Страница 2 из 13
О том, что операция завершена, подсказывала повязка вокруг головы. А явившаяся чуть позже медсестра протянула ненавистный блокнот, в котором почерком брата значились самые важные слова в жизни: «Скоро будешь слышать».
Четыре недели Ника провела в Берлине, безвылазно сидя в квартире Михи и читая отзывы пациентов с обычными кохлеарными имплантами. Все в один голос утверждали, что звуки возвращаются, но не сразу. Кому-то хватало нескольких дней, у кого-то ушли годы. Зависело от того, в каком возрасте человек потерял слух и как долго жил без импланта. В любом случае коллеги по несчастью советовали набраться терпения, ходить на реабилитации, заниматься дома. А так же учиться читать по губам, это поможет уловить смысл, если чего-то недослышишь. Ника изучила несколько видеоуроков, поняла, как распознавать основные звуки, а затем раз за разом смотрела любимых с детства «Чародеев», пытаясь прочитать реплики героев по губам. Иногда получалось – субтитры подтверждали угаданные фразы, но чаще смысл ускользал и терялся.
А затем её пригласили на примерку серёжек. Первое подключение разочаровало. Ника будто очутилась в фильме «Кто подставил кролика Роджера»: медперсонал говорил мультяшными голосами, звуки казались электронными, ненастоящими. Потом были настройки, занятия с сурдологом, и две недели спустя она, наверное впервые за полгода, улыбнулась.
Ника вернулась из Германии десять дней назад и всё ещё привыкала к миру, вновь наполненному звуками. Её внутренний эквалайзер починили. Качественно, но не без дефектов: электронное звучание сгладилось, однако не пропало вовсе. Некоторые слова путались, воспринимались иначе. Например, она долго пыталась понять, чего хочет мама, вопрошающая: «Где живёт ёжик?», пока мозг обрабатывал, переводил, выдав наконец осмысленное: «Где лежит ножик?»
Но голоса и манеру речи близких Ника помнила, а потому многие слова не столько «слышала», сколько «узнавала». К незнакомым же людям приходилось привыкать: додумывать фразы из контекста или угадывать по движению губ. Особенно туго было в шумной обстановке – звуки смешивались, сливались, голова гудела от обилия скрипов, шуршания и бряцания. Речь при этом удавалось понять в лучшем случае наполовину.
Стоя возле здания аэропорта, она с удовольствием слушала рычание автомобилей, птичий щебет, шарканье туфель по асфальту. Прохожие невнятно переговаривались, а диспетчер вещал, что открыта регистрация на рейс Краснодар-Домодедово. Однако новый шеф до сих пор не явился.
Цифры на экране телефона показывали без пятнадцати семь, вылет через час, ещё нужно было зарегистрироваться и пройти контроль. Да и не мешало бы разобраться с багажом: чемодан сдать, это понятно, сумочку в ручную кладь, а вот с «продуктом» придётся повозиться.
«Бери в салон, – настаивала Женёк. – В крайнем случае прикройся бизнес-классом шефа, скажи, что это его прихоть. Никуда не денутся, пустят».
Сумка-холодильник с восьмидесятью баночками чёрной икры стоила дороже всех Никиных вещей, включая китайский телефон, купленный на замену разбитому в аварии айфону. Конечно, она не собиралась сдавать такую ценность в багаж. Потеряют ещё! Однако на границе «продукт» нужно задекларировать, иначе конфискуют. В сумке лежала целая кипа бумаг, подтверждающих, что икра летит на выставку.
Народу заметно прибавилось. Мужчины и женщины спешили зарегистрироваться на рейс, малыши спали в колясках или радостно щебетали на отцовских плечах, подростки с хмурыми лицами шествовали на почтительном расстоянии от родителей, подчеркивая свою самостоятельность.
Наконец в паре метров от Ники остановился чёрный автомобиль. Не нужно было смотреть на эмблему, чтобы узнать изящные изгибы порше, да и Женёк рассказывала про крутую тачку шефа. Ника попыталась приветственно улыбнуться, но застыла, удивлённо глядя на мужчину, вышедшего с пассажирской стороны: острый нос, голубые глаза, волосы почти полностью седые, только изредка проглядывают чёрные пряди. На вид моложе своих пятидесяти трёх, максимум сорок восемь. Всё сходилось с фотографией, которую Ника вчера рассматривала на сайте «Царской трапезы», но кто бы мог подумать, что новый шеф – коротышка!
