Страница 8 из 13
В первые века существования государства, видимо, в византийском войске были вполне привычным явлением римские одноглавые орлы-аквилы, они упоминаются, в частности, в военном трактате конца VI – начала VII века «Стратегикон Маврикия». Также одноглавый орел в это время «сидит» на византийских печатях и монетах. Примерно тогда же в описаниях византийских вооруженных сил начинает встречаться такое название военного знамени, как бандон. Если верить источникам, оно, в отличие от римских вексиллумов, крепилось к древку одной стороной (как более привычные нам сейчас флаги) и было украшено несколькими выступающими «косицами» или лентами. Правда, сведения о том, что на этих знаменах изображалось, очень скудны.
Постепенно на смену одноглавым орлам в Византии приходит двуглавый (рис. 1.32).
Рис. 1.32. Византийский император Иоанн VI Кантакузин на церковном соборе в Константинополе. Миниатюра XIV в. Национальная библиотека Парижа. Под ногами правителя видна подушка с вышитыми двуглавыми орлами
Его происхождение по сей день является предметом ожесточенных споров историков и геральдистов. Чаще всего двуглавого орла связывают с историей династии Палеологов (они управляли Византией с 1261 по 1453 год) (рис. 1.33). При Палеологах он действительно стал императорской эмблемой, но подобные изображения встречались в Византии еще в XI столетии, в годы правления династии Комнинов. Причем, вероятнее всего, византийцы попросту переняли у кого-то это изображение. Двуглавые орлы были вырезаны на печатях, обнаруженных археологами на территории бывшего Хеттского царства (Малая Азия); в индуистской традиции с глубокой древности была известна двуглавая птица Гандаберунда. Так что византийцы явно не были первопроходцами в создании этого символа. Но именно благодаря Византии – одному из крупнейших и сильнейших государств Античности и Средневековья – двуглавый орел стал широко известен и впоследствии перекочевал в геральдику таких государств, как Россия, Болгария, Священная Римская империя и так далее.
Рис. 1.33. Эмблема Палеологов. Изображение XV в.
В Византии особо почиталась Богоматерь. Ее считали покровительницей и в бытовых вопросах, и в политике, и на поле боя. В источниках сохранились упоминания о том, что император Иоанн I Цимисхий, правивший государством в 969–976 годах, после успешного военного похода отказался въезжать в Константинополь на раззолоченной триумфальной колеснице. Он поставил на нее икону Богоматери, с которой не расставался во время похода, сам же почтительно следовал позади.
В IX–X столетиях варианты изображений на знаменах византийских войск становятся все более разнообразными. Например, на них начинают размещать изображения святых: Георгия Победоносца, Федора Стратилата, Дмитрия Солунского.
Не будем забывать, что именно в Византии в VI столетии был создан образ Спасителя, ставший ориентиром для всех последующих изображений Иисуса Христа. Ныне это изображение – «Христос Пантократор» («Христос Всевластный») – находится в монастыре святой Екатерины на горе Синай. Да и в целом в ранней византийской иконописи сложились все характерные черты и каноны этого вида искусства, унаследованные впоследствии Русью – так же как и многие традиции изготовления знамен и флагов.
О том, как выглядели древнерусские военные знаки в дохристианский период, известно не слишком много. Что же касается их происхождения и назначения, то эта история, судя по всему, не слишком отличалась от истории военных штандартов Персидской державы, Греции, Рима, Византии… Первоначально эти знаки выполняли функцию ориентиров для воинов, отмечали местонахождение командира. На высоком древке укреплялись яркие тканые ленты, пучки конского волоса либо какие-то фигурки. Впоследствии их заменили клинообразные куски ткани ярких цветов – в первую очередь, видимо, красного.
Наиболее известным термином, обозначающим древнерусское военное знамя, является «стяг». Это более краткая форма от «сътягати» – «стягивать», то есть соединять, связывать. В некоторых российских диалектах по сей день используется слово «стяг» или «стяжок», которым обозначают длинную жердь или палку: первоначально, видимо, подобные жерди использовали для «стягивания», удержания сена при перевозке на возу. Кроме того, слово «стяг» у нас до сих пор используется в значении «флаг», «знамя». Мы можем сказать «стоять под стягом», правда, в основном для того, чтобы придать изложению более возвышенный стиль. Из широкого обращения слово «стяг» выходит примерно в XVII столетии, уступив место слову «знамя».
Уже упоминавшийся П. И. Белавенец писал: «Подобно западной армии войско делилось по военачальникам или владетелям, с которыми они пришли на поле брани. Каждый владетель имел свой стяг, а потому полки делились и считались по числу знамен или стягов. Так, в 1216 году в войне князя Георгия Суздальского с новгородцами у последних было тринадцать, а у первого семнадцать стягов»[2].
Стягом в Древней Руси также было принято называть и само войско: «стоять под стягом» могло означать не только «находиться в непосредственной близости от знамени», но и «принадлежать к определенному войску», «быть в состоянии боевой готовности».
Сейчас (в основном в области фолк-хистори) высказываются утверждения, что войска Древней Руси могли выступать в походы под стягами с изображением так называемого коловрата, солярного символа. Но, во-первых, никаких убедительных доказательств этому нет, а во-вторых, сам термин «коловрат» вряд ли имеет древнерусское происхождение.
Красные треугольные стяги над головами русских воинов в походе на Царьград 907 года хорошо видны на миниатюрах так называемой «Радзивилловской летописи». Правда, необходимо учитывать, что оригинал (созданный, предположительно, в XIII столетии) до нас не дошел, мы можем видеть лишь так называемые списки XV века. Так что в любом случае ни переписчики, ни автор первоначального документа не могли видеть своими глазами походы первых русских князей (рис. 1.34).
Рис. 1.34. Миниатюра из «Радзивилловской летописи», изображающая поход князя Олега на Царьград (Константинополь). Хорошо видны красные стяги. XV в.
Что же касается текстов древних документов, то там упоминания «стягов» встречаются достаточно часто. Во время переходов стяги путешествовали в обозе, на древках их укрепляли непосредственно перед битвой. Охранять стяг – как в мирное время, так и во время сражения – было доверено наиболее опытным дружинникам – так называемым «стяговникам». Даже понятия «победа» или «поражение» часто поэтически обозначали соответственно как «простирашася стяг яко облацы» или «подсекоша стяг».
Так же как и легионные знаки в Древнем Риме, стяги на Руси имели практически сакральное значение. Под ними приносили клятвы, заключали различные политические договоренности.
Очень рано в русских летописях начинает упоминаться и еще один вид военного знамени – хоругвь. Например, в «Слове о полку Игореве» (XII век) мы читаем: «червленый стяг, белая хоругвь, […] – храброму Святославичу!»
Популярна версия, что хоругвь – это просто более поздняя «версия» стяга с изображением святого (или святых), появившаяся после распространения на Руси христианства и игравшая практически роль «походной иконы». То есть на смену стягу пришли хоругви. Но это не совсем так. Да, полотнища с изображениями Богородицы, Иисуса Христа или святых появились на русских землях позже, чем простые стяги. Но само слово «хоругвь» (так же как, впрочем, и «стяг», и «знамя», согласно многим исследованиям) уходит корнями, скорее всего, в так называемый праславянский язык. Понятие «хоrǫgу» было практически тождественно «стягу», а вот «znamę» дало начало таким терминам, как «знак», «признак», «знамение». После активной христианизации русских земель обычные стяги, по-прежнему игравшие роль в первую очередь ориентира и символа военной доблести, продолжали существовать параллельно с хоругвями, которые воспринимались не только как военно-религиозное знамя, но и как символ победы, олицетворение «сильного верой» государства. Можно также предположить, что слово «хоругвь» использовалось на русских землях еще до того, как на полотнищах появились изображения святых, и, соответственно, «стяг» и «хоругвь» означали практически одно и то же. А с распространением религиозных изображений хоругвями стали называть именно военные знаки с изображениями святых ликов… Много лет спустя слово «хоругвь» продолжали использовать в широком смысле, для обозначения всех знамен как святых для защитника государства предметов. Так, в «памятке для нижних чинов» военного министерства от 1835 года мы читаем: «Знамя есть священная хоругвь, под которой соединяются верные своему долгу воины…»
2
Белавенец П.И. Краткая записка о старых русских знаменах. – СПб.: сенатская типография, 1911.