Пламя моей души

Мне задавали вопросы, дружелюбно шутили, Рехей и Киоко улыбались, как и их родители. Вопросы не переваливали за рамки приличия и были до того стандартны, что абсолютно ничем не настораживали. Разве что отец семейства выдал шуточный намек, спросив, кто за кем бегает: я за Рехеем или он за мной. А потом: «Ты присмотри за ним, Акира-чан, сын такой бестолковый» и тоже шутливо. А затем начали расспрашивать о хозяйственности. Меня расхваливали за навыки, хотя, по сути, я лишь помогала, и у той же Киоко их было гораздо больше, но мать Киоко, которая контролировала процесс уборки стола, сравнивая нас, явно хвалила меня, одновременно принижая умения дочери. За этим было неприятно наблюдать.

Нет, многие родители имеют привычку сравнивать своих детей с другими и корить их за что-то. Но в том-то и дело, что родители Сасагав не знали своих детей. Успехи отличницы Киоко полностью игнорировались на фоне того, что я перескочила пару классов. Бокс, который был всем для Рехея, его отцом воспринимался все еще как недолгое увлечение. Он спрашивал об успехах сына настолько снисходительно, что хотелось закричать: «Да ты спроси, сколько он соревнований выиграл! Узнай, сколько он всего выбил для своего клуба. Рехей в него душу вложил!». Отец моего друга увидел один кубок и, взвесив на руке, стал делать предположения о материале. Да, черт подери, это лишь золотое покрытие! И то, скорее позолоченное, но таких кубков в школе еще штук пять, а медалей не счесть!

Вывод напрашивался сам собой – родители Рехея считают того идиотом или умственно отсталым. Раньше я как-то не придавала особого значения его учебе, по возможности я подтягивала его, да и он всегда сам горел желанием что-то делать, поэтому изо всех сил старался подтянуть свои оценки. А те, между прочим, держатся на уровне оценок Тсуны, то есть очень часто не ниже тридцати баллов из ста. Несмотря на все усилия, Рехей не мог подняться выше пятидесяти баллов. Я думала, его спасают только спортивные достижения. В конце концов, у каждого свой склад ума. Киоко, например, всегда зубрила, потому держалась в отличниках. Правда, из-за учебы у нее оставалось мало времени на все остальное.

Сейчас же я прихожу к выводу, что родители Сасагав просто не прилагали должных усилий и не делают этого до сих пор, считая, что “вырастут как-то сами”, или же просто забили огромный болт.

Наблюдается какая-то непонятная мне беспечность и безразличие к детям. Будто на них уже поставили крест, как на несостоятельных. В самом ли деле их можно назвать родителями? Я сейчас не про кровное родство, хотя его тоже можно поставить под вопрос, но играться с тестами ДНК нет смысла.

- Так как, Кира-чан, мои родители хорошие люди или плохие? – спросил меня Рехей.

Он провожал меня домой, но был тих и собран, что уже настораживало и заставляло гадать, что же за мысли крутятся в его голове. У меня тоже появилось много поводов для раздумий. Например, вопрос Рехея выдавал его сомнения и недоверие к собственным родителям.

- Что ты сам думаешь? – ответив вопросом на вопрос, я ушла от ответа.

Рехей помолчал, а потом заговорил, глядя перед собой:

- Киоко обмолвилась, что мама ей что-то сказала такое… как мне отец про мастера Паопао. Она не рассказала ничего больше. Не хочет, чтобы я волновался. Я же не совсем дурак, чтобы не понять, – прозвучало несколько обиженно. – Но я не понял, при чем тут Киоко. Ты же сказала, что на роль подчиненного для главы мафии выбрали меня.

Я замялась с ответом и тут же пожалела об этом, так как, увидев мою реакцию, Рехей тут же заволновался и схватил меня за плечи:

- Кира-чан, это что-то опасное?! Нужно немедленно что-то делать!

- Нет-нет-нет, – замахала я руками, клацая челюстью, так как меня при этом непрерывно встряхивали. – Это не опасно и не требует немедленных действий.

- Тогда что делать?! – взволнованно, а потому громко заорал он мне в лицо. – Надо же ее как-то защитить от этого!

Смотря в глаза Рехею мне вспомнилось лицо его сестры. То же беспокойство,та же отчаянная решимость защитить родного человека… пожалуй, брат и сестра Сасагавы были очень близки друг другу. Причем оба не разговаривали друг с другом откровенно, чтобы не заставлять беспокоиться о себе. Вместо этого они разговаривают со мной.

Поэтому я решила после отъезда родителей Сасагав свести их вместе и заставить поговорить начистоту. Скрываясь друг от друга и разводя тайны, в данном случае, они лишь больше заставляют друг друга волноваться и взваливают все на себя.

- Вот так. Осторожно, смотри, чтобы не соскочило, – тихонько говорила я, внимательно смотря вместе с Ламбо на прыгающую зеленую искру в его руке.

Искра была гораздо мощнее и напоминала маленького шипящего ежика. Теленок пыхтел от натуги, чтобы выжать его из себя, но шарик, пусть и был мал по размеру, все равно впечатлял мощностью. Зеленый цвет стал светлее, и это наводило на мысли о повышении напряжения.

Ребенок мне не ответил, сосредоточившись на своем необычном пламени. Я взяла в руки прищепки прибора и аккуратно подсунула их в зеленоватого «ежа». Стрелки за стеклом скакнули и задрожали, показывая почти 260 вольт. Хорошо, что я выбрала вольтметр побольше, чем ток, который протекает в обычной розетке… и надела резиновые перчатки.

Я убрала прищепки и зеленое электричество тут же исчезло.

- Кира, ты видела? – воскликнул ребенок. – Ламбо-сан сделал красивую штуку! Что показала стрелка?

Изначально, я пояснила Ламбо, что это за прибор и сказала, что он поможет определить, насколько Ламбо сильный. Я думала, тут вольт двадцать будет всего, но больше двухсот двадцати – это уже серьезно.

- Много. Стрелка поднялась аж вот сюда, – указала я на настоящее значение. – Ты сильный, только знаешь ли ты, что бестолково используемая сила причиняет только вред?

- Знаю, знаю! – воодушевился малыш. – Это как с гранатами, да? Оружие нельзя использовать дома и играя с друзьями.

У Ламбо был до того взрослый вид, что это даже выглядело смешно. Все же хорошо, что я изначально не поскупилась на слова и подзатыльники.

- Именно. Это – оружие. Играть с ним нельзя, – на всякий случай как можно строже предупредила. – Но если оно у тебя уже есть, надо знать, как с ним обращаться, чтобы ненароком не натворить беды и не сделать кому-то больно.

- Я буду учиться, – серьезно и уверенно заявил Ламбо, – и стану самым-самым сильным. Я Ламбо из семьи Бовино, и у меня новое оружие! Вот босс удивится! – засияли у него глаза.

Я аж дернулась, услышав подобное. Требовалось срочно чем-то перебить его мысль похвастаться своей семье.

- А с новым оружием управляться умеешь? – спросила я.

Ламбо посмотрел на меня растерянно.

- Ты же наемник. Мафиози, так? – ребенок уверенно кивнул. – Тогда надо сначала научиться его использовать, иначе ты можешь облажаться в самый неподходящий момент.

- Ламбо-сан не облажается, – надулся малыш. – Ламбо-сан удивит их всех, и они все будут смотреть, раскрыв рты от зависти! Потому что Ламбо-сан сильный и умный! Они все будут меня восхвалять!

Я взъерошила непослушные черные кудри, не сдержав улыбки. Наверное, все же чуть печальной.

- Будут. Обязательно будут.

Ламбо позвала Нана, и он убежал к ней, попросив поиграть с ним и Ипин во дворе чуть позже. На сегодняшний вечер у меня планов не было, поэтому можно и уделить им немного времени.

Этот ребенок до того… ребенок. Верит, что, когда он станет взрослым и сильным, его полюбят в собственной семье. Буквально все говорило о том, что Ламбо там никому не нужен. Ни единого письма я не видела, никто ни разу не пришел. Только иногда посылки приходили, но последнее время все реже и реже. Ламбо перестал часто использовать оружие, и оно складировалось в заначке на чердаке. И сам Ламбо ни разу не упомянул кого-то из семьи Бовино, кроме, собственно, босса, а мамой он называет мою мать.

- Черт, главное, как дядя Бен после таких слов не закончить, – пробормотала, взъерошив двумя руками волосы.