Пламя моей души

— Ламбо из десятилетнего будущего? — через минуту услышала я ошарашенный голос Тсуны с лестницы, благодаря приоткрытой двери. — Что ты тут делаешь?!

— Уже полночь, не мог бы ты говорить тише, — флегматично отозвался Ламбо. –Молодой Вонгола, это вообще-то не я инициатор своих путешествий во времени. Точнее я, но маленький я.

— Кхм… — стушевался братец. — Ты говоришь совершенно иначе, чем в пять лет и глядя на тебя, я каждый раз думаю, какими долгими могут быть десять лет. Эй, точно! Ты должен сражаться завтра! — осенило братца.

— Опять двадцать пять, — вздохнул Ламбо. — Не хочу я завтра сражаться, так и передай своему отцу. Он у меня уже в печенках сидит, неделю зудит! — обычно флегматичные интонации в его голосе сменились на раздраженные. — Сами как-то, сами. Не буду я вмешиваться в ваши сражения, поэтому не смейте в меня стрелять из базуки.

— Блин, ты через десять лет заботишься только о себе! — возмутился Тсуна. — Даже о себе же маленьком не думаешь.

— За себя маленького, будь уверен, я думаю, — нормальным тоном, без капли лени, сказал Ламбо. — Но, заруби себе на носу, я ваши проблемы решать не буду.

— Но тогда почему босс Бовино позволил тебе сражаться? — взволнованно спросил Тсуна. — Маленькому Ламбо всего пять! Его же убьют!

— Он не мог мне запретить сражаться, потому что он уже не… — сказал Ламбо и тут же поменялся местами с маленьким Ламбо, о чем подсказал мне хлопок.

Тсуна постоял еще немного на лестнице, видимо, переваривая услышанное, а потом тяжко вздохнул и куда-то пошел.

«Уже не мой босс», да? Что-то он меня вконец запутал, либо же я что-то не поняла. Мне сказал, что за Вонголу сражаться не хочет, а Тсуне — что не хочет сражаться за семью Бовино. Открестился от ответственности, закрыл глаза на опасность своей жизни и свалил! Причем сказал, чтобы базуку не смели использовать. Вызвано ли это его желанием или последствиями в будущем — черт его знает.

Я спустилась вниз и подождала Тсуну, который зашел в детскую, чтобы уложить Ламбо в кровать.

— Имото, что ты тут делаешь? — удивился братец. — Уже поздно, пора спать.

— Идем, — поманила его за собой.

Стараясь не шуметь, я привела его на кухню. Здесь меньше вероятность, что мы сможем кого-то разбудить.

— Зачем ты привела меня сюда? — спросил братец, не увидев на кухне ничего нового.

— Мне надо с тобой поговорить, — сказала, оперевшись о кухонный стол, и скрестила руки на груди. — Ты должен остановить завтрашний бой еще до его начала.

— Но как? Реборн сказал, что это бесполезно. Отказ для Леви-а-Тана ничего не значит, а я еще не закончил свои тренировки.

— Потом успеешь закончить, — отрезала я. — Действовать нужно уже сейчас, и лучше тебе набраться сил и смелости.

— Где, по-твоему, их взять? — с сарказмом развел Тсуна руками, как бы показывая, что вокруг они не валяются.

— Да уж возьми где-нибудь! — вскипела во мне сдерживаемая злость. — Ты просто должен это сделать, понимаешь?! Объяви о белом флаге еще в самом начале. Отдай им кольцо Грозы, если потребуется, но ребенка на поле не выпускай.

— Конечно, это ведь так легко, — пробурчал братец. — Ты вообще видела этого Леви-а-Тана? Он страшнее войны.

— Да хоть из кожи вон вылези, но открой рот еще до начала боя.

— Имото, ты ведь не знаешь о базуке? — осенило Тсуну. — Не переживай, Ламбо не будет сражаться, вместо него выйдет взрослый Ламбо. Они поменяются местами.

— Он же тебе сказал, что не будет сражаться, — перебила я его, пока он не начал мне рассказывать о том, что такое базука. — Пойми, ты назначен боссом. Только ты можешь остановить этот бой. Ты отвечаешь за всех членов команды и только ты можешь это сделать. Ни Гокудера, ни Ямамото, ни Реборн, ни Емитсу, только ты. Последние двое вообще не имеют права и слова сказать, чтобы заступиться, потому что это даст Варии возможность объявить нечестную игру с твоей стороны и с их. Минимум на вас наложат штраф, максимум — вся задумка с упорядоченными боями один на один будет забыта и начнет бойня. Пойми, все хранители сражаются за тебя, даже если не хотели этого, но свои жизни они уже поставили на кон.

