Страница 108 из 313
— И ты предлагаешь мне уступить? — снова приподняла я бровь, прервав его лекцию.
— Судя по тому, что тебя не удивляет информация про атрибуты, кое-кто успел тебе о них рассказать, — Реборн бросил говорящий взгляд на Кею, который прикрыл глаза, опять же делая вид, что его тут нет. Только его тонфа лежали прямо у ладони. — Да, я предлагаю тебе отступить, пока не поздно. Я не сообщил до сих пор никому о сложившейся ситуации, и мы можем вернуть все как должно быть.
Отлично, семья Хибари не в курсе, родители Рехея тоже, да и босс Вонголы тоже не знает. Нам повезло. Только надолго ли? Надо заставить Реборна молчать и дальше. Но как?
— Хорошо, Реборн.
Кея открыл глаза и принялся сверлить меня острым серым взглядом. Он по-прежнему молчал, так как я попросила его не лезть на рожон, но взглядом он буквально линчевал меня. Ответив Хибари спокойным уверенным взглядом, продолжила мысль:
— Пусть Тсуна возьмет своих Хранителей… Если сможет. Ты пришел сделать его лучше, воспитать из него достойного босса, так что все в твоих руках. Я не могу резко ни с того ни с сего перестать общаться со всеми своими друзьями, поэтому вам с ним придется прежде доказать, что он достоин.
— Я принимаю вызов, — уверенно усмехнулся он, видимо вспомнив свои же слова.
Да-да, Реборн, ты правильно понял. Одно дело, когда выбора особого нет и когда он есть. Не самый лучший, конечно: плыть по течению или против, когда и там, и там будет непросто, но все же тогда появляется интерес. Тогда это соревнование, где победит тот, кто покажет себя лучше. Тебе придется тренировать Тсуну как следует и прямо сейчас, потому что чем дольше ты будешь тянуть, тем больше шанс, что парни откажутся. И ты не расскажешь никому об этом, иначе тебе всю игру быстро обломают и обвинят в некомпетентности. Потому что больше не на кого спихнуть ответственность, кроме, опять же, тебя. Ведь до приезда репетитора все было нормально, верно?
Я говорила это все мысленно, продолжая смотреть прямо на него, и не отводила взгляда. Думаю, он размышлял о чем-то подобном, и в его глазах появился блеск. Эта азартная хитринка, думаю, присутствовала и в моем взгляде.
— Тебе еще рано переезжать к мужчине, — сказал Реборн, повернувшись, чтобы уйти. — Возвращайся.
Через несколько минут, когда ощущение удаляющегося пламени Реборна вышло за радиус моей чувствительности, я выдохнула:
— Ушел.
Неуверенно посмотрев в сторону Хибари, я уточнила:
— Как думаешь, нормально все прошло?
— Неплохо, — сдержанно кивнул он.
— Слушай, так это что, правда, как-то само собой получается так, что один атрибут притягивает другие? — решила спросить у него.
— Кто знает, — протянул он, пожав плечами. — Небес слишком мало, чтобы о них было известно много.
— Интересно было бы знать, действительно ли я чего-то такого учудила и чем мне это грозит, — проворчала я. — Я вроде ни к кому не подходила с предложением «стань моим хранителем». Стоп, — одернула себя. — Так ты теперь, вроде как, мой хранитель? Что-то странное чувствуешь?
— Нет, — чуть удивленно уставился он на меня.
— Значит, никакой магии, — выдохнула я, облегченно прикрыв глаза. — Ну, это хорошо. Выходит, спор действительно возможен и существует вероятность, что ты станешь хранителем Тсуны.
Внимание привлекла вдруг возникшая жажда убийства.
— Я не стану его хранителем.
Немного занервничав, я все-таки удержала себя от того, чтобы вскочить на ноги. Понимаю, почему Кея принципиально не хочет даже допускать мысли объединиться с Тсуной, но почему у него не вызывают такой же реакции слова о том, что он станет моим хранителем? У Хибари стойкая неприязнь ко всяким группам, тогда почему такая двузначность? Неужто потому, что мне удалось добиться какой-то тонкой грани в отношениях, чтобы стать небольшим исключением, которому позволены послабления?
— Кея, так я чисто теоретически, — сделала невинный вид, будто ничего не видела. — Должна оставаться такая вероятность, иначе Реборн бы не согласился.
