Дневники

Поднявшись наконец на поверхность, мы смыли самую заметную грязь и выпили пива. Я пошел домой, пообедал и долго отмокал в горячей ванне. Меня поразило количество приставшей грязи и то, как трудно ее отмыть. Она въелась в каждый дюйм моего тела, несмотря на комбинезон и всю одежду под ним.

Ванны есть у немногих шахтеров, чаще это лохань с водой перед очагом в кухне. Скажу, что соблюдать чистоту, не имея в доме нормальной ванны, невозможно.

В помещении, где мы переодевались, было несколько клеток с канарейками. Этого требует закон – для проверки воздуха, предотвращения взрывов. Их спускают в шахту, и, если они не падают в обморок, воздух безопасен.

Лампы Дэви светят довольно хорошо. Пламя в них отделено от окружающей атмосферы мелкой сеткой. Оно не может пройти наружу, если сетка достаточно мелкая. Необходимый для горения воздух она пропускает внутрь, а огонь наружу не пропускает, что позволяет избежать взрыва опасного газа в воздухе. Полностью заправленная лампа горит 8–12 часов. Лампа заперта, так что если она погасла в шахте, зажечь ее снова нельзя. Шахтеров перед спуском обыскивают, чтобы не брали вниз спички.

В среду (25-го) отправился в Ливерпуль повидаться с Дайнерами{37} и Гарреттом{38}. Должен был вернуться тем же вечером, но, приехав в Ливерпуль, сразу почувствовал себя плохо и позорно разболелся, так что Дайнеры уложили меня в постель и настояли, чтобы я остался на ночь{39}. Вернулся вчера вечером.

Гарретт произвел на меня большое впечатление. Знай я, что он пишет под псевдонимом Матт Лоу в «Адельфи» и кое-где еще, постарался бы познакомиться с ним раньше. Крупный, крепкий малый лет тридцати шести, ливерпульский ирландец, воспитывался в католичестве, но теперь коммунист. Говорит, что за последние 6 (кажется) лет имел работу месяцев 9. Мальчишкой пошел во флот, около десяти лет плавал, потом был докером. Во время войны его корабль торпедировали, и он затонул за 7 минут, но они ожидали торпедной атаки и приготовили шлюпки заранее – все спаслись, кроме радиста, который отказался покинуть пост, пока не получит ответа. Во время сухого закона работал в подпольной пивоварне в Чикаго, видел налеты, видел Баттлинга Сики{40} сразу после того, как его застрелили на улице, и т. д., и т. д. Все это, однако, занимает его гораздо меньше, чем коммунистическая политика. Я убеждал его написать автобиографию, но он живет в двух комнатах на пособие, с женой (которая, как я понял, не одобряет его писательства) и несколькими детьми, так что не может усесться за длительную работу и пишет только рассказы. Не говоря уже о том, что в Ливерпуле страшная безработица, он повсюду в черных списках как коммунист и для него найти работу почти невозможно.

Он повел меня в доки посмотреть, как берут портовых рабочих на разгрузку судна. Придя туда, мы увидели человек 200, стоявших кольцом, и сдерживавшую их полицию. Выяснилось, что ждет разгрузки судно с фруктами, нужна рабочая сила и между грузчиками завязалась драка; чтобы остановить ее, потребовалось вмешательство полиции. Через некоторое время вышел агент компании (называется стивидором, если не ошибаюсь) и начал выкликать фамилии, а вернее, номера бригад, заранее нанятых этим же днем. Затем ему понадобились еще 10 человек, и он стал обходить кольцо, выбирая там и сям по одному. Он останавливался, выбирал человека, хватал за плечо и тащил вперед, совсем как на ярмарке скота. Наконец он объявил, что это всё. Среди оставшихся раздалось подобие стона, и они побрели прочь: из двухсот человек наняли полсотни. По-видимому, безработным докерам надо записываться дважды в день, иначе считается, что они работали (поскольку работа большей частью поденная), и из пособия за этот день вычитают.

На меня произвело впечатление то, что в Ливерпуле реконструкция трущоб идет энергичнее, чем в большинстве городов. Трущобы все еще очень мрачные, но уже много муниципальных домов и квартир, сдаваемых за небольшую плату. Рядом с Ливерпулем есть немаленькие города с исключительно муниципальными домами, вполне пригодными для житья и приличными с виду, но обычный их недостаток в том, что они далеко от работы. В центре такого городка громадные многоквартирные дома по образцу венских. Они выстроены в форме большого кольца, пятиэтажные, вокруг центрального двора диаметром около шестидесяти ярдов, отведенного под детскую площадку. По внутренней стороне идут балконы, по обеим сторонам – широкие окна, так что всем достается сколько-то солнечного света. Мне не удалось попасть в квартиры, но, полагаю, в них по 2 или 3[16] комнаты, кухонька и ванная с горячей водой. Квартирная плата от семи шиллингов на верхнем этаже до 10 на нижнем. (Лифтов, конечно, нет.) Примечательно, что для людей в Ливерпуле стало привычно жить в квартирах, тогда как в Уигане, например, даже понимая, что квартиры позволяют жить близко к работе, люди предпочитают собственные дома, даже самые убогие.

Тут надо отметить несколько интересных моментов. Переселением занимаются почти исключительно муниципалитеты, и его, как говорят, проводят безжалостно по отношению к частным владениям и готовы отчуждать трущобные дома без компенсации. Здесь, таким образом, мы имеем дело с социалистическим законодательством, хотя проводят его местные власти. Но муниципалитет Ливерпуля почти целиком консервативный. Кроме того, хотя переселение осуществляется из бюджетных средств, т. е., как я сказал, это мера социалистическая, саму работу выполняют частные подрядчики и можно предположить, что здесь и в других местах подрядчиками будут друзья, братья, племянники и т. д. муниципальных деятелей. То есть в какой-то момент социализм от капитализма уже нелегко отличить, государство и капиталист сливаются в одно.