— Но ведь это не мои хранители, — нашел к чему привязаться братец. — Реборн сказал, что они твои, и ты убедила их участвовать. Ты могла бы и Конрад-сана заставить подменить Ламбо.

— Во-первых, не все, — фыркнула я. — Во-вторых, они смогли стать на твою сторону в этих боях потому, что не объявили открыто о своем отказе. В отличие от рыжего.

— А не легче ли было тебе занять мое место? — нахмурился Тсуна. — Большая часть хранителей у тебя есть, и врать бы ничего не пришлось. К Ламбо ты сильно привязалась и, раз так хочешь остановить Леви-а-Тана, то можешь попробовать.

— Я не могу, — ответила сразу.

— Это потому что ты тоже боишься! — указал он мне на данный факт. — Потому что понимаешь, что это не так-то просто. Поэтому лучше заставить это сделать меня!

Черт, как ему объяснить, что да, я боюсь ответственности. Но эта ответственность связана с тем, что, даже если я остановлю Леви-а-Тана, в случае его несогласия на формальную победу, то потом мне просто могут промыть мозги. При этом еще остается шанс, что та часть хранителей, которая с этим не смирится, будет убрана следом. Сам Тсуна останется без людей. А рассказывать сейчас Тсуне о методах Вонголы и о Нане — это ввести его в полное обреченности уныние и оставить в одиночестве без чьей-либо поддержки. Ему вообще уже не для чего будет просто встать с кровати. Это просто могила для нас всех.

— Я не могу этого сделать, потому что выбрали боссом тебя, — честно ответила, но была тут же перебита.

— Но ведь Реборн сказал, что у тебя почти столько же прав стать боссом Вонголы, как и у меня! Только ты более подготовлена. Так не лучше ли тебе выйти сразиться с Занзасом?

— Мне просто не позволят, — отрезала я. — Поверь, я и так сделаю все, что могу, чтобы все остались живы, но чего не могу сделать, того не могу.

— Но почему? — снова спросил Тсуна, решивший во чтобы то ни стало узнать ответ. — Чтобы тебе что-то не позволили сделать? Ты меня обманываешь, — с сомнением нахмурился.

— Ты просто ничего не знаешь и знать не хочешь, — прикрыла я глаза, ощущая, как подымается от раздражения и собственной беспомощности огонь внутри. — Все ответы я нашла сама, и они просто рассыпаны вокруг, но ты ничем не интересуешься. Ты принимаешь все, как данность. Как только ты начнешь задаваться вопросами, то все сам поймешь. Все проходящие поединки — это не РПГ в команде и не файтинг. Сражаются реальные люди. Нельзя думать только о боевых возможностях, здесь все гораздо шире.

— Я так не думаю! — возмутился братец наглой клевете. — Я считал, что Гокудера, Ямамото и все остальные просто мои друзья!

— Да не было у тебя друзей с самого начала! — не выдержала я, накричав на него.

Тарелка, разбившаяся о пол, заставила нас двоих резко перевести взгляды на нее и на Реборна, который, видимо, скинул ее с сушилки.

— Достаточно, — холодно сказал он. — Акира, сходи проветрись на улице.

— С чего это я должна… — начала было я.

— Завтра с утра пойдешь в школу, иначе я сообщу куда надо, что ты который день ее не посещаешь, — отрезал аркобалено, сверля меня своими черными глазками, и я поняла, что это угроза.

Не о руководстве школы он говорил, совсем не о руководстве…

— А ты, Тсуна, иди спать. Завтра рано утром тренировка, — добавил Реборн, закончив мериться со мной взглядами.

— Но ведь… — начал было братец.

— Я сказал — иди спать, — наставил на него пистолет аркобалено, и Тсуна испуганно отпрянул, подняв руки.

Он спиной попятился в сторону выхода, не рискуя приближаться к маленькому киллеру. Видимо, Реборн не в первый раз его запугивает, только не выстрелит, по крайней мере, обычной пулей.

— Тсуна, — позвала я. — Если ты завтра не прекратишь бой и Ламбо будет ранен, я клянусь, что набью тебе рожу еще до твоего поединка.

— Еще хоть слово, и я сам тебя ударю, — предупредил все тем же холодным тоном Реборн. — Иди.