Пламя нашей жизни

Кёя нахмурился и, кажется, действительно начал задумываться. Ну же, пойми, что ты совершаешь вновь те же ошибки!

— Ты… — выдохнул он мне в лицо, нависая, — маленький своевольный зверек. Ты хочешь сказать, что тебе нужно время от времени резвиться, но на данный момент я не могу позволить себе оставить тебя одну.

— На этой базе со мной точно ничего не произойдет, — ответила я. — У тебя паранойя, просто остановись, пока не стало хуже. Ты и так в прошлом был тем, на кого я могла положиться, — в горле собрался сухой комок. — Именно ты учил меня драться с оружием. Именно к тебе я шла, когда мне нужна была защита, тебе я рассказывала больше, чем другим. Сейчас я понимаю, почему не рассказала тебе о том, что умру. Это было неизбежно, но ты никогда не умел останавливаться.

Закончив, я почувствовала, что из глаз начали течь слезы. Сама не успела ни понять, как они появились, ни остановить. То, что скребло изнутри каждый раз, когда что-то напоминало мне о том гробе, выбралось наружу и, как я и думала, заболело еще сильнее.

На лице Хибари появилась растерянность, и через секунду он убрал тонфа, покрытые льдом, с моих рук и отстранился. Я села и, облокотившись о колени, закрыла ладонями лицо. Все-таки это была слабость, и Кёя последний из тех, кто должен был ее видеть. По крайней мере, я бы этого не хотела. Конрад, ладно, Ямамото, неплохо, Мукуро, да, Рехей — тысячу раз да!

Когда-то такое уже было. На этот раз Хибари не накинул на меня пиджак, а неожиданно прижал к себе, что было для него довольно необычно. Впрочем, в этом времени он стал проявлять гораздо больше эмоций. Виной ли тому, что мне удалось его раскрыть после кланового воспитания, или же Кёя очень привязался ко мне, и все произошедшее по нему ударило ничуть не меньше — кто знает. Но я уткнулась носом и схватила руками его за пиджак, позволив всему выплеснуться наружу. Чувствовала, что дальше этой комнаты ничего не выйдет.

Это длилось долго. Наверное, не меньше часа мы так сидели. Я обессилела и успокоилась, просто оставаясь в ощущении уюта и покоя. Пусть даже Кёя не спешил размыкать объятия, мне это совершенно не мешало, даже помогало ощущение его пламени, из-за которого я чувствовала себя будто окруженной мягкой, почти неосязаемой периной.

Он не умел утешать словами, но умел молчать. Хибари, ни слова не сказав, поднял меня на руки, как прежде, и унес прочь из этой комнаты, вернув в особняк, окруженный садом. Там он, не выпуская меня из рук, как фокусник достал футон из шкафа, развернул его ногой, опустил меня на него и накрыл одеялом. Видимо, это было не сказанное вслух «поспи и все пройдет», но спать мне как раз не хотелось. Да, я устала, но закрыть глаза и заснуть мне было просто страшно, поэтому со сном у меня были небольшие проблемы. Обычно я призывала Беза, и мне могло повезти, что сон выходил спокойным, без сновидений, или даже легким, с каким-то приятным послевкусием.

— Что? — спросил Хибари, когда я продолжала смотреть на него долгим взглядом.

— Верни Беза, — попросила я. — С ним мне, может, не приснятся кошмары. Мне с ним под боком спокойнее.

— Тебя мучают кошмары? — недоуменно слегка приподнял он бровь.

— Иногда, — честно признала, раз уж пошла такая пьянка. — Все-таки это не просто принять факт, что окажешься в гробу, а потом увидеть, что с вами стало. С вами тоже непросто.

— Я останусь здесь, — быстро решил он, подвигая меня в сторону.

Только лежать на боку, когда Кёя обнимал меня со спины и дышал на макушку, оказалось неловко. Сложно было поверить, что это тот самый Хибари, да еще и тот, кто мне сам принес мазь с примесью Солнца и сам же помог обработать синяк на боку, прежде чем заняться своей ногой. Хотя Беза он мне не вернул — это точно Хибари.

Мы так долго просто лежали, затем встали, чтобы поесть и, если верить часам, оказалось, что уже вечер. Внутри образовалась пустота, из-за которой мне стало до ужаса спокойно, и я заснула. Снилось что-то неясное, какие-то смутные образы мелькали в темноте, но дышать было трудно, будто воздуха не хватало.

Проснулась от копошения в районе живота. Свет был выключен, и я не сразу поняла, что меня там щекочет, а когда опустила глаза и догадалась, что это за небольшой комочек с хохолком… Мукуро в облике совы издавал странное пыхтение, показавшееся мне недовольным. Видимо, он снова пришел, чтобы побыть рядом, но хотя бы где-то прислониться ко мне ему мешали руки Хибари, который буквально навалился сверху. Понятно, почему мне было сложно дышать. Я лежала головой на его предплечье, а Кёя руками обхватывал меня, еще и закинув ногу. Так что Мукуро просто некуда было подобраться.

