Страница 29 из 52
И Сенька стал полновластным хозяином милицейской машины. Собираясь в район по вызову начальства, Рахимбаев почтительно, даже заискивающе, обращался к Семену:
- В район надо, понимаешь. Вызывают, понимаешь...
- Всем надо. В прошлый раз ездили, коробку передач надорвали? Надорвали! Аккумулятор сел? Сел!
- Я тихонько, Семен.
- Ну, если тихонько, другое дело... Перегазовывайте поаккуратнее, а то без разгона и - сразу на вторую. Машина казенная, беречь надо.
К двадцати годам Семен успел поработать шофером, трактористом, механиком лесопункта, радистом. Перейдя на "Чудесный", он уже на второй день работы хмуро допрашивал бригадира Стрельникова:
- Почему нужно держать двух мотористов - катера и выборочной машины?
- Кто, парень, знает...
- Когда работает выборочная, катер стоит?
- Стоит...
- Почему нужны два человека? Один справлюсь!
Два мотора - катера и выборочной машины, - находящиеся в ведении Семена, работают образцово. Они не гудят, не воют, не гремят - неслышно, неощутимо вертят то, что им полагается вертеть. Семен не любит шума, тряски - это мешает ему читать книги, которые он умудряется читать и во время замета и во время выборки невода. Моторы у него всегда такие чистенькие, словно работают не на солярке, а на дистиллированной воде. Семен никогда не вытирает мотор ветошью, да и вытирать ему нечего: горючее и масло у него не капают, не проливаются. Заводит моторы Семен не ручками, не ломами, а беленькими кнопочками.
Удивительно то, что сам Семен всегда грязен, распущенная рубаха его промаслена. Где он мажется, уму непостижимо!
Вообще он довольно странный человек, этот Семен Кружилин.
Вот и сегодня ведет себя странно -рыбаки, отработав, собрались на катере, нетерпеливо ждут его, а он посиживает себе возле выборочной машины, смотрит на нее так, точно ни разу не видел. Лоб у него как гармошка, а взгляд удивленный до невозможности.
- Семен, на катер! -кричат рыбаки. - Иди же, Семен!
- Успеете, - бормочет он, похлопывая машину по теплому боку.
Семен Кружилин читает учебник по дифференциальному исчислению. Ноги Семена лежат на спинке кровати, под головой две подушки, сбоку приспособлена хитрая лампа с рефлектором. Над изголовьем висят часы, которые могут кричать сиреной, снятой с катера. Вместо сирены на катере установлен какой-то особый гудок.
Чего только Семен не натащил в свою комнату: тут у него среди всяких железок и деревяшек - мотки провода, разные гайки, винты, кусок свинцовой руды, колесо от автомобиля, отдельно покрышка, разобранный радиоприемник, гиря, у стены стоит таз с водой, в котором мокнут какие-то детали. На стене развешаны цепи, электрические лампочки с проводами, изоляторы, на деревянном верстаке жужжит моторчик. В комнате пахнет железом, мазутом, канифолью, кислотой, озоном и кожей. Если прислушаться, то почувствуешь, как дом Кружилиных чуть-чуть вздрагивает, а наверху что-то шуршит - это работает вмонтированный в крышу ветряк конструкции Семена, который снабжает его электроэнергией,
В комнате одна табуретка. На ней сидит тихий, грустный Степка Верхоланцев, мнет свою шикарную велюровую шляпу. Он уже сидит молча минут десять, с тех пор как зашел к Семену, и тот, показав на табурет, пробормотал: "Садись, молчи, я сейчас".
Степка размышляет о печальном. Дома ему не сиделось, по улицам не гулялось, а в клуб он боится показывать нос, чтобы не столкнуться с Викторией. Она может пройти мимо, сделав вид, что не замечает его.
Степка испытывает непреодолимое желание говорить о своем горе, рассказывать, как глупо они поссорились, но знает, что Семен - неподходящий для таких откровенных разговоров человек.
Степка поднимает с пола кусок железа, взвешивает "на руке, прицеливается и с силой бросает на лист жести. Раздается такой сильный удар, что ушам больно. Степка довольно поджимает губы.
- Сейчас, - говорит Семен, торопливо перелистывая страницу.
- Чучело! -печально, со вздохом произносит Степка. - Закатать бы тебе этой железякой в лоб. Было бы звону! Сходил бы в баню - вот что! Зарос грязью, как поросенок. Да что я говорю: поросята теперь в колхозе в сто раз чище тебя.
- Сейчас, - отзывается Семен, не отрываясь от книги.
- Я тебе покажу - сейчас! - говорит повеселевший Степка. Он встает, берет Семена за ноги и стаскивает на пол.
- Скотина! - со вкусом произносит Семен, цепляясь руками за сползающее с кровати когда-то белое, но давно уже серое пикейное одеяло. - Я таких субчиков еще не видал...
- Поругайся у меня, поругайся. Окуну в таз, узнаешь!
- В таз нельзя, - серьезно говорит Семен. - В нем большая концентрация соляной кислоты. - И, словно ужаленный, вскакивает, бросается к верстаку, кричит: - Перешлифуется!
- Благодари меня, что стащил...
- Ладно, ладно, - ворчливо говорит Семен, Он часто охлаждает пыл Степки этими словами; "Ладно, ладно".
- Чего замолк?.. - ворчит сейчас Семен, - Стащил с кровати разговаривай! Грустно Степке.
- Запутался я, Сенька... - вздыхает он. - Барахтаюсь, как карась в сети, а выбраться не могу... Раньше как-то ясно было. А теперь!
- Что теперь? Да не тяни ты за душу. Разговаривай!
- Запутался я... С тобой ведь... Не принимаешь ты таких разговоров. Знаю тебя...
- Говори! -выходит из себя Семен. - Бормочешь!
- Ты, если не можешь, отвернись, а я говорить буду... Мне одному не выпутаться...
- Ну, придется тебя по макушке бить!
- В чем цель жизни, Семен? - приглушенно спрашивает Степка. - В общем-то я знаю, читал в книгах, учителя говорили. А вот как к себе начну прикладывать, смешно получается. Эх, Семен, Семен!
- Что "Семен, Семен"? -ворчит Кружилин. - Двадцать два года Семен! Беда мне с тобой, Степка! Летаешь в облаках, а себя не видишь.
- Я думал об этом, Семен, но она говорит...
- Знаю, что твоя Виктория говорит! - зло перебивает Семен. - Будет врачом! Прекрасно! Дело в том, каким она будет врачом. А дядя Истигней и на песке оставит свой след в жизни. Кто создал конструкцию нашей выборочной машины, а? То-то же... В трех сосенках плутаешь, а выход вот он, под носом. Работай, читай, думай, и жизнь покажет, на что ты способен. Просто ведь...
- Понимаю, - говорит Степка. -Понимаю. Я так раньше и думал...