Страница 80 из 92
Среди казаков появились и свои, неформальные лидеры, которые стали хорошим подспорьем для старшин.
Больше всех работы было у Евгения Ежа, который к вечеру уже падал от усталости. Он руководил так же сборкой мебели.
Со всех сторон поступали различные грузы, которые частично раздавались казакам, а частично оприходовались на склады. Еж всё это подсчитывал, определял степень нужности, делал отметки. Но со своей задачей он справлялся. Так как Ёж был тихим, незлобным человеком и, что бы его авторитет не упал в глазах бойких казаков, я своей властью присвоил ему звание сотника.
А между тем звания казаков, носящих погоны в Карымске и его окрестностях стали значить очень многое. Люди поняли, что теперь будет не так, как раньше при классовой системе. Они поняли, что любой человек может подниматься по карьерной лестнице и всякий, имеющий талант, может быть отмечен.
В общем, забот у нас, у всех нисколько не уменьшилось. Все дела были срочные, и приходилось их решать немедленно.
***
- Что вы думаете о боге? - обычно задают первый вопрос Свидетели Иеговы, когда вы открываете входную дверь своей квартиры и видите на пороге совершенно незнакомых людей. Такой вопрос может вас подстерегать на улице, когда вы гуляете один или со своей женой. Наверное, редкий человек не подвергался подобной назойливой атаке со стороны этих людей. Спорить с ними бесполезно. Они фанатичны в своих убеждениях. Всё, что вы им сможете противопоставить, они сразу объявляют ересью, если это не вписывается в их доктрину. Ругать их и грозить им бесполезно, они уходят с гримасами довольства на лицах, считая себя возвышенным существом, а вас моральным, разложившимся уродом. Правда, их можно легко вывести из себя ответив на их извечный вопрос следующими словами: "Что я думаю о себе? Вас это не касается, вы не в состоянии проникнуть в промысел Божий". То есть надо разговаривать с Иеговистом с позиции Бога. Может это и кощунство, но они сразу теряются или с криком: "Антихрист!", испуганно, но задыхаясь от ярости, бросаются наутёк.
Иеговисты страшно не любят буддистов, ламаистов и мусульман, с которыми вообще пытаются не иметь дел. В этом они не признаются, но это факт. Узнав, что вы мусульманин-сунит или буддист-махаянист, они теряют к вам всякий интерес.
Почему это происходит? Познание чужих религий для них запретная тема, и они просто не знают, как можно бороться с вашим духовным миром цитатами из их журнальчиков.
Примите это к сведению, уважаемый читатель, если они постоянно достают Вас. Зачем я рассказываю это? Потому, что ко мне в Карымске подошла какая-то незнакомая женщина и задала мне именно этот вопрос:
- Что вы думаете о боге?
- О Боге? – я даже сразу не нашёлся что ответить. – Что я должен думать о нём?
- Бог любит нас и он присутствует вокруг! – нравоучительно произнесла женщина и начала объяснять мне, что каждый человек должен иметь бога в своём сердце и помнить о загробном спасении. По её доктрине, я должен был забросить все дела, пожертвовать общине своё имущество, а сам целыми днями и ночами молиться богу, испрашивая для себя в раю тёплое местечко среди святых и мучеников.
Мне надоело её слушать, я повернулся и, невзирая на её бормотание о вечной жизни, которая ждёт не всех, а лишь избранных, ушёл прочь.
После чего вызвал к себе всех старшин и решил выяснить, что в Карымске делают религиозные фанатики.
На следующий день ко мне пришли Кривошеев и Штык с полученными отовсюду данными разведки:
- Это однозначно Свидетели Иеговы! - доложил Кривошеев. - Они действительно организовали своё собрание, вытеснили из одного небольшого местечка всех местных жителей и теперь живут в нём замкнутой общиной.
- Сколько же у них народа? - спросил я.
- По нашим данным человек тридцать, не больше.
- Они нам как-то могут помешать?
- Только в том случае, если начнут свою программу вербовки местного населения в свою секту. Задурят всем напрочь головы своей религией о Конце Света. Ничего хорошего от них нам ждать не придётся.
Я на короткий миг задумался, потом принял решение:
- Свидетелей Иеговы в посёлок больше не пускать, - распорядился я. – Никакой помощи им не оказывать. Продукты питания не давать. А к ним отправить человека, который должен их жёстко предупредить о следующем: если до меня дойдут слухи об их пропаганде и агитации, то я, носящий имя Михаил, подобно Архангелу Михаилу1 сделаю всё возможное, что бы они побыстрее оказались в царстве Божьем! Всё! Разговор окончен!
01 октября 2134 года. 10 часов 43 минуты по местному времени.
Иркутская область, Казацкое поселение Карымск.
***
Я вышел из подъезда. Старый, незнакомый мне тофалар, присев на штабель досок, сложенных во дворе, учил мальчишек играть на ыяш-хомусе. При этом он хмурил брови и назидательно выговаривал:
- Однако ты не правильно играешь. Что у тебя получается? "Плям-плямс-плям". А надо "Плюмс-плямс-плямс"! Э, совсем не похоже!
Но увидев меня, он бросил возиться с ребятами, поздоровался и спросил:
- Атаман?
"Да это Филин!" - догадался я и отозвался:
- Он самый!
И, не считая удобным величать своего собеседника именем "Филин", осведомился, как мне называть его?
- Называй меня Манзырыкчы.
- Хорошее имя, - похвалил я. – Сильное!
- Атаман знает, что оно означает? – спросил он недоверчиво.
- Знаю, отец мой2.
Он, остался невероятно доволен моим учтивым ответом, уважающим честь простого старика старинного рода Хори-туматов. Древний тюркский обычай. Хотя, если разобраться, не только тюркский. Это был древнейший обычай многих старых народов и племён, в том числе и монголов.
Мы немного поговорили о погоде, которая радовала нас последним осенним теплом. Потом я немного порасспросил его о жизни в тайге:
- А еду, Манзырыкчы, где достаёшь?
- Мы мясом питаемся, - ответил он. – Охочусь всегда. Много едим.
- Это летом. А зимой где еду берёшь?
- И зимой мясо едим.
- Как же ты охотишься зимой? Снега в тайге по пояс наметает. Какая тут охота?
- Атаман, ты человек не глупый, - дипломатично начал Манзырыкчы. – Но в моих делах ты совсем не учёный. Для этого у меня в тайге домики стоят. На сваях. Любого крупного зверя словить не просто. За ним идти далеко надо. Вот я пошёл на охоту и зверя крупного добыл. Медведя там убьешь или лося. Они, туши большие, тяжёлые. Домой мяса триста килограммов на плечах сразу не унесёшь. А бросишь – другие хищники тут же съедят. Я туши зверей там же на месте разделываю, а мясо на ледник в свайных домиках складываю. Зимой я не охочусь – я лишь за мясом хожу, которое летом и осенью добыл охотой. То туда на лыжах, то сюда. На санках за раз много увести можно. Так, что всю зиму я с мясом живу сытно.