Пламя нашей жизни

— Я не могу умереть вот так! — вопил он, пока пламя его не накрыло полностью.

Едва пламя схлынуло, улетев и рассеявшись, иллюзионист лежал на спине. В том же виде, что и прежде. Очевидно, чтобы его запомнили вот таким — в безызъянно выглядящей форме, по виду военной, то есть в так называемом мундире. Причесанным. С чистым лицом. Ручки красиво по швам сложил. Глаза закрыл. В общем, приготовился красиво умирать.

Я прикрыла глаза и на всякий случай их протерла. Это и был его план? Такой таинственный? Прямо полная загадка, как будто очень качественная игра перекроет весь идиотизм ситуации.

Но, взглянув на всех за своей спиной, я не заметила, чтобы они ее видели. Эту игру одного актера. Возможно, они просто не провели с Деймоном Спейдом некоторое время. Хотя, когда я взглянула на Тсуну, тот светился осознанием победы, полностью уверенный, что это конец. Еще и, как увидел, что я глаза тру, обратился:

— Я одолел его, имото!

— Ага, — на автомате отозвалась я, не сумев подобрать слов.

Он вышел из гипер-режима и оглянулся вокруг, не зная, видимо, что делать дальше в такой ситуации. Мафиози тоже как-то замерли, видимо, ожидая приказов старших. Варийские офицеры разом с Занзасом смотрели на Тсуну, как на диковинную зверушку, будто впервые видели.

Я взглянула на наш красивый «трупак» и решила никого не переубеждать. От греха подальше. Мало ли, еще решит, что и воскреснуть можно. А ведь наверняка после какого-то особенного косяка Тсуны во главе Вонголы восстанет и заявит, что от такого даже он в могиле перевернулся.

Пользуясь всеобщим ступором, пока остальные окончательно не пришли в себя, уверовав в завершение, подошла, никем не останавливаемая (а Вендиче и вовсе решили исчезнуть), пнула легонько тело Спейда в бок… и дождалась, пока тот возмущенно не откроет глаза.

— Осторожно!

— Отойди!

— Берегись! — крикнули мне сразу несколько глоток.

Тсуна, Занзас и несколько варийских офицеров подбежали, собираясь меня экстренно спасать. Я же поставила на то, что Спейд сдержит свое слово. Он хоть и Туман, но все же не такой человек — у него не то воспитание.

Я думала, выдержит. В конце концов, он и так почти кричал тут: «Да, на самом деле такой я, древний Туман Деймон Спейд, боящийся за свою шкуру, без какого бы то ни было самоуважения и самоконтроля (что эту фразу ляпнул), страшащийся смерти! Меня и в самом деле могут убить двое неудачников! И вот прямо сейчас и убьют! И ВЫ В ЭТО ПОВЕРИТЕ!».

— Мне едва хватает сил говорить, — криво ухмыльнулся иллюзионист, притушив свое пламя настолько, будто оно и в самом деле подавало последние капли жизни.

— Без стыда и совести, — покачала я головой, присев прямо на землю и скрестив ноги по-турецки, так как уже слишком устала.

— Тс-с-с, — шикнул тот на меня, дернув подбородком и тем самым заставив всех шарахнуться, как будто шелохнулась ядовитая змея. Увидев это, Деймон ухмыльнулся и ответил: — Скажи еще, что ты недовольна тем, что я проиграл. Хотя, конечно, твои глаза видят правду.

— Но они не рассказывают мне удивительных историй, — парировала я. — Ты пропустил пункт с покаянием и лекцией с углублением в историю. Я же тебе не Джотто, чтобы рассказывать все вместо тебя, у меня таких воспоминаний нет.

Спейд тихо засмеялся и улыбнулся:

— Хорошо, я расскажу.

— Как?! — завопил Тсуна, перебивая. Выйдя из гипер-режима и чувствуя свою безопасность перед поверженным врагом, братец расслабился и стал выглядеть обиженно: — Имото, как ты это делаешь?! Я сказал ему покаяться, но он не пошел мне навстречу! А сейчас готов все рассказать!

— Это потому, что ты пропустил между пунктами «Убью тебя, урод» и «Покайся и уйдешь с моим прощением» сразу несколько пунктов, в том числе «Выпотрошить всю душу» и «Докопаться до печенок», — шикнула уже я на него, а затем обратилась к Спейду: — Ты не отрывайся, продолжай ликбез.

