательно культивируемое зло не собиралась. Поэтому все следовало провернуть быстро.

Пока не приперся бородатый канон с волшебной палочкой-ковырялочкой.

Первым делом она плотно засела за телефон, а потом перетрясла домашнюю аптечку, с облегчением обнаружив валерьянку. Причем целую батарею пузырьков и даже корень. Участь шерстяных чудовищ была решена.

Пара рыбин, лежащих в холодильнике, были сварены и обильно политы душистой настойкой, а также нафаршированы корешками, и отправились в свободное плаванье во двор к Фигг. Уже через десять минут все коты сбежались к дармовому угощению, а еще через полчаса веселье было в самом разгаре. Коты орали, прыгали и катались между кустов, рыли землю, как экскаваторы, и бросались на все, что шевелится, с самыми нехорошими намерениями. Подранные и покусанные собаки разбегались, соседи подняли панику. Примчалась полиция, и начался цирк. Срочно вызванные специалисты, матерясь, боролись с пушистым воинством, бегая с сачками и петлями. Кто-то приволок рыболовную сеть, постепенно в процесс отлова включились все, кто мог. Фигг отбивалась клюкой, добавляя экспрессии происходящему.

Подъехавшие грузовичок и такси никто не удостоил и взглядом.

Нанятые грузчики молча вынесли из дома все более-менее ценное, оставив только стены и редкие островки былого благополучия, Тоня с детьми села в такси, и машины рванули в Лондон, где их уже ждали. Очень не брезгливый, но достаточно щедрый владелец ломбарда живо конвертировал мебель, посуду и прочее в наличность, и через час пока еще миссис Дурсль уже входила в номер недорогого отеля.

Еще через два часа Антонина Сергеевна входила в «Дырявый котел», а еще через час уже сидела в номере гостиницы и дегустировала виски под нехитрую закуску.

Все оказалось еще хуже, чем думала Тоня и помнила Петунья Дурсль. Все, что принадлежало Поттерам, прибрали к рукам родственники — а таковые у Гарри оказались: кузены, дяди и тети разной степени дальности. Судьба ребенка их не интересовала — Джеймс со своими заходами оказался отрезанным ломтем. Дом в Годриковой впадине забрало Министерство, для Гарри остался лишь школьный сейф с некоторой суммой, которой должно было хватить на учебу и начало самостоятельной жизни. Ключ от золотишка лежал у опекуна — Дамблдора, который делиться не имел намерений. Никаких титулов, богатства и прочего никто отрывать от себя не собирался, у магов шел передел власти, и все причастные ловили рыбку в мутной воде. А сама миссис Дурсль — никто, и звать ее никак.

И разговор, за который пришлось заплатить, на этом окончен.

Пожав плечами — не очень-то и хотелось, — Антонина заказала нехитрый ужин, накормила детей, поела сама и принялась выполнять намеченное. В Англии ее ничто не держало: жить в этом болоте, рискуя потерять память и волю, она не собиралась.

— Ну, твари, — с чувством выдохнула Антонина, занюхивая виски рукавом. — Сами напросились!

На следующий день она уже летела в Америку, где собиралась потратить часть суммы и получить гражданство. А также сменить имя. Имена. Всем. Вообще-то еще были Канада и Австралия, и они на первый взгляд были предпочтительнее, но только на первый. Под ее опекой находится маг. Этого мага надо будет учить. И воспитывать. И делать это надо так, чтобы малолетний Избранный воспринимал ее как родную мать и настоящий авторитет. Потому что иначе припрутся добрые господа маги с Туманного Альбиона, и жизнь превратится в кошмар. Тот же магглолюбец Дамблдор в каноне такое презрение демонстрировал к обычным людям, что только держись.

Значит, этого надо не допустить, им всем необходима защита, да и шрам на мордашке Гарри очень уж свежий и заживать не собирается. Если уж ломать игру магам, то на своих условиях, значит, нужны союзники и учителя. Кто может избавить от крестража?

Те, кто работает с духами и Смертью.

Таких она могла назвать с ходу несколько: церкви Катарины — это Мексика, до Америки пока не добрались, а также пресловутое Вуду. На Гаити, родину сей чудной религии, лезть стремно, там бокоры совсем наглые, ортодоксальные, слишком опасно. Зато есть филиал с гораздо более дружелюбными поклонниками Барона Самеди и лоа, и живут они в Америке, в Новом Орлеане, который еще не стерт с лица земли ураганом. Хунганы и мамбо не откажутся заиметь раба в виде части Волдеморта, есть шанс сторговаться. А еще они, вроде как, могут принимать в ряды учеников обычных людей. Петунья, а теперь Антонина, являлась сквибом — магическое видела, сделать ничего была не в состоянии, но могла и хотела учиться. А что делать? Жить захочешь, не так раскорячишься!

А иначе с магами не справиться. Вот что она сможет сделать, если припрется Дамблдор?

— Это не те Дурсли, которых ты ищешь!

И рукой так, плавно и вальяжно. Ага.

Поэтому они летят в Америку, и найти их будет тяжеловато: в обычном мире маги-англичане ориентируются из рук вон плохо, в частности — Светлая сторона, что довольно странно. Саму Петунью после перекраски магическим выбросом племянника в рыжий цвет узнать тяжело. Вещи она продала или уничтожила, дом даже прибрать успела и мусор выкинуть, значит, уже труднее зацепиться. Вернон ничего не знает, тоже плюс. Ну и соленая вода препятствует поиску — это давно известно.

Можно бы в Канаду или в Австралию, но как там с магией? Шаманы в Австралии не любят англичан, есть за что, учить не будут. То же самое касается и индейцев — эти всех скопом не любят, и тоже есть за что. А вот с поклонниками лоа дело обстоит, как ни странно, гораздо оптимистичнее.

Так что надо пошевеливаться и нестись в Орлеан. Выковыривать личинку Волдеморта из головы племянника, который, получая заботу и ласку, стал относиться к ней гораздо более дружелюбно, чем раньше, да и к кузену тоже. Последний, после череды воспитательных вбиваний ума через задние ворота, стал капризничать гораздо меньше.

Уже через два дня доведенная гиперактивными детками до полного озверения Антонина сидела перед Верховной Мамбо Нового Орлеана и живописала свои приключения и мысли по поводу всей этой ситуации. Пухлая пожилая креолка в пестром тюрбане и пышных юбках внимательно слушала, перебирая пучок амулетов самого непотребного вида, а ее супруг-хунган окуривал спящего Гарри дымом толстой сигары-самокрутки. Дадли испытывал материнское терпение, пытаясь ползти во все стороны сразу.