Пламя нашей жизни

— Что будет, если он узнает? — прищурившись, уточнила, подозревая, что и тут Девятый все может переиграть, раз так спокойно рассказывает.

— Он верит в сына, — спокойно пожал плечами Тимотео, тем самым подтверждая, что даже сказать ему я вряд ли смогу или же это будет бессмысленно. — Верит в то, что он вырастет хорошим боссом и будет во всем ему помогать, а потом сам же, вероятно, захочет его устранить, когда поймет, что цель Тсунаеши-куна — это разрушить его семью. Он сделает все ради Вонголы, за что я его очень ценю.

Почувствовав, как сгустилась слюна, я с трудом ее сглотнула. Действительно, папаня будто не видел реального положения вещей, по крайней мере, если это касалось его семьи. Вероятно, он любит, я это всегда чувствовала, но все же он живет в своих грезах относительно того, кто есть кто в семье. Не стоило ему смешивать семью и работу. Иначе однажды ему придется выбирать.

— А как же хранители Тсуны? — спросила я.

— Да, в этом есть небольшая проблема, — признал Девятый, положив сложенные в замок руки на колени. — Они почти все твои, так что позаботься о них, хорошо? Мы с Емитсу выбрали не самых лучших, но сильных кандидатов, используй их силу с толком. Правда, на церемонии придется им выступить хранителями Тсунаеши-куна, но в истории Вонголы уже были прецеденты, когда хранители переходили от босса к боссу.

— Хватит говорить так, будто я согласилась плясать под Вашу дудку, — не выдержала, одернув его. — Вы сами ломаете жизни, полностью оправдывая свое мнение о Вонголе. Не кто-то там, Вы их подбирали, к ним приходили люди от Вашего имени с предложением, от которого нельзя отказаться.

— Возможно и так, — пожевал сухие губы Девятый. — В таком случае, я тоже пережиток прошлой Вонголы. Ее гниль достигла и меня, но иначе я не могу. Я пытался, много лет пытался сделать Вонголу лучше, но все было напрасно. Остался один выход, — старик посмотрел на меня светлыми карими глазами, выцветшими от старости, но все еще ясными. — Хранители у будущего Десятого босса не могли быть выращены в тепличных условиях.

Не знаю, как там Занзас, но от этого зубами заскрипела уже я. Он собирался их всех положить. О да, тепличные условия! Это так он называет «побиты жизнью»? Их ничего не держит, и после убийства Ямамото Тсуеши даже Такеши вскоре выяснил бы, чьих это рук дело, и в лучшем случае просто ушел. В лучшем, а в худшем помог бы Тсуне разрушить семью изнутри, положив на это свою жизнь. Хибари демонстрировал неподчинение, подрывая авторитет в лучшем случае, а в худшем — не преминул бы открыто и серьезно навредить. Мукуро… ему и так была близка идея уничтожить всю мафию, и в самом начале он бы с радостью согласился начать кровавую баню с самой сердцевины, не жалея ни себя, ни других. Сестра Рехея оказалась в мафии, может быть, даже стала бы женой Тсуны и попала бы под удар. Или же у нее тоже не было бы выбора, и она бы сломалась. Тсуна бы даже не заметил, что ее заставляют. Рехей бы защищал ее, а затем мстил долго и неустанно. Гокудера просто будет идти за Тсуной, так как он — это все для него. Ничего, кроме Тсуны, для него больше нет. Ламбо… ох, Ламбо… Никому не нужный перспективный ребенок, оказавшийся вдруг в середине войны.

Неясные образы будущего пронеслись вместе с мыслями в моем сознании за несколько долгих минут. Это лишь мои выводы, но они могут быть воплощены в реальность. Причем далеко не руками умного старика передо мной, а Тсуны, который сейчас никому не сделает преднамеренного зла. Иногда, в силу возраста или склада ума, он не понимает, что делает и к чему это приведет в дальнейшем, но он не злой человек. Он ребенок и, как ребенок, смотрит только своими глазами, не видя последствий поступков. Его мотивы, возможно, даже иногда альтруистичны, но даже поговорка есть о добрых намерениях, ведущих в ад. А уж как незаметно эта дорога появляется, я уже видела во время боя за кольцо Грозы.

— Ты должна понимать, — покровительственно начал Девятый, — что даже если взять за пример Вонголу, какой она была при Джотто, все не было идеально. В Италии было сложное время беззакония. Поэтому Хранители не были порядочными гражданами, жизнь их так же не жалела.