На другом берегу реки Мерси, биркенхедском (мы приехали туда по туннелю под рекой) вы имеете Порт-Санлайт, город в городе, построенный мыловаренной компанией «Леверхалм» и ей принадлежащий. Здесь великолепные дома со сравнительно маленькой квартирной платой, но, как и с муниципальным жильем, масса ограничений. Глядя на муниципальные здания на одном берегу и на дома «Леверхалма» – на другом, трудно определить, какие из них чьи.

Другой момент вот какой. Ливерпулем фактически управляют католики. Римско-католический идеал, по крайней мере в трактовке писателя типа Честертона-Бичкомбера{41}, всегда поддержка частной собственности против социалистического законодательства и «прогресса» вообще. Писатель типа Честертона хочет видеть свободного крестьянина или иного частного собственника, живущего в собственном домике, пусть даже без водопровода и канализации, а не раба на зарплате в отличной муниципальной квартире, связанного по рукам и ногам удобствами и т. п. Так что ливерпульские католики идут против подразумеваемых положений своей религии. Но полагаю, если бы Честертон и ему подобные поняли, что католики могут завладеть аппаратом местной и других властей, даже когда те именуются социалистическими, они заговорили бы по-другому.

Ни деревянных башмаков, ни головных платков в Ливерпуле. Возвращаясь на автомобиле, заметил, что они вдруг возникают чуть западнее Уигана[17].

Пытаюсь устроить себе возвращение в Лондон морем, если Г. найдет мне место на грузовом судне.

Купил два латунных подсвечника и корабль в бутылке. Г. считает, что меня надули, но подсвечники красивые.

На Уоллес-роуд, 154, Шеффилд. Когда приехал, всюду глубокий снег на холмах. Каменные стенки между полями, как черная оторочка на белом платье. Но тепло и солнечно. Впервые в жизни видел, как совокупляются грачи{42}. На земле, не на дереве. Интересная манера ухаживания. Самка стояла, раскрыв клюв, а самец ходил вокруг нее, и казалось, что кормит ее.

37

Мэй и Джон Дайнеры руководили ливерпульским отделением «Адельфи». Оруэлла познакомил с ними либо Миддлтон Марри, либо Ричард Рис, редакторы «Адельфи». Джон был телефонным инженером. Оруэлл приехал больным и поэтому меньше повидал в Ливерпуле, чем рассчитывал. Он сказал хозяевам, что хотел бы вернуться в Лондон на судне, чтобы самому почувствовать, каковы условия в море. Есть очаровательные воспоминания о нем у Мэй Дайнер в Orwell Remembered, pp. 134–136. Заканчиваются они так: «Он был такой подлинный человек… Мы не испытывали никакого неудобства в его присутствии. Только что он был немногословен, если речь не шла о книгах или предметах, которые его интересовали, об экономическом кризисе… И однако от него исходило тепло, ты ощущала заботу, если угодно».

38

Джордж Гарретт (1896–1966) был безработным моряком, с которым Оруэлл очень подружился. Он писал в «Адельфи» и рассказы под псевдонимом Матт Лоу (т. е. matelot – моряк). В 1920-х долго жил в США и был членом ИРМ – международной рабочей организации «Индустриальные рабочие мира». Благодаря умению имитировать американский акцент получал маленькие роли в Мерсисайдском театре «Юнити».

39

Из четырех или пяти дней, что Оруэлл прожил у Дайнеров, три, по их настоянию, он провел в постели (Crick, p. 285).

40

Баттлинг Сики (1897–1925; урожденный Амаду М’Барик Фаль) – сенегальский боксер, в Первую мировую войну сражался во французском колониальном полку. В начале 1922 года, против ожиданий, нокаутировал знаменитого французского чемпиона Жоржа Карпантье и стал чемпионом мира в полутяжелом весе. Вскоре уступил титул ирландцу Майку Мактигу. Попытка Сики сделать себе имя в США закончилась неудачей, и однажды утром он был застрелен на улице Нью-Йорка. Бой Сики с Карпантье был снят на пленку и широко демонстрировался. Возможно, Оруэлл видел фильм, еще находясь в Бирме.

16

По-видимому, 3: общая комната и 2 спальни. [Рукописное примечание Оруэлла.]

41

Честертон-Бичкомбер: Г. К. Честертон, приверженец католической церкви, издатель, плодовитый писатель, создатель образа священника-детектива патера Брауна. Он опубликовал первую профессиональную статью Оруэлла на английском («Газета за фартинг», A Farthing Newspaper, 1928, CW, X, pp. 119–121). Колонку «Бичкомбер» в «Дейли экспресс» завел в 1924 году Дж. Б. Мортон (1893–1979), тоже католик. Колонка была умеренно сатирической, и ее не раз уничижительно поминал Оруэлл в своей колонке «Как мне угодно» (As I Please, № 30 (23 июня 1944), CW, XVI, pp. 262–265).

17

В Уигане все говорят, что деревянные башмаки отошли. Только, по моим наблюдениям, в бедных кварталах клоги носит каждый второй, и есть магазины (я думаю), где ничего другого и не продают. [Рукописное примечание Оруэлла.]

42

совокупляются грачи: во всех изданиях «Дороги на Уиган-Пирс» до CW, V, 16, в 16-й строке – «брачуются грачи». Во второй корректуре было «спариваются», но даже это издатель счел слишком грубым. Согласно письму Эйлин Блэр Голланцу от 17 января 1937 года, Оруэлл первоначально написал «совокупляются», как в дневнике.