Пламя нашей жизни

Реборн незаметно исчез, Тсуна с парнями и Шимон потянулись к лестнице под крики учителя. Прогнав практически всех, физрук осмотрел крышу и возмутился:

— Савада, тебе особое приглашение надо?! Марш вниз! А вы чего застыли?! Сасагава! Эрнесто! — учитель запнулся на Хибари. Видимо, за всей этой толпой главу Дисциплинарного комитета он не разглядел. Обычно Кёя как-то совершенно не терялся в толпе. Зато его голос мгновенно изменился, став растерянным: — Хибари-сан, не знал, что вы здесь.

— Все, что касается Савады Акиры, находится под моей ответственностью, — сухим официальным тоном ответил Кёя. — Подобные инциденты с ее участием находятся под моей юрисдикцией.

— Хорошо, я понял, — заверил его учитель, отступая к лестнице. — Тогда оставляю все остальное на вас, — после чего закрыл за собой дверь.

Кёя посмотрел на меня, так же как и остальные. Выдохнув я призналась:

— Мне нужно время подумать.

***

Вернувшись домой, я сразу же завернула на кухню. Нана развешивала белье на улице, в то время как Ланчия хозяйничал за плитой. Нана все еще следила за его действиями, поправляя в нужный момент, но передача части домашних обязанностей мужчине не только освободила меня от домашней работы, но и позволила незаметно утаскивать с кухни еду.

— Вот, Акира-сан, — Ланчия поставил тарелку, накрытую крышкой, на небольшой чайный поднос. — Одну минуту, я второе положу.

Он помогал мне скрывать от Наны, что у нас появилось на один лишний рот больше. При таком количестве нахлебников приходится готовить много еды, поэтому пропажа одной порции не слишком заметна. Самому Ланчии я запретила подыматься ко мне в комнату, поэтому он всегда ждал меня. Возможно, он догадывался, кто наш гость, но эту тему не подымал.

Подхватив собранный чайный поднос, отправилась наверх по лестнице, прислушиваясь к каждому шороху. Мукуро уже третий день в доме, и мне все еще удается скрывать его присутствие от остальных. Больше всего меня беспокоил Реборн, так как именно он мог чисто из своей козлиной натуры сделать мне назло и рассказать все Нане. Боже мой, парень третий день сидит у меня в комнате и спит вместе со мной на одной кровати! Конечно, она уже дождаться не может, когда я выйду замуж, но вряд ли обрадуется такому повороту. Что касается Мукуро, то я уже привыкла в будущем просыпаться в его объятиях и уткнувшись в его грудь, ничего нового в этом не было. Правда, в этом времени он засыпал на другом конце кровати, ведь я пожалела его и не стала выгонять на пол, но утром я все равно просыпалась в том же положении.

Когда я уже была у своей двери, в коридор вдруг выскочил Ламбо, упер руки в бока, с самым негодующим и торжественным видом провозгласив:

— Я знал, что ты что-то скрываешь от Ламбо-сана, Кира! Ланчия дает тебе сладости!

— Нет, — шикнула я на него. — Не кричи.

— Простите, Кира-сан, — вымолвила гораздо тише появившаяся следом И-пин с виноватым видом. Вероятно, она понимала, что не стоит в это лезть, но ей тоже было любопытно. — Ламбо, не кричи.

— А я буду! — взвыл Ламбо громко. — Кира, ты ушла куда-то на целую неделю и не взяла меня с собой, а теперь забираешь все сладости себе!

— Это не сладости, — начиная раздражаться, оглянулась на пока еще пустой коридор и приоткрыла крышку, чтобы было видно, что в тарелке всего лишь суп.

От этого Ламбо стушевался, но быстро нашелся:

— Все равно! Ты от меня что-то скрываешь, значит, ты что-то задумала. Делись, или я всем расскажу!

Что-то решать придется быстро. Ламбо, когда не надо, мог быть очень настырным, и в том, что он примется орать, сомневаться не приходится.

Я снова оглянулась, но к моему счастью, похоже, Тсуна задержался после школы и до сих пор не выглянул на шум. Реборн, наверняка, вместе с ним.

Ламбо терял терпение, постукивая ступней. С тем, что я не все время дома, он как-то смирился, точнее, я его приучила. А вот такие повороты крайне нежелательные. Не сказать и прогнать — значит, потерять доверие и раскрыть всем тайну. Сказать — так он все равно эту тайну может всем выболтать. Язык он, по-моему, еще не научился держать за зубами. Ладно, это будет хороший воспитательный момент на будущее, а Мукуро сможет в случае чего спрятаться в иллюзии.

— Хорошо, я расскажу вам по секрету, но об этом никому не говорить, договорились?

Дети мгновенно вытянулись и с любопытством закивали.

— У меня в комнате мой друг, — продолжила я. — Он болеет, и пока он не вылечится, я разрешила ему остаться у меня. Помните, как вы птицу со сломанным крылом принесли? Вот и моего друга надо выходить.

Малыши состроили задумчивые мордашки.

— А ему очень больно? — спросил Ламбо, на что я кивнула. — Тогда я хочу тебе помочь за ним ухаживать. Ты же всегда где-то гуляешь, Кира, а у тебя друг болеет!

— Хорошо, — улыбнулась я. — Только никто об этом не должен знать.

— Мы никому не скажем, — кивнула И-пин, уже хорошо подучившая японский.

Приоткрыв дверь, зашла внутрь, пропуская их следом. Рокудо полулежа на кровати читал одну из книг, что была у меня на полках. Судя по обложке — развлекательный детектив. Хоть я была уверена, что он все слышал, но Мукуро с любопытством уставился на детей разными глазами.

— А это у него глаз болеет? — прямо поинтересовался Ламбо.

— Нет, такое бывает у некоторых людей, что глаза разного цвета. Называется гетерохромией, — хмыкнула я. — Дети, это мой друг — Мукуро, Мукуро, — это Ламбо и И-пин.

Рокудо не проявлял никаких настораживающих реакций. Парень сидел расслабленно и слегка улыбался. Ламбо подошел к нему, порылся у себя в карманах и достал леденец. Клубничный.

— Выздоравливай скорее, — пожелал он ему, протянув сладость.

— В следующий раз я принесу гёза, — сказала И-пин, смутившись от того, что не взяла ничего с собой.

— Ничего страшного, — мягко отозвался Рокудо. — Ты ведь не знала, что придешь сюда. Спасибо, Ламбо-кун.

Я взъерошила кудри малыша, одобряя такой поступок.

— Мукуро, если хочешь, можешь поиграть с ними во что-нибудь, — предложила я, поставив поднос на стол. — Только сначала поешь, пока все теплое.

— Хочешь, я тебе покажу все свои игрушки? — воодушевился Ламбо. — У меня есть коллекция карточек, большой грузовик, перышки цикад, мяч. И даже шашки, — заговорщицки заулыбался он, а потом опомнился. — Я их только на улице взрываю, Кира!

Мукуро тихо рассмеялся.

— Рад буду их увидеть, Ламбо-кун.

— Хорошо! — расцвел широкой улыбкой малыш. — Идем, И-пин, поможешь мне все принести.

Дети выскочили в коридор, а я прикрыла за ними дверь.

— Как прошел день, Кира-чан? — поинтересовался иллюзионист, присаживаясь на кровать. — Сегодня Кёя-кун уже не стукнул тонфа тебе по лбу и не задерживал допоздна?

— Спасибо, — фыркнула от смеха. — Я оценила, что его утром не было.

— Всего лишь утром? — приподнял он бровь слегка разочарованно.

Дело в том, что вчера я не смогла выбраться пораньше. Кёя поймал на попытке дезертирства из школы прямо после уроков и, несмотря на попытки к сопротивлению, посадил за стол разбираться с делами школы. Конечно, в процессе приведения доводов у меня появилась шишка на лбу, которую заклеили пластырем, чтобы под челкой не слишком было заметно.

Похоже, Мукуро все же приходит в себя понемногу. Думаю, он и раньше выбирался из комнаты на прогулку. А в том, что он перерыл все мои вещи в комнате — уверена, хотя все лежало на своих местах.

— Садись, поешь теплого, — снова напомнила я, присаживаясь на кровать.

— Спасибо, — улыбнулся он. — У вас всегда вкусная еда, и я помню, что это не ты готовишь.

— Ага, моя была бы, наверное, странной для тебя.

— Для меня и сейчас все странное, — сказал Мукуро и неловко замолчал, а затем перевел тему, прикоснувшись кончиками пальцев к моей ладони, которой я опиралась о кровать. — Ты выглядишь уставшей.

Конечно, я не слишком выспалась, так как сидела с ним допоздна, пока над потолком крутились иллюзии иллюзиониста. Мы разговаривали, но не всю ночь напролет. Хотя я все равно не могла оторваться от любования объемными картинами, что плавно перетекали одна в другую.