Страница 9 из 14
– Я хочу показать нормальную рабочую машину, – спокойно парировал я. – Для всех пользователей – и для инженеров, и для шестиклассников!
– А что? – прикинула мама. – Мне нравится!
Папа застонал.
– Миша, – заговорил он сдержанно, – ты же видел нашу БЭСМ-6. Она в комнате не помещается! Ее обслуживает целый отряд высококвалифицированных специалистов! И ты хочешь вот так вот, запросто, слепить ЭВМ, пусть даже микро, с которой справится и шестиклассник?
– Да. Пап, ваша БЭСМ – машина хорошая, но устаревшая – она ведь собрана на транзисторах.
– А надо как? – сощурился отец.
– На однокристалльных БИСах и СБИСах[11], – авторитетно заявил я. – Компания «Интел» выпустила весной 8-разрядный микропроц i8080 – во-от такая фитюлька, но транзисторов в нее напихано тысяч шесть или больше. Сейчас тамошние инженеры корпят над 16-разрядным процем – уже тыщ на пятнадцать транзисторов. Года через три он пойдет в производство. А у нас сейчас, в НИИТТ, кажется, маракуют над первым в Союзе микропроцессором, 4-разрядным, на две с половиной тысячи транзиков. Хм… Ты как-то смотришь… подозрительно. Не веришь?
– Отчего же, – хмыкнул папа. – Верю. Знаю потому что! В НИИ точной технологии работают «на аккорде», порой в две смены, так что, думаю, в будущем году наш первый микропроцессор пойдет в серию. Причем они там не «передиром» заняты, у них своя разработка. А вот откуда это стало известно тебе? Там же закрытая тема!
– Информация, как вода, – вывернулся я, – дырочку найдет. Разработки НИИТТ или, там, НИИЦЭВТ очень даже радуют и вдохновляют, только вот штатовцы свою 4-битовую однокристаллку выпустили еще два года назад. Получается, у нас отставание – больше трех лет. А я хочу их самих перегнать!
Тут отец разочарованно вздохнул и покачал головой.
– Мишенька-а, – протянул он, – ка-ак?
– Так я ж тебе говорю – соберу микро-ЭВМ! – втолковываю я, словно не замечая папиного скепсиса. Как любого профессионала, батю раздражали отроческие самоуверенность и невежество. Я должен его убедить, что кой-чего смыслю в вычтехе, вот и продолжал доказывать: – С кассетником для оперативки, все на микросхемах, с системной шиной на сто выводов…
– Миша, – перебил меня папа, – когда ты собрал осциллограф – помнишь? – я тобой гордился. Я и сейчас горжусь! Но ЭВМ намно-ого сложней!
– Пап, – сказал я терпеливо, но не выдержал, наметил улыбку, – мне с тобой тоже поспорить, как с мамой? Осциллограф я собрал чуть ли не полтора года назад. За это время я маленько подрос, и не только в высоту. – Настроение мое вдруг изменилось зигзагом, и я сморщился: – Зря я, наверное, все это рассказываю…
– Нет-нет-нет! – отец замахал рукой перед лицом, словно сигаретный дым разгоняя. – Я даже рад, что мы завели откровенный разговор, уж ты поверь! Да, я действительно не следил за твоими успехами. Сам понимаешь, работа! Ты только не обижайся, но…
– Я не обижаюсь, – вздохнул я. – Досадно просто. Мало ли что я болтаю или, там, планирую, ничего же в железе нет! Я почему и злюсь на американцев. Вон тоже ведь в гараже собирают свои первые компьютеры! А чего им? Сходи в магазин и купи любую микросхему! А мне их где достать? Буду искать, конечно…
Папа остро посмотрел на меня:
– А если бы у тебя были нужные детали, ты бы собрал свою ЭВМ?
– Только так, – заверил я его. – Да что сборка! Понимаешь, я хочу сделать не простую микро-ЭВМ, а именно персональную, такую, с которой мог бы справиться любой пользователь. Никаких перфокарт и лент! Сидишь, смотришь в дисплей… то есть в этот, в видеомонитор, с клавиатуры загружаешь программы – они тут же отображаются на экране. Понимаешь?
– Понимаю… – Отец аккуратно разрезал кусок своей запеканки надвое, потом поделил каждый кусочек и еще, и еще, пока не раскрошил всю порцию. – Монитор… Хм. Это было бы аллес гут, конечно… Слушай, а ведь так можно и фото выводить!
– О! – поднял я палец. – Ты понял! И фото можно, и тексты, и диаграммы – насколько памяти хватит.
