Страница 45 из 137
— Коллеги! Следующей по важности темой, я считаю артиллерию, — объявил Ворошилов, — найдётся среди нас, кто хочет по ней выступить?
— Конэчно, «найдётся»! Тот…, — Сталин, как-то опасливо посмотрел на кремлёвский потолок, — …тот, кто всё это замутил, «упаковал» нас конкрэтно. Илларион Аветович, пожалуйте в студию!
Поднявшийся с места молодой человек явно «кавказкой» наружности, покрутил по сторонам головой…
— Мирзаханов Илларион Аветович, — представил Вождь под редкие хлопки, — «сейчас», он работает в Коврове — на должности заместителя директора местного Оружейного завода…
Предыдущий докладчик — коллега Бурухин, привстав, с удивлением посмотрел на своего заместителя.
— Да, да! Это — ваша «правая рука», Андрэй Михайлович!
«Хлопки» усилились и участились.
— …«У нас» Илларион Аветович долгое время работал на ОАО «Нижегородский машиностроительный завод» — весь двадцатый век, славном своими артиллерийскими системами. На нём, начинал главным конструктором сам Грабин — «тот самый Грабин»! Добро пожаловать на трибуну, коллэга!
«Бурные, продолжительные аплодисменты»!
Илларион Аветович, встал за трибунку, несколько смущённо и застенчиво раскланялся и, первым делом спросил у Наркома обороны:
— Коллега Ворошилов, а какой Вы видите устройство Красной Армии? Я не про «перманентную мобилизацию», там понятное дело — «устраиваться» будет, как Бог на душу положит… Я про обыкновенную — довоенную РККА.
Вокруг, все спохватились:
— А, ведь действительно? КАК?!
— Коллеги, извиняюсь — маху дал, что до сих пор ходил всё «вокруг да около»! — ответствовал, с виноватой миной тот, — Красная Армия, как и «в реале», будет сперва комплектоваться на милицейско-территориальной системе от военной «реформы Фрунзе» 1924-28 годов — ничего другого, мы ни чего не потянем чисто экономически. Однако, как говорится — «есть и, один нюанс»!
Ворошилов обвёл интригующим взглядом коллег в зале заседаний и продолжил:
— «Костяком» построения Сухопутных Сил СССР будет корпусная система. Общевойсковой корпус — три «лёгкие» территориальных дивизии — две стрелковых и одна кавалерийская, плюс «тяжёлое» кадровое корпусное ядро. В корпусное «ядро» входят — кроме штаба и вспомогательных частей: кавалерийская бригада двух-полкового состава или отдельный мотострелковый полк, механизированный полк, артиллерийский полк, зенитно-артиллерийский полк, инженерно-понтонный полк или батальон, разведывательно-корректировочный авиаотряд, заградительный отряд…
— «Заградотряд»?! — переспросили Маршала.
— Да! Типа европейской полевой жандармерии — чтоб, не отвлекать боевые части на охрану тыла, поддержания там порядка — с ловлей дезертиров и вражеских лазутчиков… Ну и, конвоирование пленных. А, Вы думали, для чего?!
— Да, нет — я так, просто спросил… Не думая!
— Понятно… Ближе к войне, введём в состав корпуса истребительно-противотанковую бригаду. Затем, если всё срастётся — как задумывается, где-то к середине 30-ых, территориальные дивизии переформируем в кадрированые, к самой войне — в кадровые. Естественно, сразу же будут — в небольшом числе и, чисто кадровые части и соединения: стрелковые, мотострелковые и механизированные, сиречь — танковые дивизии и кадровые кавалерийские корпуса… С механизированными корпусами, пока повременим, коллеги.
— «Корпусное кадровое ядро»?! — переспросил Триандафиллов и, очень осторожно, — идея достаточно интересная, но надо бы обкатать её на маневрах.
— «Кадровое корпусное ядро», придаст устойчивость не обладающим приемлемой боеготовностью территориальным образованиям. Конечно, «обкатаем» — у нас всё будет «по-взрослому», коллега!
— Хорошо, я понял! Структура «лёгкой» стрелковой и кавалерийской дивизии?
