Лира Белаква

– Я их боюсь.

– Ну, это вполне понятно. Они… гм… довольно большие. С вашими особенными полярными медведями мне дела иметь не приходилось, но, помню, гнался за мной как-то один гризли в Юконе…

– Какой ужас! Он вас догнал?

И снова Ли показалось, будто он в темноте шагнул мимо ступеньки. Она что, правда такая дурочка? Или хочет, чтобы он так думал?

– Ну да, – сказал он. – Оказалось, что старикан просто хотел одолжить сковородку, чтобы поджарить свежепойманного лосося. Мы отлично поужинали вместе, травили байки. Он пил мой виски, курил мои сигары. Мы пообещали писать друг другу, но я, кажется, потерял его адрес.

– Как жаль, – сказала она. – А, знаете…

Ли почесал голову, но придумывать ответ ему не пришлось: на сцену поднялись трое мужчин, и тут же все в зале вскочили и разразились аплодисментами и приветственными возгласами.

Ли тоже пришлось встать, иначе это было бы невежливо, и все бы на него таращились. Он поискал взглядом своего соседа по пансиону, но вокруг было столько лиц, горящих энтузиазмом, что он его не увидел.

– Потрясающий прием! – горячо зашептал ему на ухо Сигурдссон, когда они снова сели. – Очень многообещающий! А вы что скажете?

– Никогда ничего подобного не видел, – отозвался Ли и, откинувшись на спинку, приготовился слушать.

Вскоре его разбудил рев толпы – во всяком случае, ему показалось, что не прошло и минуты. Эхо оваций и одобрительных возгласов металось по огромному деревянному залу. Ли заморгал и тоже принялся хлопать.

На платформе стоял Поляков – румяный, с окладистой бородой. Он был в черном пальто, один кулак он прижимал к сердцу, другим опирался на кафедру. Он смотрел на толпу сверкающими глазами, а его деймон (кажется, ястреб, но какой именно Ли сказать не мог) сидел на кафедре, широко раскрыв крылья.

– Сколько я проспал? – шепотом спросил Ли у сидящей под пальто Эстер.

– Я не считала.

– Черт. А что говорил этот деятель?

– Я не слушала.

Ли украдкой взглянул на Ольгу. Она безмятежно сидела рядом, устремив обожающий взгляд на отца, и не изменилась в лице, даже когда тот грохнул кулаком по кафедре: деймона подбросило вверх, он взлетел, сделал несколько кругов у него над головой, а потом сел на плечо. Эффектный ход, подумал Ли.

– Интересно, сколько они репетировали перед зеркалом? – скептически проворчала Эстер.

– Друзья мои! – вскричал Поляков. – Друзья и сограждане! Люди! Нет нужды предостерегать вас об опасностях этого вероломного нашествия. Да, нет нужды! Ибо каждая капля человеческой крови, текущая в ваших человеческих жилах, вопиет, что нет и не может быть дружбы между людьми и медведями. И вы знаете, что я имею в виду, как и то, почему мне приходится говорить так решительно. Дружбы между нами и медведями нет – ее и не должно быть! И под моим руководством – обещаю, положив руку на сердце – ее и не будет. Никакой дружбы с этими бесчеловечными, нетерпимыми…

Конец фразы, как водится, потонул в овациях, свисте и топоте, накрывших зал, словно океанской волной.

Поэт размахивал руками над головой и вопил:

– Да! Да!! Да!!!

По другую сторону от Ли дочка Полякова тоже хлопала – как маленькая девочка, прямыми, будто деревянными ладошками.

Выступление закончилось – Поляков и его люди спустились с платформы, и какие-то люди пошли вдоль рядов, собирая пожертвования.

– Не давай этому ублюдку ни цента, – посоветовала Эстер.

– Да у меня и нет, – проворчал в ответ Ли.

– Ну, разве не потрясающе?! – подскочил к нему восторженный Сигурдссон.

– Самый примечательный образец цветистой риторики, какой я только слышал, – заметил Ли. – Я почти ничего не понял, так как не знаком с местными делами, но с толпой он обращаться умеет, в этом ему не откажешь.

– Идемте же, я вас представлю. Мистер Поляков будет счастлив познакомиться…

– Ах, нет-нет, – поспешно возразил Ли. – Незачем отнимать его драгоценное время, я ведь даже не смогу за него проголосовать.

