Страница 9 из 51
— Да, очень дорогое, — мой вопрос ее не слишком удивил. — На эти деньги можно купить трех породистых лошадей. И еще останется. Но дело не только в этом. Не знаю, как у вас, а у нас не принято часто менять наряды в будние дни. У простых женщин обычно всего два будничных платья. Чтобы можно было одно постирать. У знатных — три-четыре, но очень дорогих.
— Но ведь это же так скучно, даже если четыре, — скривилась я. И добавила злорадно: — У меня был целый шкаф платьев. Разных. И на будни, и на праздники. Стоишь и думаешь, что бы надеть.
— Праздничных у меня целых… десять, — надменно вздернула подбородок Элия. И пошла с козырей: — И каждое стоит, как небольшой дом.
Мда, уела, зараза. Мое самое дорогое платье, подаренное на последний день рождения Вадимом, стоило около тысячи евро. На эти деньги разве что крылечко от дома купишь.
— Тише! — Элия прислушалась к донесшемуся издали стуку копыт. — Надеюсь, это он. И один. Прекрасно! Готова?
— Подожди! — зашипела я. — Есть что-то такое, что я должна знать? Чтобы не сказать или не сделать какую-нибудь глупость? Может, он что-то особо не любит?
— Ну… — она поджала губы. — Я точно знаю, что он не любит все скользкое и холодное. Жаб, например.
— Скажите пожалуйста, какие мы нежные, — пробормотала я, глядя ей вслед.
Круп вороного, масляно блеснув, исчез за кустами. Конский топ приближался. Я направила Дэту навстречу, самым медленным шагом.
Главное — не влюбиться в этого чертова принца самой. Слышишь, Маша?
Не, анриал. Во-первых, я жаба. Во-вторых, еще люблю Вадима. Чувства вот просто так в один момент не выключишь, как лампочку, даже если он тотальная сволочь и обошелся со мной самым гадским образом. В-третьих, Арнис этот самый мне действительно не понравился, несмотря на то, что он самого моего рокового типа и сердчишко заполошно забилось. И не только потому, что обозвал уродиной. Не понравился — и все тут. Не заискрило. А если сразу не пробило, то дохлый номер. Так что можно не беспокоиться. Трудно, конечно, соблазнять мужика, к которому ничего не испытываешь, но что делать, придется. В школе я ходила в театральный кружок, попробую вспомнить драматические навыки.
Жаб он не любит, видали? А я не люблю истеричных принцев.
Там, где тропа у берега делала крутой поворот, за кустами мелькнуло серое пятно — конь Арниса. Или нет, его серая одежа. И глаза у него тоже, насколько я заметила, серые. Ну прямо круглая серота.
Я придержала поводья, чтобы Дэта шла самым медленным шагом, и прикинула, как все-таки лучше с нее свалиться. Чтобы получилось красиво и без членовредительства.
Как гласит один из законов Мерфи, если неприятность может произойти, это непременно случится. Когда принц был уже в двух шагах от меня, я изящно соскользнула с седла, и…
У дамского седла только одно стремя, причем короткое. Я зацепилась за него носком короткого сапога и повисла. Вниз головой. Юбка медленно уползла под действием силы тяжести, выставив мою задницу на всеобщее обозрение. Как ни пыталась я вывернуться, ничего не получалось.
Факап, твою мать…
Сильные руки подхватили меня, освободив ногу из стремени. Подол сам собой вернулся на место, и я обнаружила серые глаза Арниса прямо перед своими. Он опустил меня на землю, продолжая сжимать талию.
— С вами все в порядке, госпожа?
— Да, принц, — пробормотала я, и в глазах потемнело…
13
Обморока не случилось. Наверно, эфирные тела на подобное не заточены, могут имитировать только те процессы, которые нужны для маскировки, вроде дыхания. Так что «потемнело в глазах» — это, скорее, в переносном смысле. То, что я испытала бы в своем настоящем теле.
Нет-нет-нет, мне ничего этого не надо. Пусть Элия забирает его себе и делает с ним все, что захочет. Становится принцессой, королевой, а я дождусь, когда жаба Мария мирно скончается от старости, и — надеюсь! — вернусь в свое несчастное тело. Пожилое. В пролежнях. И вообще пришедшее за десять лет комы в полную негодность.
