Невеста бывшего друга

Уилл положил телефон в карман. Не одному только Хьюго нужно было принять какое-то решение.

Но если у Хьюго была целая толпа советников, Уиллу придется решать все в одиночестве.

Это было нелегко для близнеца. Он так и не смог примириться со смертью своей сестры до того дня, как случайно попал на лекцию по астрономии в Кембридже. И там он словно прирос к скамейке.

Потому что последним подарком Клэр, который она собиралась вручить ему на их восемнадцатилетие и который был найден в ее спальне, был телескоп.

По мере того как профессор рассказывал о Вселенной, Уилл вдруг перестал чувствовать себя одиноким. И эта способность отключиться от повседневности и насладиться высшим даром уединения помогла ему стать выдающимся ученым в области современной астрономии.

Уилл заплатил за бензин, стараясь не смотреть на экран телевизора. И на полдороге к машине он вспомнил.

Он не был один.

С ним была Сэди.

Когда он снова сел в машину, она взглянула на него из-под вороха розовой материи. Ее локоны рассыпались по обнаженным плечам, а огромные глаза были полны тревоги. Эта женщина воплощала собой хаос.

– Все в порядке? – спросила она. – Вас долго не было.

– Правда?

Уилл включил зажигание.

Он приехал в эту страну с болью в сердце, потому что ему предстояло увидеть, как Хьюго женится не на Клэр. И ему казалось, что это приглашение было его наказанием за то, что все эти годы он винил ни в чем не повинного Хьюго в смерти Клэр.

Но теперь он осознал, что ошибался. Его наказанием была она. Мерседес «Сэди» Грей Леонин. И если он будет присматривать за ней ради Хьюго, пряча ее до того времени, как сможет передать ее ему на руки, он тем самым искупит свои прошлые ошибки.

И когда он покончит со всем этим, он, быть может, сможет улететь более ранним рейсом. Ночь была необычайно безоблачной, и это было редкой возможностью провести какое-то время наедине с лондонским небом.

Почувствовав себя лучше, Уилл улыбнулся Сэди, но тут же спохватился, увидев, как расширились ее глаза.

– Бензобак полон, небо голубое. – Уилл постучал по навигатору. – Север? Юг? Восток? Запад? Побережье? Горы? Луна? Куда направимся?

Глава 3

Сэди так сильно прикусила свой розовый акриловый ноготь, что он сломался. Она спрятала обломок в карман на дверце и стала мучительно соображать, что ответить.

«Куда направимся?» – спросил Уилл. Словно у нее был какой-то план.

Ее единственной целью было убраться как можно дальше от дворца так, чтобы ее никто не видел. И самым лучшим для нее было бы спрятаться где-нибудь и как-нибудь связаться с Хьюго. Извиниться, вымолить его прощение, заставить его признать, что хотя она выбрала самый неудобный момент, это было лучшим решением для них обоих.

– Комнату, – сказала она. – Чтобы там переночевать. Вот что мне надо.

– Превосходно. Вы имеете в виду что-то конкретное?

– Не совсем. Какое-нибудь тихое место. – Уединенное. Не там, где ее стали бы искать. – Где эти грязные мотели, которые показывают в американских боевиках?

– Простите?

Сэди взглянула на своего спутника, радуясь, что он снова смотрит на нее так, словно с трудом сдерживает недовольство. Его мимолетная улыбка, обнажившая идеальные зубы, смутила ее, чтобы не сказать больше.

Обычно она изо всех сил старалась, чтобы окружающие ее люди чувствовали себя с ней комфортно. Хьюго шутил, что ее стремление нравиться всем просто патология. Сэди хотела, чтобы все чувствовали себя счастливыми. Но при данных обстоятельствах было безопаснее соблюдать дистанцию. Проще воспринимать этого мужчину как средство передвижения, чем как набор ямочек на щеках, теплых рук и лучиков в уголках глаз, когда он улыбался. Особенно сейчас, когда она в таких растрепанных чувствах.

Она повернулась к нему.

– Ну, знаете, такой мотель, куда антигерой подъезжает на старом коричневом «кадиллаке». Убогий анонимный домик с плоской крышей, где старая женщина с сигаретой в зубах даже не отрывает взгляда от кроссворда, вручая ключи от номера прибывшим гостям.