Не сводя с меня нехорошего прищура, он вроде бы успокоился и сказал:
— Ты останешься здесь еще на некоторое время.
— Почему это? — с подозрением уточнила.
— Останешься, — требовательно повторил он, потом чуть сбавил обороты, так как я вскинулась. — Ты должна показать, что не пойдешь слепо у него на поводу.
Показывая, что разговор окончен, Хибари поднялся и удалился в дом. Хм, и почему мне показалось, что это отговорка? Хотя… ладно. Возможно, не помешает немного подразнить Реборна. Пусть чувствует, что победа не будет такой уж легкой. Он ведь не любит, когда все идет предсказуемо. Я твердо уверена, что он обожает создавать хаос и участвовать в нем. И все-таки, что ж это за хранители такие, что за зверь такой? Почему люди, с которыми я просто наладила отличные отношения, в одном случае даже чисто деловые, вдруг стали хранителями? А что с Ямамото? Почему Реборн записал его в мою группу, хотя Такеши ясно дал понять, что будет хранителем Тсуны? Неужто только потому, что все сбежались в кабинет главы дисциплинарного комитета, когда почувствовали мое пламя? Не смешите. Любой человек, умеющий ощущать пламя, сделал бы так же. Правда, не каждый бы остался там, когда пришел Реборн, но мы и не совсем чужие люди.
Вопросы, одни вопросы.
А Реборн-то знает, что выиграет в любом случае. Этот спор просто добавит интереса и азарта. Даже если у него не выйдет задуманное, он потом меня просто «обрадует» известием, что у парней всего два выхода: стать хранителем Тсуны или умереть, как в случае с Хибари. Конечно, он не собирается проигрывать, ведь результат в таком случае будет хуже. Пока что я не знаю, что именно буду делать, но… слепо действовать по указке Реборна, как Тсуна, Гокудера и Ямамото, не собираюсь.
Через пару дней я взвыла.
Откровенно говоря, у Кеи было скучно. Занудные книги с непонятной японской поэзией да манекены для тренировок. Ничего более. Разве что компьютер и ноутбук, но сидеть за ними мне быстро наскучило. Вечерами заняться было абсолютно нечем. Вот и болтали о всякой ерунде. Когда я рассказала про И-пин, вдруг обнаружилось, что Кея знает китайский, и я решила купить несколько книг для изучения языка. А потом, немного прочитав их, вытрясти с него помощь в разговорном китайском. Хотя он подозрительно быстро согласился, и потом я поняла, почему. Он меня просто так задолбал этим китайским, что за прошедшие несколько дней я сама поражалась своему темпу изучения. Утром, в обед или вечером, неважно, что ты хочешь сказать, даже просто спросить, какая на улице погода — только на китайском.
— Сколько языков ты знаешь? — в конце концов спросила я.
— Китайский мой родной, японский, корейский, английский и немного итальянский, — закончил со странной ухмылкой.
А я вдруг поняла, что про помощь в изучении другого языка даже заикаться не буду. Я не полиглот и изучать языки могу лишь по необходимости. Если же я изъявлю хоть каплю желания в этом поприще, Кея не даст мне залениться и бросить это дело. Но вообще, он сказал – китайский его родной, но имя у него японское. Внешне, да, Хибари чем-то похож на китайцев, но у нас тут такая вакханалия с внешностью, что даже не берусь сказать, почему у нас, среди типично черноволосых и кареглазых японцев, такое разнообразие внешности.
Изучение другого языка — это еще полбеды. Потому что Хибари вдруг будто задался целью вбить в меня правила хорошего тона. Хорошо, что не буквально, а то от него можно было и этого ожидать.
Правила хорошего тона по-японски – это не только извещать о своем приходе домой или уходе. Это только вершина этого ужасного айсберга. Так не сиди, так не смотри, если скажешь так, то можешь дать понять то, одним поклоном можно выразить свое отношение к собеседнику, а уж о высокой речи можно отдельные книги писать. Высокая речь — это такой довольно запутанный философский способ беседы, где одно слово может значить очень много.Такой способ общения редко используют, так как это считалось уделом аристократов и просто знати. Но семья Хибари то ли много о себе мнит, то ли действительно какая-то аристократия. Кея на высокой речи мог говорить без запинки. При этом совсем другое дело, что обычно он предпочитает сказать коротко и ясно.