Школота 2

Остальные четверо бухгалтерских червей упали на колени и заорали хором:

– А мы при чем? Он же налево сам торговал, с нами даже не делился! А мы все выдадим, все по списку и сверху даже! Только не убивайте!..

Толстяк тем временем сквозь слезы увидел полковника и завизжал, подобно поросенку на бойне:

– Господин Фикс! Господин Фикс! Помогите! Тут имущество для пограничной службы изымают! А я...

Вздохнув, бравый военный медленно пошел вперед. Похоже, его несостоявшаяся эмиграция могла закончиться прямо сейчас. Больше ста головорезов вместе с командиром-беспредельщиком – это сильно. Да и бойцы – как один, все на подбор. Или крепкие мужики, увешанные оружием. Или стоявшие на задних лапах твари росточком больше двух метров, облаченные в броню и сжимавшие в лапах устрашающего вида топоры. Помнится, на одной из пьянок уходивший на покой лейтенант в ресторане рассказывал, как бог миловал сцепиться со Сколковскими. Вышли на поле, посмотрели на чужую армию, обосрались от одного только вида и запросили мир. Так там хотя бы армия на армию, а тут одиночка против прекрасно вымуштрованных убийц.

– Чем могу помочь? – поинтересовался полковник, встав чуть в стороне от молодого человека. Тот посмотрел на незнакомца, затем улыбнулся и протянул руку:

– Барон Школота, хозяин Сколково. С кем имею честь?

– Полковник Фикс, командующий пограничной бригадой. Чей склад вы сейчас собираетесь потрошить, кстати.

– Я? Да ни коим образом. Всего лишь получаю заказанное ранее. Вот список, кстати. И, хочу отметить, за каждую железку уплачено сполна золотом.

Начав просматривать бесконечные строки, полковник приподнял сначала одну бровь, затем другую и под конец лишь хмыкал:

– Ну и аппетит у вас, господин барон. Две сотни шпалеров от Кохха, лучшей выделки. Оптика на них. По десять зарядных банок. Десять станковых пулеметов. Четыре безоткатных орудия. Амуниция, котелки, строительные материалы. Даже пилы с топорами не забыли... Хотите сказать, что у нас на складе это все есть?

– Разумеется. По факту бумагу составляли.

– А я своим новые сапоги выбить не мог... Мда... Но подпись есть, это точно. Только вот ведь проблема какая. Это же государственное имущество. Расхитителю светит петля. Но вы-то с какой стати пытаетесь лапу наложить?

– Петля? Это позитивно... Давайте отойдем на минуту. Но сначала я распоряжусь.

Отобрав исписанный рулон обратно, Школота повернулся к Докси, которая выполняла при нем сейчас роль адьютанта:

– Так. Толстяка повесить. За казнокрадство. Этих четверых за жопу и через два часа все по списку должно быть в грузовиках. Машины уже вон подъезжают, водителям заплачено. Как закончим, пойдем в порт, на “Аврору” перебросим. И домой...

– А после того “как”, остальных четверых тоже вздернуть? – кровожадно улыбнулась командир егерей.

– Не. Если все вернут, то пусть живут. Нехай с ними вояки бодаются... Итак, господин полковник, на пару слов.

Фикс смотрел на пляску толстяка на веревке и думал, что жизнь – штука интересная. Жирдяя не было жалко нисколечки, заслужил свое. Но вот чтобы здесь и сейчас столкнуться с поведением, которое обычно демонстрировали лишь каратели его императорского величества? Мда. Похоже, он что-то не знает.

– Вы лучше скажите, как оно сейчас в округе? А то я был несколько занят, воевал.

– Воевали? Вроде как от вас с заказами уже человек приехал утром рано. Лабазы шумят, на отправку кучу барахла готовят.

– Это да, ремонтировать надо кучу всего. Деревни рядом со мной пожгли, Липово так вообще пришлось по бревнышку раскатать. Даже не знаю – то ли буду там город отстраивать, то ли просто перевалочную базу большую воткну. Очень уж место удачное, как раз можно несколько дорог в одну точку свести.

– Значит, отбились?

– Ага. Наемников угрохали всех, часть в качестве зомби подняли и отправили работать. Некросов самых дурных спалили к чертям, остатки пока объяснительные пишут. Если какой слишком дурной крамолы за ними не найдем, то и их к делу пристрою.

Полковник недовольно поджал губы:

– Церковники будут недовольны. Очень.