Уилл посмотрел на нее и переспросил:

– С плоской крышей?

Странно, что он сфокусировался именно на этом. Эта деталь обычно щекотала нервы только ей. Обнаружив, что она долго смотрит в его темные глаза, Сэди перевела взгляд на свои фальшивые ногти. Один оторвался, осталось девять.

– Ну, вы знаете, такой приземистый. Словно его расплющил вес всего мира. Почему в Валлемонте нет таких мест?

– Потому что это Валлемонт, – справедливо заметил он.

Когда она была ребенком, это ее не радовало. После того как Хьюго уехал в школу-интернат, Сэди стала мечтать повидать мир, увидеть, какова жизнь за пределами мирной страны, в которой она родилась. И наконец, она смогла уговорить мать отпустить ее в Нью-Йорк на четырехгодичные актерские курсы.

Поначалу все было как в сказке. Прослушивания, подработка горничной в отеле, проживание в маленькой студии в Бруклине с тремя другими студентками. Ей нравилось ходить по улицам, где никто ее не знал. Ей нравились запах в метро, растрескавшиеся тротуары, сумасшедшая энергетика большого города. Это место было настолько отличным от Валлемонта, насколько можно было только вообразить себе.

Но постепенно она начала чувствовать себя одинокой. Блестящее, опасное, возбуждающее, уродливое и прекрасное приключение стало ей приедаться.

К концу года она начала понимать, что ей нужны были не шум и энергетика большого города, а контроль над своей жизнью. Именно это она любила в театре. Не саму игру, а знание того, что произойдет дальше.

Она продержалась еще один год, прежде чем вернуться домой и отказаться от мечты, за которую многие могли бы убить.

И вот она, эта страна с высокими холмами и зелеными пастбищами. С кристально чистыми реками, стекающими с покрытых снегом горных вершин. С городками, вымощенными булыжником, с солнечным светом и тихой, счастливой жизнью. Ее облегчение было невероятным.

И теперь опять – ей представилась редкая возможность, и она снова отказалась от нее.

– Если вам нужно пристанище, что скажете об этом местечке? – спросил Уилл, снижая скорость.

Вывеска «Ла Тьюлип» свисала с карниза убогого трехэтажного домика с остроконечной крышей и балконами по всему периметру. Ярко-красные цветы бугенвиллеи ковром покрывали старый грязный кирпич. Уилл свернул с дороги и остановил машину у входа. Потом вышел и взял с заднего сиденья мягкую сумку из черной кожи.

Сэди выпрямилась.

– Что вы собираетесь делать?

– Я собираюсь войти внутрь. И я не намерен оставлять свой багаж в открытой машине.

Сэди посмотрела через плечо назад. Легкий ветерок кружил осенние листья на мостовой. Маленькая коричневая птичка перепрыгивала с ветки на ветку росшего рядом дерева. И больше вокруг не было никого.

– Мы здесь не в криминальной столице.

Уилл проследил за ее взглядом, на минуту остановился, а потом, игнорируя ее, достал из машины большой квадратный серебряный чемодан и поставил его у своих ног.

– Вы идете?

– Но я не могу войти туда в такой одежде. Я выгляжу как…

Как девушка, которая бросила у алтаря самого завидного в стране холостяка. Ее скорее не узнают, если она будет голой, чем в этом платье.

– Что у вас в сумке? Или в вашем чемодане? – спросила она.

Уилл посмотрел на свой чемодан. Он был достаточно большим, чтобы она могла там уместиться. Сэди на мгновение задумалась, не попросить ли его спрятать ее там.

– У вас есть что-нибудь, что я могла бы взять у вас взаймы? Я сниму это в ту же минуту, как только войду в номер.

У него дернулся мускул на подбородке. Он, казалось, с трудом заставляет себя не смотреть ей в глаза. И тут Сэди осознала, что сказала.

Чувствуя, как краска заливает ее лицо и шею, она поспешно добавила:

– Я имею в виду, что найду какую-нибудь другую одежду. Завернусь в простыню, на крайний случай. А вы сможете вернуться к своим делам.