– Это совершенно не важно! Уверен, он будет очень рад, – отмел все возражения поэт и, понизив голос, крепко сжал локоть Скорсби: – У него найдется для вас работа.

На второй руке Ли повисла Ольга.

– Мистер Скорсби, идемте же, я познакомлю вас с папой! – Ее большие глаза смотрели так искренне, губы розовели, локоны обрамляли прелестное личико в форме сердечка. От всего этого голова Ли пошла кругом, и он едва не полез к ней с поцелуями.

Какая разница, что у девушки ума не больше, чем у виноградины? Ли жаждал заключить в объятия вовсе не ее мозг. Ее тело (как и его) обладало собственным разумом – и они многое могли бы сказать друг другу. В голове у него плыло, он полностью и безоговорочно капитулировал.

– Ведите меня к нему! – сказал он.

В небольшой обшитой деревом гостиной позади зала для выступлений Поляков глыбой возвышался над окружавшими его мужчинами со стаканами в руках и с зажженными сигарами в зубах. В комнате звучали смех и гул поздравлений.

Увидев дочь, Поляков покинул своих собеседников, решительно двинулся ей навстречу и порывисто обнял.

– Моя малышка, тебе понравилась папина речь?

– О, папа, это было так здорово! Все были просто вне себя!

Ли огляделся. На столе возле камина стояла модель какого-то необычного ору-жия: что-то вроде передвижной пушки на бронированном грузовике. Ли хотел подойти поближе и рассмотреть ее, но стоявший у стола человек перехватил его взгляд и поспешно накрыл модель сукном. Наверняка это та пушка, о которой говорил Васильев, догадался Ли. Если бы он не таращился так открыто, наверняка удалось бы разглядеть ее. Ну тут его снова потянули за рукав и повернули к кандидату.

– Иван Дмитриевич, – ворковал Сигурдссон, обращаясь к Полякову, – вы позволите представить вам мистер Скорсби из Техаса?

– Ой, да, папа! – защебетала Ольга. – Мистер Скорсби рассказывал мне, какие ужасные медведи водятся у них в стране…

Поляков нежно похлопал дочку по щеке, вынул сигару изо рта и стиснул руку Скорсби, едва не сломав ему пару костей. Ли был к этому готов и ответил тем же. Состязание закончилось вничью.

– Мистер Скорсби, – загудел Поляков, обнимая Ли за плечи и увлекая в сторону, – рад познакомиться, очень рад. Мой добрый друг Сигурдссон все мне о вас рассказал. Вы – человек, который смотрит в будущее, и я это говорю. Вы – человек действия, и я это вижу. Вы – человек сведущий и проницательный, и я это чувствую. И если не ошибаюсь, сейчас вы свободны и можете подумать над моим предложением. Это так?

– Совершенно верно, сэр, – ответил Ли. – А что за предложение, позвольте узнать?

– Человек моего рода занятий, – Поляков понизил голос, – время от времени оказывается в серьезной опасности. Этот город похож на пороховую бочку, мистер Скорсби. Переменчивая, непредсказуемая среда, и любой, кто пробуждает сильные страсти – как привлекает людей, так, увы, и отталкивает. Здесь есть и те, кто боится и осуждает мою принципиальную позицию по медвежьему вопросу. О, да. Но оставим это, – он многозначительно постучал себя по носу: умный поймет. – Уверен, вы понимаете, куда я клоню. Я тверд, но найдутся и те, кто не отказался бы проверить мою твердость и даже, если придется, применить силу. Но я не боюсь ответить на силу силой. Вы носите при себе оружие, мистер Скорсби. Готовы пустить его в ход?

– То есть вы хотите ответить на их силу моей? – уточнил Ли. – Рад слышать, мистер Поляков, что вас это не пугает. Так о какой именно работе идет речь?

– В гавани сложилась ситуация, с которой необходимо разобраться. Думаю, вы – именно тот, кто нам нужен. Вы наверняка понимаете, что есть вещи, которыми занимаются, так сказать, представители власти, но есть и другие… требующие менее официального вмешательства. Один человек пытается бежать, прихватив некое спорное имущество. Нужно, чтобы кто-нибудь был начеку и предотвратил это.