Тихо засмеявшись сдержанным смехом, Спейд посмотрел вверх, куда-то в небо над его головой, и продолжил:

— Я был рожден в семье аристократа. Моя праздная жизнь и прогнившие люди стали надоедать мне. Я стал задумываться о том, какую жизнь веду. Тогда в моей жизни появился кто-то, разделяющий мои взгляды — дочь принца, Елена. Для меня ее улыбка была яркой, подобно солнцу, и умиротворяющей, подобно луне.

С такой любовью и грустью в голосе он об этом говорил, что я чувствовала — это тот самый Деймон, и это была чистая правда, без налета игры.

— Как-то раз Елена представила меня человеку, с которым я, по ее мнению, мог бы сотрудничать, — продолжил иллюзионист, никем более не перебиваемый. — Ради моей любимой, я присоединился к Вонголе. В те времена Вонгола была безупречна. Аристократы, политики, преступники… Именем Вонголы мы постепенно счищали всю грязь. Но счастливые времена длились недолго. Примо просто потерял рассудок. Он меня не слушал и стал на сторону пацифизма, отказавшись далее наращивать нашу силу. Спустя некоторое время, словно подтверждая мои слова, наши враги напали… — пауза увеличилась. — Напали на резиденцию Вонголы… Елена погибла при нападении, — сказал он, сжав зубы. — И я поклялся, что более подобного не повторится. Я сделаю Вонголу сильнее и лучше. От одного ее имени будут в страхе дрожать.

— Уже дрожат, — сказала я, так как пауза затянулась, а Спейд увеличил интенсивность рассеивания собственного тела в пламени Тумана, явно собираясь смотать удочки. — Сейчас-то зачем вернулся?

— Я же говорил, — повернулся он ко мне лицом с улыбкой. — Я не мог позволить Вонголе стать хуже. Слабые нам не нужны.

— А ты не думал, каково было слабым при этом? — возмутился братец. — Разве Елена хотела бы такую Вонголу?

Деймону будто солью на рану сыпанули. Горстью.

— Сукин сын! Думаешь, ты можешь понять чувства Елены! — воскликнул он, заставив Тсуну отпрянуть.

Вспомнив о том, что он тут как бы умирающий, Спейд усилием заставил себя дышать ровнее и успокоиться. Вот есть же воля.

— Умри ты уже, наконец, — терпение сдало у Занзаса, и он зарядил в тело Деймона пулей из пламени Ярости.

Тело загорелось, правда, Спейд как-то вовсе не заволновался. Глаза прикрыл… и сгорел в пламени.

— Ну, — минуту понаблюдав за горением, сказала я, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Это было интересное приключение.

— Э? — не понял Тсуна, выдав мне это, когда я собралась уходить.

— Ах да, теперь же ребята должны были освободиться, — вспомнила я.

Будто только дожидаясь этих слов, появившись на горизонте, по запеченному песку метрах в двуста от нас бежали к нам все: и Вонгола, и Шимон, и Феникс. Все, кто был заперт в подпространственных карманах. Собравшись, общей гурьбой налетели на Энму, Тсуну… и меня.

— З-з-зверек, — с бледным-бледным лицом выдал Кёя, практически не размыкая сжавшихся тонких губ.

— Акира-чан, почему ты тогда не добила Деймона Спейда, когда его коса была в твоих руках? — было первым, о чем меня спросил Мукуро, кажется, осматривавший мое тело на наличие ран.

Задумчиво почесав тыковку, ответила как могла честно:

— Потому что отдохнуть нужно. Голова что-то совсем… Все время чудился ты, Мукуро, как на него смотрела.

Глаза Рокудо расширились от удивления. Такого ответа он вряд ли ожидал. Правда есть правда, и если она звучит странно, то это не моя проблема.

Хром тихо и молчаливо держалась рядом с Мукуро. Шитт. П. предпочла стоять в сторонке, наблюдая за действиями Гокудеры, который беспокоился о здоровье Тсуны и одновременно отчитывал Базиля за то, что они вдвоем не смогли ничем помочь Десятому. Базиль тушевался. Вначале хотел что-то было сказать про то, что облажались они как раз вместе, но после криков подрывника замолк, приняв за факт, что Гокудера отчитывал, скорее, самого себя.

Каору извинялся перед Ямамото, неловко принимавшим извинения и заверявшим в том, что он все понимает и после этого они останутся друзьями. Рауджи просил прощения у Ламбо, который не особо понимал, почему он должен его прощать, но все равно с важным видом гордо выслушивал сопли и слезы. Койо — друг Рёхея по боксу — тоже мужественно лил слезы, корча рожу, как будто сопротивлялся этому из последних сил. Расиэль же, наоборот, уже начал перепалку с Бельфегором, грозившую быстро вылиться в обмен колюще-режущим.