— Три стрелковых полка, один артиллерийский. Плюс сильный разведывательный батальон на лошадках: если будет возможность, включим в его состав бронемашины, если нет — перебьёмся тачанками с пулемётами. Кавалерийская дивизия, от стрелковой отличается только «ездящей» пехотой, да усиленными «уносами» в упряжках. Если будет возможность, вместо лошадок посадим пехоту на мотороллеры или мотоциклы… Да, хоть на трёхколёсные велосипеды — я буду только рад! С лошадьми столько мороки и лишь одно сомнительное достоинство: это, по сути — «ходячие консервы»…
— Ещё одно — но уже безусловное преимущество: лошадки уже имеются в наличии (как у нас самих — так и у наших монгольских братьев), а ваши мотоциклы-мотороллеры-велосипеды ещё сделать надо — построив перед тем заводы, — уточнил Триандафиллов, однако — наскоро пошушукавшись с «скучковавшимся» вокруг него военным сектором, дал понять, что ответом удовлетворён.
— Если вопросов больше нет, перейдём непосредственно к артиллерии, коллеги? — предложил Ворошилов, я в ней — не очень то соображаю, поэтому всё отдаю на волю коллеге Мирзаханову!
Первым делом, тот поблагодарил:
— Спасибо, за краткий — но вполне информативный обзорчик, коллега Маршал!
Немного помолчав, собираясь с мыслями, докладчик перешёл непосредственно к делу:
— Коллеги! Сам я говорить не мастер… Артиллерия — Бог войны, а все без исключения боги, требуют к себе очень серьёзного отношения. Поэтому, мой рассказ, пожалуй — будет самым скучным из всех, заранее прошу прощения.
— Ми то, простим…, — многозначительно-загадочно сказал Сталин, — лишь бы Бог простил… Бог войны — я имэю в ввиду.
Слегка поклонившись в ответ, типа: не очкуй, Вождь, Мирзаханов продолжил:
— Итак… Планируя строительство артиллерии, будем исходить из существующих реалий, друзья! А они таковы: первое — почти все более-менее значимые артсистемы, были приняты на вооружение в конце тридцатых… Это значит, что?
— Врагов народа — тормозящих технический прогресс своими завиральными, «гениальными» прожектами, перестреляли, — была такая версия.
— Не спорю, это тоже помогло! Но, главное — к концу тридцатых годов появились свои вменяемые конструктора, грамотные технологи и более-менее квалифицированные рабочие… И, главное — хоть сколько-нибудь, адекватные руководители артиллерии — способные оценивать перспективность предлагаемых конструкторами систем. Не только в артиллерии, кстати… Вывод? И, в «новой» реальности — раньше середины-конца тридцатых годов, никаких «чудо-юдо вундерваффлей» ждать нечего!
— Сидеть на попе ровно, что ли предлагаете, коллега?! — послышалось несколько недоумённое.
Мирзаханов сделал утвердительный жест рукой:
— Вот, именно! «Сидеть на попе ровно», «пилить заклёпки», учиться и учить и, даже не мечтать об всяческих «ништяках» — особенно германских.
— Второй очень важный аспект: тяга для артиллерии. Увы… Но, она в основном останется гужевой — на тех самых лошадках. Даже в немецкой армии — в Вермахте, простые пехотинцы топали на своих двоих, а артиллерию возили на «своих четырёх» «ходячие консервы» — выражаясь словами уважаемого коллеги Маршала! Так, с чего вы решили, что при даже самом благополучном раскладе — у нас будет как-то иначе, коллеги?!
Хотя, в зале несколько зашумело — не все были согласны про «самый благополучный расклад», но Ворошилов поддержал такую точку зрения:
— А, никто — ничего не «решил», с чего Вы взяли?! Даже, если достигнем уровня Германии в деле моторизации — гужевые обозы в обычной пехоте, это не отменит.
Кивнув головой, Мирзаханов продолжил:
— Наконец, третья — самая важная для нас «реалия»: в начале Великой отечественной войны, потери материальной части артиллерии были таковы, что даже «на бумаге» (по штату, то есть), количество дивизионной артиллерии, например, сократилось — как бы, не в трое… С 60-ти пушек и гаубиц до 24-х! Причём, если в двух артполках довоенной стрелковой дивизии, кроме всякой «мелочи», был такой серьёзный «аргумент» — как 12 152-миллиметровых гаубиц, то в образца уже августа 1941-го — всего лишь 8 «лёгких» 122 миллиметровых… Разницу чуете, коллеги? Или, вы разницу не чуете?! Ну, а что творилось в декабре того же года — с «реальными» перманентными дивизиями маршала Шапошникова, вы только себе можете представить…