Страница 87 из 92
- Готовьте тело, - согласился я. – Ледовый будет присутствовать на вскрытии наблюдателем.
- Вы не доверяете мне, Михаил Аркадьевич?
- Не то, совсем не то, - поморщился я. – Ледовый будет проводить следствие, если вы, доктор, ничего не найдёте, объясняющее причину смерти или, наоборот, найдёте нечто подозрительное. А для этого Максиму Юрьевичу необходимо самому лично ознакомиться с состоянием внутренних органов покойника.
Он согласился с моими доводами.
Ледовый Максим явился, и они вдвоём с доктором занялись телом умершего казака.
- Протокол патанатомического вскрытия трупа. Записывайте Максим Юрьевич, - произнёс доктор и, собравшись с духом, сделал глубокий разрез трупа, рассекая мягкие ткани от гортани до паха. Он разрезал фасции, вскрыл грудную клетку…
- Признаков гнилостного разложения не отмечается, - говорил доктор в процессе работы. – Инородных тел в гортани и брюшной полости нет… Сердце не увеличено… Печень в пределах нормы, следов некроза не наблюдается...
Ледовый всё это аккуратно записывал, суммируя полученные данные.
Наконец доктор отложил нож в сторону:
- Всё!
- И это всё, что вы можете сказать, доктор? – Ледовый повертел блокнот в руке. – Вы ничего не сообщили мне о возможной причине наступившей смерти.
- Я не обнаружил никаких внутренних нарушений. Все органы в порядке. Нужны ещё гистологические данные, - добавил доктор. – Но для их проведения необходимо время.
- Отравление? - осведомился Ледовый.
- Исключено! - отрезал доктор. - Здесь есть опасные ягоды, но сейчас зима. И потом, чтобы отравиться ими, их нужно съесть очень много. А следов отравления в желудке я не обнаруживаю. Отравление, как правило, сопровождается рвотой, коматозным состоянием... Этого нет.
Но время, отведенное доктором для анализов, решительно ничего не дало нового. Следствие, которое проводил Ледовый, тоже зашло в тупик.
Доктор недоумевал:
- Я вижу, что у всех моих больных в анализах присутствует лимфопения и лейкопения. А также резкое повышение числа эозинофилов…
- И что это означает? – вопросил я.
- СПИД, вероятно, - уклончиво ответил он.
Что это такое я знал. Поэтому спросил:
- Что, все одновременно заболели СПИДом? Как такое возможно? И почему?
- Не знаю, - ответил он. – Это скорее всего не СПИД, но симптомы очень сходные…
У нас за короткое время умерло уже пять человек. И появлялись всё новые больные, хотя наши доктора не могли объяснить причину их болезни и смерти. Умирали совершенно здоровые люди. С нами со всеми происходило что-то нехорошее. И моя бедная Лилиана заболела тоже.
Она лежала на постели бледная.
- Почему такая горькая вода? – спросила меня Лилиана. – У неё какой-то неприятный привкус.
- Ты, наверное, болеешь, - ответил я. – У больных людей всегда меняется вкусовые ощущения.
- Не знаю. Может быть… Дышать тяжело... Мишенька, я сочинила стихи. Хочешь послушать? - спросила она слабым голосом.
- Хочу, - согласился я, присаживаясь на табурет рядом с её кроватью.
- Тогда слушай…
Вот старый дом. Открыта дверь.
Что увидала я?
друг милый мой, поверь,
Кусок небытия!
На стенах пыль и на полах,
И нет на ней следов.
След паутины в двух углах,
В безмолвии годов.
Свет, словно мутный дым реки;
Вливается в окно.
Он падает на куклу без руки;
Забытую давно.
Игрушка взрослых и детей;
Она была мила.
Но в череде минувших дней,
Вдруг стала не нужна.
Вся жизнь - игра, она уйдет,
Был прав Вильям Шекспир.
И нас как эту куклу изорвет,
Этот жестокий мир1…
Я слушал эти стихи, и мне становилось жаль Лилиану, которая между тем изложила в нескольких строках жестокую правду, которая нас окружала в действительности. Она словно соприкоснулась с гранью жизни и смерти… На ум мне пришло стихотворное окончание, которое я зачитал ей:
- Иные люди в солнца свете,
Все видят мрачно на планете!
Она слабо улыбнулась мне в ответ и произнесла:
- Я люблю тебя, Мишенька!
- Лилиана, я тоже люблю тебя! – ответил я.
Хотя я не подавал вида, мне хотелось плакать от собственного бессилия.
20 февраля 2134 года. 18 часов 25 минут по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Я в сопровождении есаула Кривошеева и Штыка приехал в бункер к Симеону Штерну. Мне были нужны новые данные исследований, которые он проводил в одиночестве.
- Я провёл эмиссионный спектральный анализ, - заговорил Симеон Штерн. – Мне необходимо было уточнить: какие ещё атомы вещества присутствуют в соединениях йода.
Он выдержал короткую паузу.
- Насколько известно мне, - сказал Симеон, держа в руке исписанные химическими формулами и вычислениями листы бумаги - кристаллическая решетка йода всегда ромбическая. В этом можно легко убедиться с помощью рентгеноструктурного анализа. Но, работая над этими двумя веществами – солью и йодом и тремя образующими их химическими элементами – натрием, хлором и йодом я нашёл нечто непонятное для меня. Совершенно непонятное!
Небольшой эксперимент фотоядерной реакции проведённый мной с изотопом йода 129 с временем жизни 105 лет, который преобразуется в изотоп 128 йода с временем жизни всего в 25 минут. Последний изотоп йода распадается в стабильный изотоп инертного газа ксенона 128. Так должно быть. Но всё происходит совсем не так!
Во всех полученных мной формулах присутствуют какие-то чужеродные непонятные соединения, нагромождения ионов, радикалов… они присутствуют везде, откуда?