Страница 22 из 112
Проснулся оттого, что рядом кто-то ходил. Большой и тяжелый, сопел и шуршал бумагой, опрокинул котелок. Медведь. Здоровый. Кошмар не кончается. Саша осторожно пошарил вокруг и вспомнил, что меч остался на берегу.
- Полина, - сказал он одними губами и зажал женщине рот. – Я за оружием. Жди меня, не шевелись.
Она подергалась под рукой – согласна. Саша приподнялся, решил не одеваться – не до этого. Успеет ли добежать? Второй вопрос – найдет ли он голубую сталь в траве, в лиховертье вчерашнего безобразия, среди сучьев и бревен? На улице светает, солнце еще не взошло, но достаточно светло. Все, пора…
Тишина кончилась. Раздалось рычание, палатка встала дыбом, с сухим треском рвется капрон. Саша пулей вылетел, рванул к берегу, жалея лишь, что не надел трусы – мошонка неудобно и больно болталась. Клинок он нашел сразу – по характерному блеску. Схватил, мгновенно зверея, и метнулся назад.
Медведя уже не было. Зверь повалил палатку, прихлопнул лапой Полину – и ушел. Одного удара оказалось достаточно – медведя не надо учить убивать. Голова Полины вошла наполовину в землю, на щеке и шее – по два следа от когтей. Саша безнадежно пощупал руку. Холодеет и пульса нет.
Он принялся искать свою одежду. Нашел штаны, нащупал зажигалку, и вспомнил, что давно не курил. В лесу Александр старался не курить – пожар можно получить, да и зверь далеко чует запах табака. Но две пачки брал всегда. Самой дешевой марки, потому как если курить редко – то лучше уж накуриваться до одури, а если намокнут – не жалко.
Первым делом после второй сигареты он постарался приспособить меч за пояс. Туго обвязал лезвие капроном от палатки, закрепил шнурком от Полининого ботинка. Все это время он думал, как поступить с самой Полиной. Тащить через лес к Сновицам, к дяде Леше? Нет, силенок не хватит. Да и надо ли? Он закурил третью сигарету. Представил, что будет говорить в городе. Как будет писать объяснительные по каждому, как говорят, факту смерти. Как будет стараться убедить послать не участкового, а, по крайней мере, роту спецназа к яме в земле. Желательно взять с собой хотя бы десяток танков. Так, на всякий случай. Кто говорит? Задержанный Смирнов из психизолятора… Ага, как в книге про Мастера и Маргариту. Как там звали поэта-психа? Иван, вроде, Бездомный. Знаем, проходили, зря, что ли, одиннадцать классов заканчивал…
И поведут, значит, Александра Сергеевича, как козла на заклание. Как главного свидетеля, или даже как главного подозреваемого. Может быть, в наручниках. А тут как раз выходит из кустов дядя Юра, зоотехник-самоучка, на него наставляют три или четыре пистолета, трясут перед носом наручниками, а он их…
Саша долго смотрел на красную пачку, и потянул новую сигарету.
Недолго «дядя Юра» будет смотреть. Вытащит ножичек и устроит харакири. Наверно, всем. И Саше в том числе. Ну вот и хренушки, так не пойдет… Никто никуда не пойдет. Вам это надо? Вам это интересно? Ну и вперед, с песней. Барабан на шею купим, не заржавеет… Свечку даже в церкви поставлю…
Да и не поверят. Если уж в сорок первом не поверили, что война завтра начнется, то уж на вторжение сверхлюдей животики надорвут. В психушку упекут. Не найдут ничего - и отправят прогуляться на сто второй маршрут, до конечной. Запросто. Иван и Кондратий Федорович под землей остались. Полину медведь откопает... Вот еще почему не хотелось брать ее с собой. Это для человека она труп, а для зверя – вполне законная добыча. А если собаке в миску палкой ткнуть – что будет? То-то…
Эх ты, колдунья. Силы сколько в тебе было, деревьев навалила - как бригада лесорубов на соревновании, а зверю отдалась. Непутевая, да непутево померла. Хотя о мертвых плохо не будем. Вообще никак не будем. Не было их никогда, если найдут, спросят – тогда Саша ответит. А если искать не будут – значит и при жизни никому не нужны. Способности у них, понимаешь ли… Завалили егеря, и сами легли рядом. Значит – судьба, значит – поделом…
Александр закинул за плечи рюкзак, нахлобучил шапку и двинулся на запад, обратно, к людям…
К дяде Леше пришлось стучался долго. Старик заперся за двумя дверьми, даже Чебурашку с собой взял – собаки нигде не было. Саша присел на скамеечку, вздохнул, уже понимая, что, скорее всего, еще одним трупом на свете прибавилось. Одним больше, одним меньше…
Входная дверь отворилась – без шума и скрипа, дядя Леша испуганно глянул на пришельца:
- Ты кто? – и в отрывшуюся щель глянуло дуло ружья.
- Нашел таки? Или не терял никогда? – усмехнулся Саша.
- Никак Санек? – дверь распахнулась. – Живой?
- Живой…
- А эти, с тобой… Там остались?
- Остались…
- Говорил я, - бормотал дядя Леша, хватая Александра за руку и втаскивая в дом. – Чайку попьем.
- А где Чебурашка?
- Нету Чебурашки. Приходил после вас один. Чебурашка на него залаяла, ну он и…
- Ясно, - понял Саша.
Они пили чай – горячий, с травами, со старыми сухарями. Дядя Леша долго рассказывал о пришельце, но гость не вслушивался – он уже знал.
- Что делать будем? – спросил Саша у старика.
- Ничего не будем. Ничего не буду. Чебурашку жалко. Сам-то старый. Лучше бы я загавкал, - сжался дядя Леша.
- А ты, - старик перешел на шепот. – Тоже ничего не делай. Слушай меня. Когда немцы пришли, не по-хозяйски они поступали. Сразу видно – не хозяева. Случайно зашли, хоть и ерепенелись. Жесткие они были, надо было помягче, все мы люди. А вот этот, который аккурат за вами… Этот - хозяин. Нелюдь. С такими лучше не шутить. Он идет – а земля трясется, ей богу. А раз пришел – то навсегда остался. Будет нам ярмарка, землю есть будем, ты уж попомни…