Она сама до верхних полок дотягивалась только с табуреткой, однако Роман Валентинович Гордеев оказался сантиметров на десять ниже. Этакий щупленький дядечка в футболке-поло, лёгких брюках и со спортивной сумкой. Ника спохватилась, перестала удивлённо таращиться и, подхватив чемодан и поклажу с икрой, направилась к машине.
– Вероника Семённа? – новый шеф на американский манер протянул руку.
Ника не любила, когда её называли по имени-отчеству, особенно – когда сокращали «Семёновна» до просторечного «Семённа».
– Можно просто Ника, – она ответила на рукопожатие.
Раздалось пронзительное «би-и-ип», следом ещё одно и ещё. Порше перекрыл полосу, из-за чего уже образовался затор. Раздражённые водители призывали обнаглевшего коллегу к порядку. Роман Валентинович поморщился и поковырял в ухе.
– Разбибикались, клоуны!
С водительской стороны выбрался высокий полный парень лет двадцати пяти.
– Пап, даай ана аарвку заеду? Шашаем ше.
«Пап, давай я на парковку заеду? Мешаем же», – самой себе перевела Ника.
Нет, сын нового шефа не шепелявил и не глотал слова, однако сочетание: «незнакомый человек» плюс «нечеткая дикция» плюс «шумная обстановка» – давало помехи.
Прозвучало ещё одно громкое «би-и-ип».
– Да ты домой двигай, – буркнул Роман Валентинович, – мы с Вероникой Семённой сами справимся.
Удивительно, но речь нового шефа воспринималась отлично. Возможно, потому что он стоял поближе, возможно, говорил чётче.
Роман Валентинович улыбнулся Нике, а его сын тем временем извлек из багажника небольшую клетчатую сумку, с какими челноки мотаются за товаром.
– Точно справитесь? – он подошёл и перевёл неуверенный взгляд с Ники на сумку.
– Да чего тут справляться? – Роман Валентинович похлопал сына по плечу. – Давай, Ромик, езжай. За мамой присматривай, чтобы таблетки вовремя… ну ты сам знаешь.
«Ромик» кивнул и поморщился, услышав очередное «би-и-ип».
– Вероника Семённа, давайте я вам помогу, – Роман Валентинович выхватил у Ники сумку-холодильник. – И пойдёмте уже, регистрацию вот-вот закроют.
Он направился ко входу, оставив Нику с клетчатым недоразумением и чемоданом. «Ромик» сочувственно пожал плечами и убежал убирать порше.
– Стоило пять лет учиться в универе, чтобы таскать вещи всяких олигархов, – проворчала Ника.
Судя по острым углам, в клетчатой лежали коробки с листовками. Женёк предупреждала, что шеф их привезёт. Весила сумка килограммов пятнадцать, а из-за коротких ручек тащить её было неудобно. Ника чувствовала себя котиком из смешных роликов на ютубе: вечно залезут чёрт знает куда, а выбраться не могут. Чемодан, клетчатая, да ещё сумочка, которая, как назло, то и дело соскальзывала с плеча. Приходилось останавливаться и поправлять. В общем, когда она добралась до стоек регистрации, Роман Валентинович уже нервно поглядывал на часы.
Зарегистрировались они быстро, билет шефа в бизнес-класс открывал дорогу в обход очереди. Сотрудница авиакомпании хотела было развернуть Нику, мол, с экономом стой, как все. Но взгляд Романа Валентиновича работал не хуже вип-билета: девушка натянула вежливую улыбку, зарегистрировала багаж и выдала посадочный талон.
Икру пустили в салон, и Ника выдохнула – хоть одной проблемой меньше. Избавившись от багажа, они налегке проследовали к контролю безопасности, Роман Валентинович не преминул вручить Нике сумку-холодильник, а сам, запустив руки в карманы рассказывал, как ему повезло с «Женечкой» и как он расстроился, узнав, что она собирается в декрет. Нет, он конечно за Женечку рад! Однако она вот уже семь лет его правая рука и опора, как же он справится без неё и сумеет ли отыскать замену?
На последней фразе Роман Валентинович многозначительно посмотрел на Нику, давая понять, что одна командировка вовсе не означает, что Женечкина должность тут же перейдёт к ней. Ника вежливо улыбалась, хотя этот тип уже начинал её раздражать. Она дважды попросила не называть её «Вероникой Семённой», но Роман Валентинович будто издевался: