Пламя моей души

Когда с толпы вывалился Тсуна, кричащий «Погоди! Не надо!» и оглядывающийся назад, я сжала зубы.

— Тсуна! — воскликнул Ямамото мгновенно его замечая. — Если ты пришел остановить меня, то бесполезно. Ты должен понять мои чувства.

Правильно. Хотел бы покончить с собой, уже бы это сделал, а не ждал пока все сбегутся и не объяснял бы никому, что все из-за оконченной карьеры в бейсболе. Нагрузка на школьников действительно сильная и нередки случаи самоубийств из-за того, что они отчаиваются в своих силах. Легко поверить в то, что популярного и успешного Ямамото остановила неудача, усугубленная повреждением. Если бы не одно «но» — Тсуна. То, что братец в данный момент находится здесь и пытается своей речью извиниться за совет, который вроде как дал вчера — это явно происки Реборна. Вообще, Тсуна прямо в точку говорит о том, что умирать просто так — глупость, и про себя, который «никогда не старается» — тоже все верно. Хорошо, что он это признает, но плохо, что ничего с этим не делает. А вот про окончившуюся карьеру — ерунда. Одна травма, даже если это перелом руки, карьеру не заканчивает. Спорт постоянно сопровождают травмы, все закончить может только то, что не заживет до конца: голова, хребет, сложный перелом, когда все собирают по кусочкам. Я бы еще добавила про отца, у которого есть только Такеши.

Ямамото посмотрел поверх головы низкорослого Тсуны и встретился со мной серьезным взглядом. Тсуна, до этого что-то еще говоривший, развернулся и сорвался с места, чтобы сбежать, крикнув:

— До скорого!

Ямамото будто очнулся и схватил братца за воротник:

— Постой, Тсуна!

Братец, слишком сильно дернутый назад, завалился на ограду, которая быстро сломалась. Оба парня полетели вниз с криком. Я рванула к краю, как и многие другие школьники. Где-то еще на полпути почувствовала сильную вспышку высвободившегося пламени Тсуны, а добежав, увидела, как снова в одном исподнем братец словил Такеши на руки. Перевернулся в воздухе, и теперь спиной на землю упадет Тсуна. Я сама чуть было не прыгнула следом, хотя и понимала, что усиленный пламенем Тсуна не получит серьезных повреждений.

С моего угла было не разглядеть, что там конкретно произошло, но парни вдруг отпружинили от земли, как от батута. Народ, убедившись, что все целы, стал расходиться, посчитав это каким-то розыгрышем.

— Кажется, это была шутка Ямамото-куна, ведь так, Кира-чан? — спросила меня Киоко, которая тоже подбежала к ограде.

— В каждой шутке, есть доля правды, — пробормотала я, рассматривая порушенную ограду.

Большой кусок будто вырвали. Допустим, в то, что сталь столбиков совсем проржавела, можно поверить. Хотя они довольно прочные и сантиметров пять на сторону квадрата. Но чтоб так идеально ровно разорвалась металлическая сетка… Нет уж. От сильного толчка снесло бы гораздо больше, в крайнем случае, вся сетка бы погнулась, потянув за собой соседние столбики.

— Что ты имеешь в виду, Кира-чан? — чуть нахмурившаяся Киоко вглядывалась в мое напряженное лицо.

— Идем на урок. Раз все закончилось, права прогуливать у нас больше нет.

— Да… Но ведь Ямамото-кун твой и братика друг, Кира-чан, а Тсуна-кун твой брат. Ты не пойдешь вниз к ним?

— Нет. Они не ранены, а с остальным дисциплинарный комитет разберется. Идем, Киоко.

Я прикрыла глаза, так как ощущала самую настоящую ярость, которой поддавалось пламя. Мне хотелось его самолично придушить за такие шутки!

Зачем? Зачем так надо мной издеваться? Зачем это глупое выступление на крыше? Ради чего? Чтобы привлечь внимание Тсуны?! А прыжок этот был обязателен? И разве оно того стоит?

Бывают такие случаи, после которых все просто не может остаться прежним. Есть события, пережив которые вместе, люди просто не могут не проникнуться к друг другу симпатией. Это объединяет. Это использовали?

Я не совсем понимаю, что происходит, ясно, что все стекается к одному и скоро Рехей в это тоже влипнет. Или Хибари. Хотя нет, Кёя будет держать оборону до последнего, он-то уж точно не сдастся, чего бы это ему не стоило.

