Страница 9 из 15
До сих пор я не могла отделаться от ощущения, что вчерашний приступ произошел по моей вине и это я спровоцировала такую реакцию…
Но додумать эту мысль мне не дали, толпа на мгновение стихла и разомкнула свои ряды, пропуская кого-то.
Вперед вышла женщина – лет сорока, с надменным взглядом, острыми чертами лица, напоминающими орлиные, и короной на голове. Вдовствующая королева-мать Лизавета – догадалась я и склонилась вместе со всеми в почтительном поклоне.
Королева кивнула старшему сыну в знак приветствия, напрочь проигнорировав младшего, и прошла к креслу между двух принцесс. Усевшись в нем, она полностью загородила весь обзор сидящему позади нее Роберту.
Такое поведение меня удивило. Неужели Клара была права, и на младшем принце давно поставили клеймо безнадежного, что даже родная мать научилась его игнорировать?
У самого же Роберта на лице не осталось улыбки. Лишь каменное выражение, совершенно безучастное, и прямой взгляд куда-то в затылок матери.
– Давайте, я вам помогу, – предложила я, без тени сомнения берясь за ручки инвалидного кресла и сдвигая его немного в сторону. – Вот так будет лучше, ваше высочество.
Младший принц в очередной раз взглянул на меня с сомнением, но в этот раз в его глазах я усмотрела еще и подозрительность в смеси с недоверием. Наверняка он подумал, что мой вполне бескорыстный поступок совершен с целью выиграть для Клары немного благосклонности кронпринца, для которого случившееся тоже не осталось незамеченным.
Себастьян смотрел в нашу сторону, и лишь кареты, въезжающие во двор, заставили его отвлечься.
Три королевские кареты, каждая со своим гербом.
Я ничего не понимала. Как же так? По всем данным, на смотрины ехало только четыре принцессы – от Франциссии, Япувонии, Персиции и Индирии. Откуда пятая и кто?
Ответ не заставил себя ждать.
Одна из дверей кареты резко распахнулась, едва не срываясь с петель, и на подножку выступила она. Нет, не так – ОНА! Девушка, столь мощная по фигуре и необъятная в плечах и груди.
Она была одета в платье по последней моде Европии, пожалуй, даже более дорогое, чем у Клары. В ярком макияже барышни читался вызов обществу, а в необъятном и выдающемся декольте – едва ли не оскорбление. Казалось, между ее грудей можно было упрятать всю казну Франциссии и еще осталось бы место для пары монет.
Под весом девушки карета накренилась набок, и только когда столь выдающаяся особа сделала первый шаг на землю, рессоры со скрипом выпрямились.
Даже глашатай, который должен был объявлять гостей, был растерян и не понимал, что ему делать, пока с кареты не спрыгнул возница и, подбежав к несчастному, не зашептал ему что-то на ухо.
– Ее высочество, – начал глашатай, явно дублируя слова кучера, – наипрекраснейшая и наидостойнейшая, выдающаяся из выдающихся – Гертруда Ольденбургская, дочь великого короля Прузии Фридриха Первого.
В возникшей тишине было слышно, как лошади переступают с ноги на ногу.
Гертруда же, светясь нереальным счастьем, делала шаги к опешившему кронпринцу.
Похоже, не только наша разведка дала промах, но даже англиканская не знала о неожиданной немецкой принцессе.
Тем временем Гертруда добралась до Себастьяна и, сграбастывая его в мощные объятия, с придыханием выдала:
– Приветствую вас, мой принц. – И столько надежды и любви было вложено в эту фразу, что я даже позавидовала самоотверженности девицы.
А Себастьяну посочувствовала. Мне даже показалось, я слышала хруст его костей.
Едва слышно кронпринц выдавил какие-то слова приветствия, и только тогда Гертруда его отпустила. По рядам свиты пронесся выдох облегчения, похоже, многие успели подумать, что немецкая принцесса собирается придушить наследника на глазах у всех.
– Я приехала побороться за ваши руку и сердце, – громко и во всеуслышание заявила выдающаяся формами красавица, глядя на Себастьяна. – Так не откажите же мне в этой чести.