– Это было бы очень даже гут, – папа крепко потер себя по щеке, так что рот скособочился, – но все упирается не только в мощность процессора и объем памяти, но и в программирование.
– Вот с этим полегче, – успокоил я его, – программы есть.
– Где?
Я постучал пальцем по голове. Отец подобрался.
– И ты сможешь запрограммировать работу этой своей персоналки? – спросил он недоверчиво, но как будто с затаенной надеждой. – Полностью? Все системы?
– Смогу. Сомневаешься?
Я-то не сомневался. У меня в голове разложен по полочкам опыт сорока лет работы.
– Не знаю… – Папа потер щеку в некотором замешательстве и задумался. – Вот что, сын, – он затарабанил пальцами по столу, выдавая свое волнение. – Иной раз даже такому закоренелому атеисту, как я, хочется уверовать в чудо. Я не буду с тобой спорить, но помочь – попробую. Только ответь на один вопрос… Обещаю, что больше его не задам. Вся эта твоя затея с персональной микро-ЭВМ… Это не очередное увлечение, как с тем мотоблоком, это серьезно?
– Очень, – веско сказал я.
– Хорошо, посмотрю, что можно сделать.
Дверной звонок прервал кухонную беседу.
– Я открою! – подскочила Настя.
Выбежав в прихожую, она щелкнула замком – и впустила шумство, смех и ойканье.
– Миша, это к тебе!
– Здрасте, Лидия Васильевна! – жизнерадостно поздоровался Изя Динавицер, возникая в дверях. С мелким, курчавым и лупоглазым Изей я учился с первого класса, а мама всегда его ставила в пример: «Ах, какой воспитанный мальчик!»
– Здравствуй, Изя, – улыбнулась мама.
– Ой, здравствуйте! – из-за тощего Динавицера выглянула Альбина Ефимова, тоненькая, с кукольным личиком – большие глаза в черной опуши ресниц, крошечный носик, изящный очерк губ. В классе она сидела напротив меня, во втором ряду. – Миша, привет!
– Привет! – заулыбался я, глядя на одноклассников со сложным чувством, как бы сочетая их нынешние образы с теми, которые они примут лет через двадцать. В лихие 90-е Изя махнет в Хайфу, спасаясь от перестроечного беспредела. Правда, попользоваться всеми благами Земли Обетованной удастся недолго – обкуренный палестинец зарежет Изю во славу Аллаха…
А вот Аля так и останется жить в Первомайске. Будет терпеть бандеровцев, пока муж горбатится в Европе. В 2013-м они переедут в Крым, а еще через год получат российские паспорта…
– Чай будете? – спохватилась мама.
– Ой, нет! Спасибо! – засмущалась Ефимова. – Мы просто так зашли. Рита сказала, что Миша вернулся, вот мы и… это… Ой, а загорел как! Ты на юге был?
– Балда! – попенял ей Изя. – Мишка на стройку ездил!
– Сам балда! Миш, расскажи!
Тут меня осенило.
– Бли-ин! Я ж фотки привез!
– Ой, покажи!
Оживились все разом, включая папу с мамой. Я сбегал в «берлогу» и вернулся с пухлым конвертом, куда была вложена стопка черно-белых фото.
– Вот! Это стройка. И вот…
Все по очереди рассматривали снимок, запечатлевший возведение корпусов завода в тайге. Стройотрядовцы в одних заляпанных штанах и касках выкладывали бетонные блоки, крепили огромные колонны, сваренные из толстенных уголков и швеллеров, а я на переднем плане мешаю раствор лопатой – все тело напряжено, а лицо перекошено.
– Неудачная фотка, – повел я носом.
– Так тяжело же! – уважительно отозвалась Аля. – А это кто?
Фотограф поймал момент возле бревенчатого сруба бани. Я рубил дрова, а рядом стояла Марина в белом халате и подбадривала.
– Наша врачиня, – отвечаю, чувствуя, как теплеют уши, наливаясь краснотой. Хорошо еще, никто на меня не смотрит, все увлеченно разглядывают фотоснимки, запечатлевшие мои трудовые подвиги.
Вот мастер, пригибаясь, вытягивает мускулистую руку в рукавице, как на плакате, показывая крановщику: «Майнай!» Здоровенный железобетонный ригель плавно опускается по месту, а меня видно на втором плане – вместе со всеми я вяжу проволокой арматуру. На следующем снимке подъезжает бетономешалка.
11
БИС – большая интегральная схема. СБИС – сверхбольшая интегральная схема.