«Но, если придет приказ…» — поправила себя мысленно. — «Кёя сожмет зубы и будет всячески демонстрировать свое неудовольствие, но это все».

— Кира… — позвал Ямамото странным тоном, догоняя меня на пути со школы.

Сегодня я задержалась с Хибари. Нет, сегодня не тренировка. Он просто усадил меня за свой стол и стоял над душой грозовой тучей, контролируя заполнение мною отчета, который я обязана отдать за прошлый фестиваль. Не самые приятные ощущения, скажу я вам. Причем с присутствием Хибари процесс только замедлялся. Он постоянно сверлил взглядом, а взгляд у него не из легких. Но раз уж я действительно затянула со сдачей работы, то пришлось наверстать. Покинула школу я слегка раздраженная и уставшая.

Ямамото ждал, чтобы поговорить?

— Да? — спрашиваю нейтрально.

Такеши напрягается от моего взгляда, хотя я уверена, что пламя под контролем.

— Прости, если напугал. Не знаю, что на меня нашло… — засмеялся, взъерошив волосы.

Такеши запнулся, напоровшись на мой взгляд. Врезать бы ему со всей силы да кулаком, но ведь так и убить могу!

— Либо ты говоришь все, как есть на самом деле, либо я не знаю, что я с тобой сделаю.

Если он не расскажет, то веры ему не будет вовсе.

— Давай сходим куда-нибудь поговорить наедине? — спрашивает с привычной беззаботной улыбкой. Взгляд вновь серьезен. — Мне есть, что рассказать.

Как бы мне ни хотелось позлиться и отомстить ему за сегодняшнее представление на крыше, но предложение не может не заинтересовать, поэтому прочь обиды.

— Хорошо.

Он меня привел в кафе и сделал заказ на кусочек торта и чашку чая для меня и еще один чай для себя. Молодая официантка-старшеклассница посчитала, что мы парочка и все время мило улыбалась, завистливо поглядывая в сторону Такеши. Что сказать: высокий, красивый, загорелый, хорошо сложенный, с обаятельной улыбкой.

Несмотря на всю его популярность, ни один из той толпы так и не понял ничего. Никто, даже члены бейсбольного клуба, не подошел в попытке остановить якобы собравшегося прыгать парня.

Ямамото помалкивал до тех пор, пока не принесли заказ. А еще обильно источал пламя. Надеется потянуть время и задобрить меня? Да щас! Я кипела от гнева раньше, но от его пламени злость стала холодной, а разум только больше прояснился.

— К делу, — попросила я многообещающе, пытаясь и дальше сопротивляться успокаивающему воздействию.

— Тебе не понравился торт? Тогда может другой закажем? — весело улыбался бейсболист.

— Такеши… — с тихой угрозой.

— Ладно, ладно, — наконец, он меняет выражение лица на серьезное, но рассматривает столешницу. — Отец рассказал мне, что я выбран в хранители для Савады Тсунаеши.

— Хранители?

— Да, — кивнул, взглянув на меня.

 — Что значит выбран в хранители? — приподняла я бровь.

— Это такое звание для помощников и защитников. Это все, что я знаю. Я все еще многого не понимаю, но это, кажется, хорошее место. Отбор был строгий, выбирали только самых лучших с большим потенциалом. Тсуна выбран на место следующего босса большой влиятельной семьи, но… — он замолчал на мгновенье, и продолжил: — Ему подобрали хранителей, как и многим боссам до него. Все договоренности сложены давным-давно, только я об этом не знал. Прости, как дурак, в самом деле!

Он коротко засмеялся, а затем замолчал надолго, видимо, ожидая, что я скажу на все это. Наверное, была моя очередь… Но я молчала.

Он обошел стороной все про атрибуты, выдал информацию понятным образом. Ага, работа такая.

Я осторожно подбирала слова. Надо узнать как можно больше и разобраться, не выдав своего знания.

— Ты говоришь, что договоренности о назначении тебя на место хранителя составлены давно. Тебя хотят видеть на этом месте и… предложили придумать что-то, чтобы привлечь внимание Тсуны?

— В идеале, я давно должен был сам обратить на него внимание, не зная всего этого, — засмеялся Такеши, видя, что я показываю признаков агрессии и намерения убивать. — Но так как я не обратил, даже наоборот, все напутал, то пришлось принимать решительные меры, чтобы меня заметили. Знаю, я дурак, но ведь все было под контролем, и со мной ничего не случилось.