– Вот уж на мнение ряженых продавцов опиума мне насрать с самой высокой колокольни. Как монашек черепушкам продавать и с ними наркотой бодяжить – так первые. А как с кого шкуру за проделки снять, так пальцем только в отверженных тычут. Так что разберусь я и церковниками, и с прочими... Лучше расскажите, как оно вокруг?

Вздохнув, Фикс кратко охарактеризовал происходящее:

– Жопа вокруг. Эльфы партизанят, промышленники деньги стараются припрятать куда подальше, империю трясет, словно больного лихоманкой. Думаю, к зиме мы как-то дотащимся, а вот по холодам запросто можем развалиться. Совсем.

– ...! – Школота распахнул от удивления рот, затем обернулся на своих бойцов, которые сновали подобно муравьям и набивали грузовики. Затем снова крутнулся к полковнику:

– Подождите, вы же из погранцов. Значит, худо-бедно с другими вояками наверняка контакты имеете. Мы ведь тогда бортами разошлись, армию не тронули. Должны быть нормальные силы и люди, кто порядок способен поддержать.

– Увы, желающих рулить много, но в крови и дерьме копаться никто не хочет. Хапнуть и свалить, вот и вся суть Законодательного собрания с прихлебателями. После смерти императора вся эта пена и вылезла на поверхность.

– А вы? Что, все сделанное бросите нахер?..

Фикс хотел сначала окрыситься в ответ, но потом из него будто выпустили воздух и он поник:

– А что я? Всего лишь служака в дыре, на краю мира. Со мной никто из генералов разговаривать и не станет. Хотя, у них и войск-то не осталось. Распропагандировали всех. Богатые в столице почти все так или иначе из армейцев охрану себе сообразили. А государства как такового и не осталось по итогам. Одна видимость.

Сунув руки в карманы, Володя стал покачиваться с носка на пятку, поскрипывая сапогами. Он о чем-то размышлял и мрачнел с каждой минутой. Затем вытащил правую руку и помахал кому-то за спину. Рядом материализовалась Докси:

– Босс?

– Скажи мне, верная моя ухорезка, что ты можешь вспомнить про господина полковника. Кратко, по делу, как ты умеешь обычно.

– Характер нордический, предан короне и покойному императору. Отец солдатам. За свою бригаду дрался всегда до последнего. Данное слово ценит превыше любого золота.

– Значит, наш человек... Фикс, спрошу еще раз. В лоб. Потому как я на всю голову ебанутый и политесам не обучен. Вот тебе, взрослому мужику, не обидно проебать все и вся? Отдать страну на разграбление каким-то говнюкам, которые лишь о личных шкурных интересах заботятся. Не жалко?

Фикс молчал. То, что ему выговаривает какой-то малолетний сопляк – бесило. Но ведь правду говорит, паскуда, рожей в собственное дерьмо тычет.

– Я, барон крохотного куска земли, сумел раком поставить и твое Законсобрание, и эльфов, и гномов, и наемников с некромантами. Я всех или убил, или под себя прогнул. И не потерял при этом ни одного бойца. Слышишь меня, вояка? Ни од-но-го!.. А несколько тысяч врагов на удобрения пустил, Подземное королевство в друзья заполучил и попутно теперь лапу наложу на всю округу рядом с Лесом. Раз из столицы на меня решили забить болт, то я теперь буду свое графство строить или еще чего нибудь. Мое. Где люди и нелюди у меня будут жить, богатеть и на херах любую суку из-за забора вертеть... Ты же чего, собираешься драпануть вслед за промышленниками, кто из империи труп смердящий мастерит? Типа – возьмите меня, бывшего золотопогонника, буду швейцаром у вас двери в ресторацию открывать для новых хозяев жизни. Так?

– Да пошел бы ты!.. – но Школота уже завелся и буквально рычал в ответ:

– Я?! Да я-то пойду! А таких, как ты, тысячи и тысячи у меня дома на чужбине в безымянных могилах закопали! Потому что в свое время руки опустили и по течению их понесло... Ты же вояка, блядь! Ты всю жизнь государство защищал!.. Вон, смотри, баба молодая, тебе в подметки по опыту не годится, а даже подыхая за императора готова была глотки рвать! И сейчас она у меня командует всеми войсками специального назначения. Все егеря на ней, все силовые акции на границе и в чужих землях. Она – живой пример, как надо до конца идти, а потом сдохнуть, возродиться и снова вперед!..