Рядом закашлялась япувонская принцесса. Клара же, округлив глаза, обернулась на меня и всем своим видом спрашивала: “Что происходит?”
Даже королева привстала со своего места и недоуменно оглядывалась по сторонам, а в одной из карет дернулась занавеска, и я успела увидеть в окошке мелькнувшее девичье личико.
– Это настолько неожиданное заявление, уважаемая принцесса, – наконец нашелся кронпринц, – и достаточно нетрадиционное.
– Ерунда. – Гертруда втянула побольше воздуха, при этом колыхнув необъятными грудями. – Я докажу, что достойна вас больше всех остальных. Умеют ли другие претендентки стрелять из арбалета? Ковать наконечники для стрел? Разжигать костер? Варить пиво, наконец?!
Гертруда говорила обо всем этом с таким вызовом и без капли стеснения, что даже я невольно проникалась к ней уважением.
– А мои бедра? – Немецкая принцесса обвела руками необъятного размера юбку платья, и что-то подсказывало мне, что фижм под низом не было. – Только эти бедра способны выносить здорового наследника и не одного!!!
– Я понял вас, принцесса. – Себастьян выдавил одну из своих улыбок и, погладив принцессу по ладони, продолжил: – Вы, без сомнения, выдающаяся девушка, и для Англикании честь принимать вас на своих берегах. И я уверен, вам представится возможность проявить себя.
Гертруда гордо вздернула подбородок и обвела взглядом Клару и япувонку. В глазах немки уже сейчас светилась победа. А ведь за ее спиной было еще две претендентки.
Причем если немецкая принцесса прибыла к королевскому двору едва ли не инкогнито – без каких-либо многочисленных повозок, вещей и прочего, – то свиты остальных девушек уже стояли многочисленными повозками на въезде во дворец.
И кронпринц это прекрасно видел.
– Принесите кто-нибудь дополнительное кресло, – бросила в толпу позади себя королева. – Принцессе необходимо занять свое место среди гостей.
Сразу же засуетились слуги. Дополнительные кресла вынесли – правда, только два. Похоже, третьего заранее предусмотрено не было.
– Видится мне, назревает скандал, – озвучил мои мысли находящийся рядом Роберт, особенно когда Гертруда с готовностью села в кресло и то скрипнуло под ее весом.
Либо персийке, либо индирийке места теперь точно не хватало – разве что кто-то из других принцесс уступил бы свое, но что-то мне подсказывало: ни одна с места не сдвинется ради другой.
Все в ожидании уставились на оставшиеся кареты, в какой-то миг мне даже показалось, что сейчас может начаться драка, но ничего не произошло. По крайней мере, дверца открылась только одна – и из нее вначале вышел мужчина в белых одеяниях, в чалме и с орденом из драгоценных камней на груди.
“Индириец”, – поняла я.
– Намасте, ваше королевское высочество, – на чистом англиканском произнес он. – От лица королевства Индирии приветствую вас.
– Намасте, уважаемый посол Аджид Асну, – ответил принц. – Рад приветствовать вас под крышей этого дома.
– Благодарим за гостеприимство, – отозвался мужчина, делая легкий поклон. – С вашего позволения, я бы хотел представить жемчужину своей страны – принцессу Ганну.
Дождавшись от принца церемониального кивка, посол вновь подошел к карете и помог выйти оттуда девушке.
Ее белое сари было расшито золотом, руки украшали многочисленные браслеты, а в темную косу кто-то заботливый вплел десятки украшений. Голову принцесса покрыла полупрозрачным платком, за счет которого ее вид становился еще более таинственным. Ганна степенно шла вперед, опустив взгляд в землю, но ее прямая осанка и грация заставляли любоваться ею.
– Намасте, ваше королевское величество, – сложив руки перед собой, пропела она тихим мелодичным голоском и при этом с ужасающим акцентом.
Все вокруг сделали вид, что не заметили ошибки принцессы в титуле, который заранее короновал Себастьяна.
Разве что посол с легкой улыбкой якобы оправдался:
– Принцесса только начала изучение англиканского языка, но она весьма и весьма прилежная ученица.
– Это похвально. – Мне почудилось, что Себастьяну понравилась лесть такого плана.