Страница 2 из 5
Услужить отцу родному –
Выславу, царю больному.
За крыжовником присел,
Но ни ягодки не съел,
Караулит – ведь жар-птица
В миг любой вольна явиться.
Час сидит, сидит другой…
Вдруг, ни мёртвый, ни живой
Видит: осветило сад,
Будто в праздник стольный град!
Что-то дивное летит,
Без огня огнём горит –
Глазы как алмазы блещут
И по саду жаром хлещут!
Яблоня аж зазвенела,
Как на ветку дива села;
И Иван-царевич сел,
Хоть и так уже сидел!
"Птица-жар! Так вот какая!
И взаправду золотая!
Ясно, что такому чуду
Кушать впору чудну блюду!
Жалко, что забыл петлю…
Но ничё – и так словлю".
Знать, крыжовник очень колкий,
Но Иван настолько вёрткий,
Что без всякой маеты
С тем крыжовником на ты.
Проползя кусту колючу,
Носом ткнул навозну кучу,
Пропорол кафтан об граблю,
Потерял на грядках саблю;
Но потом собрался с силой
И себе сказал сам: "Милый!
Хватит дурака валять,
Коли хошь кого поймать".
Встал и больше не таясь
К чуде ловко прыгнул: "Хрясь!" –
Это головой об сук
Был получен чудный звук;
А в руках заместо птицы –
Хвост, и тот уже дымится,
Так как вправду столь горяч,
Что без рукавиц хоть плачь!
Заорал Иван от боли,
Дёрнул хвост, что было воли,
И, как воли в перебор,
Полетел аж под забор!
Птица полетела тоже,
Но не так, чтобы пригоже –
Наш Иван из-под забору
Лишь рукой махнул вслед вору.
Но когда на ноги встал,
Вид иной ему предстал:
Между яблонных деревьев
Как пожар – одно из перьев!..
Утром, день едва занялся,
Визг такой в дворце поднялся,
Что, схвативши верный меч,
Выслав ринулся на сечь.
Но, услышав крик: "Пожар!" –
Развернулся, побежал
И в кадушке за углом
Зачерпнул воды ведром.
Поспешил с водой обратно,
Да споткнулся столь превратно,
Что при помощи коленей
Сосчитал число ступеней;
А хужей того – ведро
Так ударило в бедро,
Что, забывший про тревогу,
Царь пополз, сломавши ногу!
"Царь! Отец! Да где же ты?! –
Долетело с темноты. –
Взрадуйся, какое чудо
Я несу тебе на блюде!"
И тут свет такой взыграл,
Что царь снова бы упал,
Но, как быв уже упавши,
Только сел, за стенку взявши.
Чудо-свет перо жар-птицы
Испускало людям в лица,
И, без всякого огня,
Он был ярче бела дня!
А поскольку свет волшебный,
Оказался он – лечебный,
И нога царя срослась.
Выслав встал и топнул всласть!
"Ах, Иван! Ах, молодец!
Доброй вести ты гонец!
Да за энтое перо
Я бы отдал всё добро…
А пока даю приказ:
В тронный зал всем. Сей же час!"
Царь прошёл, на трон присел.
Долго на перо глядел.
Челядь у дверей топталась,
Близко подойти боялась;
Лишь царевичи втроём
Смело встали пред огнём.
"Этой вещи нет цены…
Так скажу я вам, сыны.
Суждено ей здесь храниться,
Сколько род наш будет длиться –
Хворь-болезни исцелять,
Жизнь и молодость продлять…
Но о том, что цела птица
Больше сможет пригодиться,
Думать страшно даже мне,
Хоть бесстрашен я вполне!
Потому, вот вам приказ:
Поезжайте, дети, враз
Чистым полем, через лес,
С ладной песней, или без,
Но добудьте чудо-птицу,
Как добыли бы девицу!
А что раньше обещал,
Повторю: я завещал
Царства ровно половину
Птицу добывшему сыну!"
Братья старшие вдвоём
Отбыли в поход тем днём.
Но, сердиты на Ивана –
Как он выслужился рьяно, –
Злыми взглядами бросались,
Взять с собою отказались.
Говорили же при том:
"Стереги, Ванюша, дом!"
Выслав с тем вполне согласен:
"Дальний путь всегда опасен,
И, чтоб роду не прерваться,
Младшему судьба остаться".
Но Иван столь волей крепок –
Батюшки-отца в точь слепок –
Что хоть позже, но царём
Был на путь благословлён.
На конюшне взял коня