Страница 19 из 30
Церемония знакомства и впрямь была крайне скучна. Женщины из родни короля стояли в ряд у стены, на длинном, низком возвышении, справа от трона и по левую руку короля, не участвуя в беседах; с другой стороны от трона таким же образом вставали канцлер и его помощники. Стулья расставлялись полукругом перед возвышением; мужчины из монаршей семьи, в порядке убывания, от самого старшего до младшего, сидели справа от трона, перед женщинами, гости – напротив них, слева, но по правую руку короля. Толпа придворных, образовав два полумесяца, глазела на то, как неторопливо общаются гости и король. Завтра ожидалась намного более веселая церемония обмена подарками, и король Ортвин разрешил Рагнеру на нее не являться.
Тронная зала удивляла и своими великими размерами, и простотой отделки: белесую штукатурку веселила лишь багряная кайма по низу высоких стен; напольные плиты из гладкого камня складывались в сероватые, спокойные, геометрические узоры. Зато резной потолок, подсвеченный круглыми лампадофорами, восхищал – наверху то бушевало море, то цвели сады. Порталы дверей, будто врата храма, оделись в арки и полуколонны, испещренные каменным кружевом; три размашистых, полукруглых окна демонстрировали вечнозеленый лабиринт; разноцветные бархатные подушки-тюфячки лежали на дубовых скамьях вокруг залы. Вошедший туда сразу обращал внимание на дальнюю стену, где яркий и пестрый ковер дорожкой спускался по стене к двухместному массивному трону, широкому и грубому – этому дубовому престолу исполнилось лет пятьсот! Его высоченную спинку застилало золотисто-голубое покрывало с гербом короля, над троном, на ковре, среди багряного фона, закрутился голубой водоворот, из центра какого светило солнце – полубог-получеловек, согласно древним верованиям лодэтчан. Сейчас на троне вместе с королем сидела Хлодия, а пятилетняя Ольга, устроившись между родителями, от скуки болтала ножками. Королева Маргрэта тоже опустилась на стул – церемония знакомства близилась к завершению.
Рагнер вошел в Тронную залу, одетым в привычные черные цвета и с любимым беретом на голове, но теперь на его коротком камзоле хихикали, глядя друг на друга, безносые, темно-серые профили – казалось, что две Смерти, пригревшиеся под его руками, что-то замышляют. И драгоценностями он украсил себя щедро: золотая цепь с орденом на груди, золотые шпоры на пятах, два перстня на пальцах, золоченый Анарим на правом бедре и крупный карбункул, размером с куриное яйцо, у левого плеча. Рагнер припал на колено перед дядей, извинился за опоздание и сел на стул между Зимрондом и Экквартом. Эгонн Гельдор не присутствовал на церемонии знакомства, Хамтвиры тоже. Среди яркого сборища придворных Рагнер к своему крайнему удивлению разглядел рыжеволосую Ингё, преобразившуюся до неузнаваемости. Кроме бархатного ядовито-зеленого, темного платья – цвета драконьей зелени – эта бывшая прислужница носила острый колпак, высота которого сообщала о титуле баронессы. Енриити тоже была в Тронной зале – ее тонкая фигурка в светлом платье гармонично вписалась в стайку столь же юных, тонких красавиц, «пятидесяти прелестных дев», похожих на пестрых певчих птичек, – подлинная услада для глаз…
– Красный Король? – сразу спросил Рагнера дядя, глядя на карбункул.
– Затаился в дымоходе Ларгосца, Ваше Величество. Нашли, когда разломали камин в опочивальне герцогини.
– И что еще нашли в тайнике? – задумался король.
– Более ничего, Ваше Величество.
– Дорогой мой Рагнер, – заговорил принц Баро. – Ты пропустил весьма любопытный рассказ о Нибсении, где тоже когда-то сам воевал, рассказ от рыцаря, воротившегося из Сольтеля, из жемчужины тех мест, города Дионза.
– А я рад, что пропустил, – дерзко ответил Рагнер, понимая, о каком рыцаре идет речь. – Иначе горько начну завидовать столь славной доле – повоевать на Священной войне и поспасать людей на Гео. Я могу даже заплакать…
Дядя метнул в него очередную молнию из голубых глаз, приказывая остановиться и не портить вполне приличный ответ.