Что-то говорить я не рискнула, все же у Кёи слух и реакция очень хорошие, поэтому, едва вытащив руку из захвата, осторожно приподняла ее, прикоснувшись пальцами к топорщащимся на голове совы перьям. Мукуро сразу же подался навстречу, будто млея. В следующее мгновение что-то темное метнулось к нему, и иллюзионист по-совиному ухнул, вскрикнув, полетели перья, захлопали крылья. Я зажгла несильное пламя на руке, чтобы добавить света, и растерялась.

Мукуро, ценой кучи вырванных перьев, смог вырваться из пальцев Хибари, которыми тот схватил его за крыло, и замер, напряженно всматриваясь разными глазами куда-то поверх моей головы.

— Попался, — удовлетворенно прозвучал голос Кёи, стряхивавшего с руки перья. — Значит, коробочка. Действительно неожиданно.

Он прижал меня к себе и вместе со мной сел.

— Ку-фу-фу, — засмеялся с, как мне показалось, намеренным превосходством Мукуро. — Что ж, ты смог все понять, но не своими силами.

— Зато своими силами я тебя сейчас отсюда вышвырну, — зловеще пообещал Хибари, нависая тенью над совой.

— Нет! — мгновенно среагировала, сумев отодвинуть его руку и высвободиться, чтобы схватить разноглазого и прижать к себе. — Это нечестно. Мукуро сейчас далеко и тратит кучу сил на то, чтобы оказаться здесь в этом крошечном теле. Пусть останется хоть ненадолго.

— От его пребывания здесь больше вреда, чем пользы, — на лице Хибари проявилось недовольство. — Не вижу причин для того, чтобы хохлатый остался. Тебе недостаточно Акаге в качестве питомца?

Вот умеет же оскорблять сразу двоих… И пока я придумывала ответ, вскинулся Мукуро:

— Я делаю то, что ты со своим слабым Туманом не сможешь, а именно охраняю ее сон, — не скрывая яда ответил он. — И заметь, я оставил ее у тебя, а не забрал. Цени мое великодушие.

Кёя потемнел лицом и поднялся на ноги, явно собираясь что-то предпринять.

— Это называется «доверие», — быстро заверила я, прижимая к себе сову. — Мукуро хотел сказать, что доверяет тебе. Он сейчас очень занят. Мукуро шпионит в Мельфиоре и действительно ничего плохого мне не сделал. Нельзя пользоваться его положением и вредить сове.

Хибари замер, сверля нас взглядом сверху. Он обмозговывал все, и я ждала его реакции.

— Хохлатый шпионит у врага, так пусть шпионит, — решил Кёя и перевел уничтожающий взгляд на сову. — Нечего сбегать сюда по своей прихоти, иначе я могу подумать, что ты вовсе не хотел отомстить.

— Мои намерения в этом плане чисты, и вскоре результаты моей работы появятся, — с вызовом ответил Мукуро, и его голос стал сладким: — Ты, вероятно, уже понял это, Кёя-кун. Как только я приду, я заберу ее.

— Я позабочусь об Акире, прекрати морочить ей голову, — ледяным тоном потребовал Хибари.

— Я вовсе не делаю ничего подобного, — невинно отозвался Рокудо.

— Пошел вон.

Сова фыркнула, и разноглазый заворочался в моих руках, намереваясь выбраться. Я разомкнула объятья, и он, напоследок легонько щелкнув клювом меня по руке, будто поцеловав, выбрался и странной походкой направился на выход. Видимо, он хотел пойти обычным шагом, но из-за разницы в строениях тела это выглядело забавно.

На пороге Мукуро остановился и, став на деревянные доски, заскрежетал когтями по полу, будто вытирая ноги о коврик.

***

После всего произошедшего нельзя сказать, что с Кёей отношения стали легче, но ругаться мы стали реже. Он перестал быть таким категоричным и, видно, пытался меньше всего требовать, хотя и продолжал следить постоянно. Я же пыталась не обращать внимание на его заскоки и занялась тренировками, благо запирать и сажать на цепь меня уже никто не пытался. Хибари не запрещал тренировки, но хотел быть в курсе всего, что я делаю, и сразу же запретил экспериментировать со смесью Небо-Туман. Мукуро больше не приходил, так как Кёя продолжал ложиться рядом и просыпался, едва я начинала ворочаться от неспокойного сна. Хоть я и чувствовала, что он обнимает меня скорее как большую подушку, но все равно это было странно.