Тогда почему ты смотришь на него, как загипнотизированная?
Все, больше не смотрю.
Я отвела взгляд.
— Вам нехорошо? — Арнис наконец отпустил меня. — Присядьте, я дам вам воды.
Кто его знает, может ли вообще эфирное тело пить. Лучше не рисковать, а то вдруг вода польется наружу. Прямо через якобы кожу.
Плюхнувшись мешком на траву, я покачала головой:
— Благодарю вас, принц, не беспокойтесь.
— Могу я узнать ваше имя?
Если бы у меня было настоящее сердце, оно бы, наверно, уже выскочило через уши. Но у меня и ненастоящего не было. И вообще ничего человеческого. Так, сгусток эктоплазмы, на время обретший видимость и осязаемость.
— Мария.
— Просто Мария? — брови принца удивленно взлетели.
Вспомнилось, как соседка, у которой когда-то давным-давно оставлял меня папа, смотрела такой мексиканский сериал по телевизору, страшно нудный.
Я промолчала, изображая загадочность.
— Где вы живете? — не сдавался принц. — В Осбранте?
— Нет, — пробормотала я, неопределенно взмахнув рукой. — Там. За озером.
Дура ты, Элия! Понимаю, репликой о том, что принц не любит жаб, ты мне отомстила за шкаф платьев, но лучше бы подумала, как мне с ним разговаривать. Что вообще ему говорить. Кто я, откуда. Тебе ведь это нужно, а не мне.
— А здесь как оказались?
Арнис не сводил с меня глаз, и его настойчивость означала только одно: расчет Элии был верен. Он действительно клюнул. Помог красивой девушке, заинтересовался ею. Но меня это ни капли не радовало. Напоминало анекдот: проси что хочешь, но сосед получит вдвое больше. Даже если Арнис влюбится по уши, достанется он все равно Элии. А меня в честь их свадьбы, возможно, накормят самыми отборными червяками и мухами.
— Решила прокатиться верхом по берегу. Здесь очень красиво.
— Это правда. Я тоже тут бываю, почти каждый день. Странно, что мы не встретились раньше. И все-таки… кто вы, госпожа Мария? Судя по платью и лошади, вы знатная дама, но я никогда не видел вас во дворце.
— Я не бываю при дворе, принц.
Помимо всего прочего, я не имела ни малейшего понятия о местном этикете. Приходилось лихорадочно вспоминать, как ночью разговаривала с ним Элия. Хотя это могло быть ошибкой. Она придворная дама королевы, а я, при всей своей мнимой знатности, возможно, не имею права на такие вольности. Может, я даже сидеть не могу в его присутствии. Хотя нет, он сам предложил мне присесть.
— Почему же?
И правда, почему? Наверно, потому, что никто меня туда не звал. И никогда не позовет.
Неожиданно мне на помощь пришел серый конь Арниса, который начал проявлять недвусмысленный интерес к Дэте, делая круги и подбираясь сзади.
— Ваш конюший заслуживает порицания, госпожа Мария, — заметил Арнис, поймав его за повод. — Неосторожно выезжать из дома на охочей кобыле. Видимо, поэтому она вас и сбросила.
У меня всегда была такая особенность: заниматься чем-то я могла либо с фанатизмом, либо никак. Золотая медаль, красный диплом и бодрая карьера это подтверждали. Другое дело, что зачастую мой фанатичный интерес к чему-то быстро перегорал. Так было и с верховой ездой. Увлеклась я ею на первом курсе, проводила на конюшне все свободное время, читала о лошадях все, до чего могла дотянуться. А через год все пошло на спад. Ездить научилась средненько, а вот теоретические знания осели.
— Она меня не сбросила, я сама упала. И потом, разве вы не видите, принц, что она еще в предохоте? Уши не прижимает, подпускает близко, нюхает, но задние ноги напряжены, держит наготове, чтобы ударить. До охоты ей еще пара дней.
Дальше разговор пошел как по маслу. Пока я не сообразила, что очень интересная тема сексуального поведения лошадей вряд ли годится для первого… ладно, назовем это первым свиданием. И тут же пробежало досадное: а о чем, интересно, он будет говорить вечером во дворце с Элией?
Это ревность, Маша?
Да ладно, откуда?