— Я не это имела в виду, — ответила вежливо, но холодно, внимательно рассматривая его. — Вы подбирали хранителей с такой целью, чтобы у них оставалось желание уйти и погромче или остаться и добить. Желание подавленное и приглушенное, но в определенный момент, как Вы говорите, в тяжелое время, распад верхушки Семьи станет еще одним сильным ударом, который пошатнет Вонголу.

Во мне было какое-то чувство, похожее на омерзение. Он продолжал строить из себя невинность, зная к чему все в итоге придет. А будет кровь. Очень много крови. Если даже намерения благие и праведные, это его не оправдывает. Даже если он привык к этой крови, все равно это неправильно.

— Узнав все это, что ты теперь собираешься делать, Занзас? — мягко поинтересовался Тимотео, но руки его напряглись, будто в любой момент готовы были схватиться за отставленную в сторону трость.

Занзас вскинулся, дернув губой, показал зубы. То, что он сказал, было плохо разборчивым, да и вообще не слишком походило на человеческую речь.

— Зарою тебя, ублюдок…

Пока Тимотео не начал еще более успешно воздействовать на него, я произнесла:

— Что меня в Вас поражает, так это Ваша выдержка, Девятый. Готовить к этому сценарию сына, пусть и приемного — для этого надо перестать быть обычным человеком.

Девятый изменил своему намеренно дружелюбному виду и глянул на меня с блеснувшим холодом в карих глазах, который не сумел скрыть. Да, я молодец. Сказать в лицо дону Вонголы, — пока все еще сильнейшей семьи, — что он мразь, еще и не сдохнуть сразу — это надо уметь. Значит, он действительно, еще в самом начале взглянув на Занзаса, уже видел, куда применить его силу и пламя Ярости. Только почему позволил Занзасу все слушать?

— Наша беседа закончена. Я ухожу, — на этом следовало закончить, иначе начнется то, о чем я потом пожалею.

— Надеюсь, ты придешь на церемонию, Акира-чан, — поднялся Девятый вместе со мной на ноги и улыбнулся: — Она будет очень интересной. Я хотел бы кое-что тебе показать.

Его улыбка мне не понравилась, как и последняя фраза. Жать протянутую руку же вовсе не было желания.

— Я просто хочу быть дружелюбным с тобой, — продолжал он ждать.

— Хватит этого дерьма, — грубо вклинился с рявком Занзас, хватая меня за предплечье и таща в сторону выхода, отчего Кёя и Мукуро смотрели уж совсем нехорошо.

Пусть было неудобно, выглядело ужасно и все, ожидавшие у входа, переполошились, увидев приближающегося босса Варии в состоянии почти взорвавшейся бомбы, зато не пришлось жать руку Девятому.

Занзас прошел мимо всех людей и быстро зашел в лифт.

— Отпусти, блин, больно же! — дернула я рукой, желая высвободиться.

Он разжал пальцы, ничего не сказав. Синяки останутся, но это последняя вещь, о которой я думала. Жуть какая. Он же сейчас гневом переполнен и просто взорвется, даже запах гари появился, а лифт пусть и просторный, но все же кажется просто маленькой коробкой.

Когда лифт остановился, Занзас буквально вылетел из него и рубанул кулаком по ближайшей машине, которая, к счастью, принадлежала хранителям Девятого. Капот автомобиля не выдержал и прогнулся, почему-то задымив. Я на всякий случай отошла подальше и села на декоративный заборчик, наблюдая за метаниями босса Варии. Это даже в некоторой степени успокаивает — смотреть, как он выламывает железо из автомобиля голыми руками, бросает его в окна и стены, ударом ботинка спускает колеса и просто переворачивает автомобиль пинком.

Удивительно. Просто удивительно. Я пришла с неясными подозрениями, но после нескольких вопросов пришла к еще более ошеломляющим выводам. Девятый ничего не стал скрывать, что значило — он уверен, что мы не сможем помешать его планам. Занзас действительно не сможет. Как старик и сказал, даже если Занзас совершит еще раз переворот и убьет Тсуну, его в кресло босса не посадят. Начнется борьба за власть. Если же Тсуна станет боссом, то он сам начнет эту войну, рано или поздно. Даже если Тсуне не хватит решительности начать уничтожение Вонголы изнутри, то он не сможет спокойно смотреть на все те дела, что там творятся. Он не жил, как Занзас, с самого детства в Вонголе, и он будет сопротивляться ее укладам. Что опять же приводит к росту количества несогласных с его волей и организации противников его власти. Это только выглядит так, будто если Тсуна станет боссом — его тут же станут слушаться и подчиняться.