Эрминиды

– Она ведь не любила его, – сказал Элизобарра, не отрывая взгляда от напоминающего альбиноса вампира. – Эта стерва вообще любить была не способна.

– Я не очень компетентен в этих вопросах, милорд, – дипломатично отозвался Генрих. – Но… леди Лоридейль никому не давала повода усомниться в том, что она хорошая жена. Она была… – немного поколебавшись, секретарь добавил: – Она была образцовой княгиней, милорд.

– Не то, что моя мать, – заметил тот.

– Это ваши слова, милорд, не мои.

Влад угрюмо кивнул и снова приложился к бутылке.

– А он, – вампир мотнул головой в сторону портрета. – Он получил её и… был с ней счастлив? Если уж она была такой образцовой? Они хоть спали вместе?

– У вас есть сестра, милорд, – флегматично отозвался Генрих, опустив глаза в пол.

– Я не об этом спрашивал, – угрюмо бросил Влад.

– Князь с княгиней очень бережно относились друг к другу, – медленно сказал Зальц. – Они были очень… гармоничной парой. Но…

– Но?

– Я не думаю, что они были счастливы.

Влад удивлённо вскинул брови.

– Я доподлинно не уверен, но полагаю, что княгиня была чем-то неизлечимо больна, – ответил секретарь на вопросительный взгляд хозяина.

– Больна? – вампир выглядел искренне удивлённым.

– Да, милорд. И, полагаю, князь об этом знал.

– Почему ты так думаешь?

– По косвенным обстоятельствам, милорд… например, однажды за завтраком у нас зашёл разговор о море… вы знаете, князь Эйзенхиэль любил ходить на яхте. Леди Лоридейль заметила, что купаться предпочитает в пресной воде. Я вспомнил, что у хозяина есть одно дальнее поместье с горным озером. Он редко там бывал, но я предложил распорядиться, чтобы дом привели в порядок. На самом деле проще было его построить заново. Учитывая отдалённость и труднодоступность поместья, я предположил, что к следующему лету он будет готов принять княгиню… но она только грустно улыбнулась и сказала, что следующим летом озеро её вряд ли понадобится… я, было, подумал, что она имеет в виду ребёнка – не хочет пускаться в путешествие с младенцем, но князь… он встал так резко, что выломал оба подлокотника у кресла из железного дерева. И приказал мне во что бы то ни стало привести дом в порядок. И не особенно торопиться. Сказал, что следующим летом они туда непременно съездят… весь тот день он был особенно мрачен.

Влад молча выслушал секретаря и, кажется, о чём-то задумался. Потом зашвырнул бутылку в угол и достал из кармана булавку. Ту самую, с брильянтовой головкой. Протянул Генриху.

– Я сейчас уеду, – сказал он. – А ты запрёшь замок. Я переделаю заклинание. Теперь сюда не смогу войти даже я. Пока ты не откроешь.

Зальц вопросительно глядел на Элизобарру, ожидая дальнейших пояснений.

– Через какое-то время я вернусь… – сообщил тот, – скорее всего, я буду пьян. В смысле, ещё более пьян, чем сейчас. И буду требовать впустить меня внутрь. Тогда ты должен послать меня подальше.

Секретарь неуверенно кивнул.

– А… когда следует снять блокаду, милорд?

– Когда я… – Влад сжал кулак и, кажется, собирался грохнуть им по столу, но делать этого не стал. – Когда я… справлюсь со всем… этим. И… что-нибудь придумаю.

– Да, милорд, – слегка наклонил голову секретарь и взял булавку. – Но что, если… – он запнулся, но продолжил: – Что если вас не будет очень долго?

– Отдашь Мелисенте, рыдающей на твоём смертном одре, – буркнул князь и встал. – Иди, мне надо работать.

***

На поиски решения у Влада ушло полгода. Не столько на сами поиски, сколько на моральную борьбу с самим собой. Но, наконец, он вернулся.

Это действительно был не первый визит князя в родовое гнездо после памятного разговора, но на этот раз Элизобарра твёрдо посмотрел Зальцу в глаза и сказал:

– Пора, Генрих. Открывай.

И старик по голосу понял, что да, действительно пора.

– Позови её ко мне, – сказал Влад, проходя в кабинет. Мелисента пришла не сразу, так что вампир успел начать нервничать. И откупорить бутылку…

На этот раз княжна была облачена в простое платье, которое сшила сама. Волосы свободным потоком рассыпались по плечам. Она переступила порог и вопросительно посмотрела на брата.

– Что, даже не обнимешь меня, сестричка? – криво усмехнулся он. – Неужели не соскучилась по мне?

Она прямо посмотрела ему в глаза и серьёзно сказала:

– Соскучилась.

Но не двинулась с места.

Князь с ужасом ощутил, как у него снова перехватило дыхание, а сердце бухает в груди без всякого ритма. Он так надеялся, что вспышка страсти, с головой накрывшая его в прошлый раз при виде сестры, была единичной, случайной, преодолимой…

– Что ж, вот и повидались, – сказал он хрипло. – Иди… теперь.

– Это всё? – спросила она спокойно.

– Ты ещё чего-то  ждёшь? – алые глаза полыхали жадным огнём.

– Ты запер меня в четырёх стенах на шесть месяцев. Сомневаюсь, что ты вернулся только чтобы поздороваться, – твёрдо сказала Мелисента.

Влад медленно встал. И шагнул из-за стола. Девушка осталась стоять. Вампир схватил её за руку и рванул на себя, обхватил с такой силой, что на плечах потом остались синяки. Одна его рука скомкала подол платья, снова грозя его разорвать, второй он ухватил сестру за волосы и слегка оттянул её голову назад. Мелисента продолжала, не отрываясь, смотреть князю в глаза. Влад выпустил платье и провёл горячей ладонью вдоль её щеки, сильно прижимая руку к коже сестры, так что след горел, как от пощёчины. А потом он наклонился и властно поцеловал, вкладывая в это действие все терзания, всю неудовлетворённую страсть последних двадцати лет. Влад уже не осознавал, кто он и кто она, осталось только желание обладания, подчинения, и насыщения. Он сжимал девушку в объятиях, не заботясь о том, что причиняет ей боль, мял нежные губы, даже не пытаясь доставить ей удовольствие, и, завершая поцелуй, сильно укусил. Горечь. Горечь и тоска растеклись по жилам, стоило одной капле крови попасть на кончик его языка. Мутная пелена спала с глаз. Влад всё ещё стоял, прижимая Мелисенту к груди. И на мгновение ощутил… страх. Перед собой, перед тем, что только что сделал. Если бы Лоридейль Лейнсборо была жива, он нашёл бы её и убил собственными руками: эта женщина разрушила его отношения с отцом. Неужели даже из могилы она может лишить его сестры?