– Сольтель далеко, а рыцарский турнир близко, – заговорил король. – А́ннар Стгро́гор защитит честь и доблесть Лодэнии, как многие другие славные рыцари и как я сам. А противники у нас достойные и грозные – герой Меридеи, Хаэрдский Медведь, жаждет поднять еще и нас на свое бронтаянское копье да добавить на грудь новый орден. Ваше Высочество, а вы что скажете?
– Я захватил доспехи и Ориану, – ответил принц Баро. – Но сражусь лишь в одном случае, – улыбнулся он. – Только против своего дорогого друга и единокровного брата, Рагнера Раннора. Баройский Лев проигрывать не любит, даже Лодэтскому Дьяволу.
– Нет, Ваше Высочество, – тоже улыбнулся Рагнер. – Ты меня с легкостью выбьешь из седла, и Лодэтский Дьявол считает разумным более с Баройским Львом не встречаться как с противником, лишь как с другом и братом. Дважды точно не повезет.
Далее Рагнер исполнил то, зачем его позвали и ради чего он так бежал в Тронную залу: рассказал о том, как вступил в поединок с принцем Баро и, лишь благодаря неимоверному везению, смог взять над ним верх, потратив на изнурительную победу четыре долгих часа. Принц Баро, в свою очередь, всё отрицал и настаивал на том, что Лодэтский Дьявол великий воин, пленил его честно и в плену не обидел, оттого заслуженно удостоился его глубокого почтения. И рыцари вовсе не лгали, как это могло подуматься, – они являли четвертую рыцарскую Добродетель – Благородство. Просто ну никак не мог герой Меридеи, Баройский Лев и прославленный воитель, быть захваченным в плен непонятными простолюдинами при помощи пустого ружья и маленького ножичка. И король Ортвин I, сам славный рыцарь, не мог не сделать щедрого подарка тому, кто желал стать его семьей – он дарил принцу Баро добрую славу о том пленении, вместо позорной. Принц, естественно, о таком никогда не просил, иначе вел бы себя неблагородно, но правила такой игры знал, был польщен и надеялся на нее с самого начала сватовства. С того момента, как Рагнер рассказал всему двору и перед королем «правду», его ложь сразу стала правдой, а всё рассказанное до этого – клеветой, за какую король мог срамно казнить, ведь порочили имя его родственника.
Однако на обеде в Рюдгксгафце историю о ножичке, пустом ружье и бесславном пленении слышали все Хамтвиры, королева Орзении и Эгонн Гельдор, который разнес ее всем при дворе. И сейчас Рагнер, прекрасно понимая, что делает, в очередной раз позорился, выставляя себя лгуном. Он по этому поводу не печалился, весело посматривал на своего довольного дядю, а на него самого недобрыми голубоватыми глазами смотрел Аннар Стгрогор, молодой мужчина девятнадцати лет, светловолосый, высокий и по-рыцарски статный сиюарец. Благородно красивым Аннара назвать было нельзя из-за излишне крупного носа и тяжелого подбородка, но обычно его худощавое лицо нравилось и вызывало симпатию. Сейчас же его будто поразила редкая язва – лицо застыло, да вот серо-голубой глаз порой нервно дергался и на виске вздувалась венка, – так жгуче он ненавидел Рагнера за убийство своего старшего брата, случившееся шесть с половиной лет назад. Последний поединок того турнира происходил на мечах – и в нем встретились самый славный воин Лодэнии, Валер Стгрогор, и позор Лодэнии, Рагнер Раннор – наемник, недавно кончивший свою «Бальтинскую резню». Убивать противника на мирном турнире, особенно второго лодэтчанина, не имело никакого смысла, но Рагнер Раннор убил, причем играючи – за пару минут загнав свой бальтинский меч под стальной ворот доспехов и вверх – под подбородок Валера Стгрогора. Тот погиб, истекая кровью из-под шлема, окрашивая ею свой алый нарамник и герб с ладьей. Многие рыцари с тех пор стали надевать поверх лат дополнительные кольчужные воротники-бармицы, а Рагнера судили, признав обвинение в Бессмыслии, седьмом рыцарском Пороке, справедливым.
Что и говорить, теперь Аннар Стгрогор мечтал сразиться с Рагнером Раннором на турнире или хотя бы сойтись с ним на мечах. Ненависть и жажда мести направляли Аннара уже долго – сперва они позвали его в Сольтель, где он получил рыцарское звание, затем подвели его в Брослосе к дружбе с Зимрондом и к супружеству с рыжеволосой Ингё, «сестрой кронпринца».