Пламя моей души

— Такеши на тренировке? — полюбопытствовала я в ходе пустой болтовни.

— Да, в додзе, — кивнул отец Ямамото, подняв на меня странный взгляд и добавил: — Последние недели он вместо бейсбольной биты, вечером берется за синай.

Я уставилась на мужчину, пытаясь понять, к чему он клонит. Определенно от меня ждали какой-то реакции. Но я не знала, что сказать, потому растянула губы в улыбке и попросила:

— Заверните суши с собой, пожалуйста.

В том сериале, что смотрит Нана и подсмотрела я, в семье тоже были двое детей: старший мальчик и его младшая сестра. Сравнивая эту японскую девочку и себя, могу сделать вывод: в стремлении походить на обычную японскую школьницу я свернула куда-то не туда. Хотя, может, виной тому допустимые отклонения, с которыми я не могла смириться, и мои взгляды на жизнь, в которых редко мелькало слово «мило». Ну и конечно, склад разума у меня вышел совсем иной. Иногда смотришь и хочется спросить: «У нее задержки в развитии?»

Тем не менее, при прослеживании ее поведения у меня возникла мысль, как, не привлекая внимания, подобраться к братцу и проверить его источники. Я ведь не могу просто подойти к нему и положить руку. У нас как-то так сложилось, что телесный контакт исключительно пинательный. В большей степени это моя вина, но ничего не поделаешь. Иногда ему действительно требуется живительный пинок.

Все просто. Я повторю действия этой девочки и так же «мило» брошусь ему на шею. Осталась самая малость: отрепетировать счастливое выражение лица.

Затягивать с этим я не стала. Убедившись, что Реборн пьет на кухне кофе, я поднялась наверх в комнату Тсуны. Получив разрешение войти, я застала братца снова за компьютерной игрой.

— Братик! — радостно пискнула я тонким голосом.

Тсуна посмотрел на меня расширившимися глазами и, бросив джойстик, с криком по тараканьи отполз к стене.

Я на всякий случай оглянулась, убедившись, что за моей спиной никто страшный не стоит.

— Ты чего? — уже нормальным голосом спросила, рассматривая бледного-бледного братца.

— Что с тобой? Ты что-то задумала? — спросил он испуганным голосом.

— С чего ты это взял? — вопросительно подняла брови. — Так ведь ведут себя младшие сестры, верно?

— Ты никогда так не делаешь! — завопил он.

Мда, а ведь действительно. Тсуна ведь за эти годы также успел изучить меня вдоль и поперёк. Требовалось срочно выкручиваться.

— Ладно, я просто посмотрела, как вела себя сестра с братом по телевизору, — призналась. — На самом деле я пришла сказать, что ты должен погладить свою школьную форму.

— Я не умею, — проныл тут же он.

— Шевелись! Солнце еще высоко.

— А что это значит? — не понял он.

— Значит, что, возможно, я найду, чем еще тебя занять или же просто передам эту почетную обязанность твоему репетитору.

Тсуна тут же вылетел из комнаты. Правда, это его не спасло. Реборн решил вернуться и проверить братца, а застав такое занятие, придумал затеять капитальное мытье полов. Братец бегал с тряпкой по всему дому, то и дело отскакивая в сторону или ойкая, когда хамелеон, превратившийся в хлыст, доставал его. Реборн был очень доволен выдумкой и называл это тренировкой.

— Тренировкой чего? — приподняла я бровь на это заявление.

— Умения выполнять дело, невзирая на обстоятельства, — самодовольно заявил репетитор.

— Тебе не кажется, что развлечение и тренировка различаются? — осторожно поинтересовалась.

Аркобалено хмыкнул, смерив меня странным взглядом, и снова накинулся на Тсуну.

Я забралась с ногами на стол, чтобы меня не трогало их занятие. Хорошо, что Ламбо отправился на прогулку с Наной.

Когда еще Тсуна гладил рубашку, а я контролировала процесс и давала ЦУ, мне удалось ненавязчиво прикоснуться, направляя его руку… Источники Тсуны находились в непонятном состоянии. Вроде бы они все еще блокировались, но заслонку сильно покорежило, и теперь в образовавшиеся трещины периодически выскакивало пламя, будто пассажир из тонущего корабля. Даже не знаю, что и думать. У меня пламя в обычном состоянии источает легкое тепло и размеренно горит, если я его притушу, то останется только слабое тепло, будто от сверкающих углей. Такого нет и не было никогда. Мои источники освобождались от пут постепенно.

— Эй, Хибари! Ты здесь? — спрашиваю, толкая дверь.

Наверное, никто больше не осмеливается так зайти в кабинет главы дисциплинарного комитета. Самоубийц в школе нет. От такого уничижительного взгляда серых глаз у адекватных людей срабатывает инстинкт самосохранения. Вообще-то я тоже себя причисляю к здравомыслящим субъектам, но сегодня меня посетила идея, которая вызвала просто бурю эмоций. А Хибари сам в последнее время более груб, чем обычно.

— Ой, простите, я вам помешала, — сказала, заметив Кусакабе. — Вы продолжайте, продолжайте, я подожду.

Направляюсь к шкафчику, где на подносе стоит аккуратный керамический чайничек и чашки. Так, вначале надо закипятить воду. Включаю электрочайник, а сама, игнорируя жажду убийства в спину, пытаюсь вспомнить, где Кёя хранит чай. О, точно! Вот в этом шкафчике. Он вообще-то любитель чистого чая без примесей, но еще и заморачивается насчет традиционной заварки. Поэтому у него тут куча зеленого порошка, керамическая чаша и даже бамбуковая мешалка. Хотя есть немного любимого мной листового, разнообразие он также вроде бы жалует. Я же любитель чего попроще и побыстрее.

— Выйди, — коротко бросает негромкий голос, вот только обычно после этого голоса никто не перечит.

Тетсу, судя по всему, совершает поклон и быстро удаляется за дверь.

— Умереть хочешь, Савада? — вкрадчиво интересуется Хибари, остановившись позади меня.

— У меня появилась отличная идея, которая тебе понравится! — говорю в полуобороте, чтобы он видел мое воодушевленное лицо и предвкушающую улыбку. — Я не могу больше ждать ни секунды.

— Отойди, — требует раздраженно.

Отступаю в сторону, пропуская его к любимой чайной утвари. Наверное, я где-то что-то сделала не по правилам. М-м-м, может кипяток слишком горячий? Тут не угадаешь.

Закончив с заваркой, Кёя уничижительным взглядом указал мне на диван у столика. Через пять минут он уже более спокоен, неспешно напившись любимого напитка, и кивает нетерпеливо ерзающей мне.

— Уже второй день летних каникул, а ты все еще просиживаешь штаны в школе! Это возмутительно! Ладно-ладно, не сердись, это предисловие. Так вот, летом, как ты знаешь, обычные школьники, ради удовольствия не избивающие других школьников, собираются с друзьями или семьей в поездки. Будем только ты, я и еще шесть человек, включая брата и сестру Сасагав. Мой братец, как всегда, завалил все тесты и остается на дополнительные занятия летом.

Ямамото, кстати, тоже в последний момент провалил все тесты. Обычно он перед экзаменом активизируется и просит девочек из класса о помощи, как сделал в этом году Рехей. Он парень умный и быстро догоняет программу, которую частично пропускает из-за бейсбольных тренировок. С Рехеем сложнее, но тот и в этом случае создает себе адскую тренировку, только умственную. С потом и болью, говорит, запоминает все быстрее. Такой вот у него способ.

— И что с того? — Кёя холодно смотрит на меня безразличным взглядом.

— Ну да, ну да, любимая Намимори без хозяина. Вай! Не размахивай тонфами, свой же сервиз побьешь. Кусакабе сможет присмотреть за школой, а мои ребята присмотрят за городом. К тому же поездка всего на неделю, мы не будем делать объявление, что гроза Намимори отбыл в дикую местность.

— Я не собираюсь никуда ехать, — твердо повторяет он.

— Погоди с выводами, я еще не закончила. Мне нравится Намимори, поэтому мои ребята будут очень стараться и, я думаю, согласятся сотрудничать с комитетом, пусть и временно. А суть в том, что если Тсуна остается в городе, то и Реборн тоже. В последнее время из-за него я не могу проводить толковых тренировок своей силы, даже с тобой размяться как следует не получается. Эта поездка в храм у черта на куличках. Там практически ничего нет, зато есть гора, как у нас, и куча ущелий.