Пламя нашей жизни

— Босс обедает, — раздраженно цыкнул сквозь зубы мечник. — Его в это время нельзя беспокоить.

— А-а-а, — понятливо отозвалась я. — Стресс, злость и перевернутые столы.

— Именно, — не в силах справиться с таким бзиком босса и стыдом за это, Скуало прикрыл глаза, скрестив руки перед собой.

— Но мне все равно надо с ним поговорить.

Скуало снова открыл глаза, вперившись в меня серьезным взглядом:

— Срочно?

— Срочно, — кивнула я.

Выждав долгую паузу, мечник приоткрыл дверь:

— Я тебя предупредил, — стоило мне проскочить, как он тут же закрыл ее перед носом Кёи и Мукуро. Я только и услышала: — Без вас двоих!

Осмотрев просторную каюту, встретилась взглядом с боссом Варии, который замер с вилкой, поднесенной ко рту, и уставился на меня мрачным взглядом.

Пока я подходила к столу, наверняка во мне были просверлены взглядом дырок десять, если не мысленно прострелены.

Занзас вилку опустил и с практически титаническим спокойствием стал наблюдать за тем, как я поглощаю куриную ножку.

— Чего пришла, мелочь? — грубовато и слегка раздраженно спросил, так как я была слегка занята и не могла так сразу начать разговор.

— Давай задержимся немного, — предложила я, прожевав и перехватив вдобавок пару ложек салата. — У меня тут одно небольшое дельце осталось.

— Что за дело? — поинтересовался он, отложив столовые приборы в сторону с готовностью приступать к важнейшим вопросам.

Взглянув в бордовые зенки, сказала:

— Я там панамку на острове забыла.

Бровь Занзаса дернулась и изогнулась, как бы спрашивая «какого черта?». Что ж он такой недогадливый?

— Мою любимую, нежную и такую понимающую панамку, которая не раз меня выручала.

Бордовые глаза стремительно наливались алым цветом.

— Помнишь, я к тебе пришла со своей счастливой панамкой? Именно она меня тогда выручила, — продолжила я.

До того спокойно и неподвижно сидевший босс Варии подскочил на ноги, опрокинув стул и едва не перевернув стол. Его ладони тяжело опустились на столешницу, накрытую скатертью, как будто ударили.

— Какая еще, нахрен, панамка?! — оглушительно рявкнул он. — Ты надо мной издеваешься?! Говори как есть!

Я подскочила, прихватив еще одну куриную ножку, и отошла на всякий случай на пару шагов от стола.

— Просто прими к сведенью, — сдалась я. — И успокойся. Просто я хочу тут немного задержаться.

Говорить всего я не могла. Меня могли слышать.

— Понял, — через паузу фыркнул он, сел обратно и вернулся к прерванному занятию. А затем взглянул на меня так как-то очень уж внимательно и подкинул неожиданный вопрос деловым тоном: — Так, какова вероятность, что Спейд вернется, и может ли он это сделать в ближайшее время?

Тут уж пришла моя очередь чуть не подавиться куриным мясом. Найдя небольшой стакан с водой, сделала несколько глотков и отставила в сторону, думая, что я могу рассказать.

Занзас после всего пережитого от Девятого, видать, стал уж очень недолюбливать недомолвки. По крайней мере, я видела по ожидающему выражению лица, что, если я съеду с темы, чьи-то руки сожмутся на моем горле и будут трясти до конца. Как бы там ни было, как минимум каплю доверия я потеряю. Но и сказать много не могу. Не сейчас.

— Мы сошлись на том, что, как только все заканчивается, он исчезает восвояси и больше не появляется. Насколько этому заявлению можно верить, сложно сказать, но если он нарушит слово и появится, то… мы надерем ему зад, — пожала я плечами со спокойствием.

Занзас прищурился. Кажется, недоверчиво.

Да, в то, что мы сможем одолеть Спейда, слабо верится, но других вариантов не останется в таком случае. Остается уповать на то, что тот все же держит свое слово и, как только все станет явным, — вспомнит о нем.

— И как же ты умудрилась договориться с этим мусором? — спросил Занзас, все еще не слишком веря. — Ты его что, загипнотизировала? Когда умудрилась? На поле боя? Я видел, что ты с ним об этом и словом не обмолвилась.

Вот тут уже становилось опасно. Занзас начинал дотошно допрашивать и, похоже, останавливаться не собирался.

— Он захватил меня в плен и по всем правилам гостеприимства угостил чаем с печеньем, — с самыми честными глазами пояснила я.

— У тебя помутнение не случилось? — изогнул он бровь, сделав какое-то уж очень непонятное выражение лица, как будто разглядывал что-то в лупу и не мог никак увидеть, а затем требовательно поинтересовался: — Как было на самом деле?

— Так и было, — возмутилась я его недоверию. — Я к тебе тоже в гости пришла, а у тебя кроме мяса нечем было меня покормить.

— Хватит дурака валять! — заорал он вдруг, ударив кулаком по столу, который из-за того, что был стальным, это выдержал. Занзас уставился на меня немигающим тяжелым взглядом, и в течение долгой паузы я не отвела глаз. — Я тебя серьезно спрашиваю, Деймон Спейд не то, с чем мы имеем дело каждый день.

Похоже, я тут и впрямь одна, кто валяет дурака. Но у меня тоже нервы на пределе, и только так я спасаюсь от того, чтобы не выглядеть подозрительно.

Что хотел сказать Занзас, я прекрасно поняла. Древний неубиваемый иллюзионист-призрак — это настолько доисторическая проблема-мастодонт, с которой военные конфликты между семьями мафии даже рядом не стояли. Там, поди, все понятно: постреляли друг друга, потыкали колюще-режущим, а если не помогло, решили все политикой. Распространение владения пламенем, конечно, добавляет в эти конфликты огоньку, но обычно даже Вария, специализирующаяся на атаках, проникновениях, убийствах и пытках, не встречала нечто подобное. Это не та проблема, которую босс Варии решает после завтрака сразу с полпинка. Наверняка им было как минимум не по себе. Да у них, наверное, тоже от такого восстания призрака весь мир перевернулся, хотя по бравым варийцам, которые всегда держатся молодцом, так и не скажешь.

Я только сейчас обратила внимание, что Занзас не срывался, когда я присоединилась к столу, да и вообще мой приход встретил как-то даже с ожиданием. Скуало так говорил, как будто его босс убивает за то, что его прервали во время трапезы. А теперь Занзас (ну и ну!) из последних остатков терпения спокойно выговаривает мне, чтобы я восприняла проблему серьезней.

— Если ты не поняла, этот мусор тебе не игрушка, как только в его туманную бошку стрельнет мысль, — а стрельнет — поверь! — он тут же свернет тебе шею, как цыпленку. Все, что я хочу знать — это когда он это будет делать.

Занзас ронял слова так тяжело и внушающе, что даже пробирало. Приподнялся и как будто стал еще больше и шире в плечах. Он даже не спрашивал — нападет ли Спейд еще раз. Варианта «если» тут не было.

Если так подумать, для меня даже Мукуро уже стал чем-то обыденным, а он, между прочим, почти легенда мира мафии, и Вария настойчиво приглашала его в свои ряды.

Хм…

Занзас тоже, видать, догадался, что это представление Спейда было лишь игрой. А теперь… боялся новой неожиданной встречи. Хотя «боялся» кажется к боссу Варии словом неприменимым, но он может и бояться, скажем, техники Прорыва Точки Нуля, и при этом сопротивляться ей изо всех сил. Прямо броситься на нее и шмалять пламенем в надежде, что что-нибудь да поможет.

Поэтому я собралась и с самым серьезным видом сказала:

— Я получила его слово, что он уходит сразу после этой финальной битвы. Больше о нем мы не должны ничего даже слышать.

Занзас перестал пытаться на меня воздействовать методом давления, сел нормально, выпрямившись, слегка даже вроде расслабился, но, зная, как он разваливается в кресле, когда чувствует себя в полной безопасности, скажу, что ни черта он не расслабился.

— Ты веришь слову Тумана? — приподнял он бровь.

Да-да, Туманы скользкие типы. Для них вся жизнь игра. Просто череда иллюзий. И чем сильнее Туман, тем больше он связан со своими иллюзиями, тем больше подвержен их влиянию. Не исключено, что, даже если Спейд говорил честно, у него не перемкнет и он не посчитает, что этот эпизод был лишь в его мыслях. Так-то он вроде вменяемый, но черепную коробку ему не вскроешь, чтобы убедиться наверняка.