Страница 18 из 112
- Почему ты? – спросил он, стараясь не глядеть в спину, чувствуя, как рука непроизвольно сжимает рукоять меча.
- Я работаю с животными, - пришел невозмутимый ответ.
- Ты что сделала? - прошипел Саша, когда Юра исчез за поворотом. – Он бы нас вывел. Теперь как мыши в мышеловке.
- Пусть уж лучше так! - чуть не завопила Полина. – Ты что думаешь, тебя случайно выбрали? Ты же сам ненормальный! Ты же дорожник! Ты же должен был…
- Погоди, - он схватил женщину за плечи и вдруг почувствовал, что возбужден. Что неплохо бы повалить Полину на пол, прямо здесь, сейчас, наплевать на опасность, она только придает сил...
- Какой я дорожник, - проворчал он, нервным усилием убирая руки, только сейчас начиная соображать. А ведь он знал, подозревал, чувствовал. Эта необычная способность, хорошо развитая у любого мужчины, у него была развита (и не раз приходилось убеждаться!) лучше, чем у многих. Саша мог запомнить любую дорогу, вспомнить любое место, выйти из лесной чащи, из хаоса многоэтажных застроек – но только по своим следам. Даже когда бывал пьяным, ночью, зимой, летом – он мог шаг в шаг пройти путь, который проходил когда-то. Помнится, еще смеялся, повел Наташу к подруге какими-то дворами, закоулками, точно помня, что проходил здесь – а ведь и вправду проходил, когда искал в первый раз! – а потом оказалось что нужный дом стоял чуть ли не у остановки, и стоило пройти только несколько десятков метров – вместо двух километров. Бешеной собаке семь верст не крюк...
- Я обратно не пойду. Я жить хочу. Попробуем найти выход. Нам на зеленый уровень, дыра наша – на переходе с зеленого на синий. Мы уже на зеленом, не дрейфь, старушка, - ободрял Саша Полину, увлекая ее за собой, сквозь переходы.
Один раз им попались дети. На первый взгляд - трех-четырехлетние малыши. Они весело шушукались и смеялись, и Саша уже приготовился обороняться, не понимая – какого рода опасение вызывают в нем, зрелом и взрослом мужчине, эти дети.
- Они уже взрослые. Большие. Только ростом маленькие, - шептала позади Полина. Потом, после малышей, они оказались на желтом уровне и забрели в заросли яблонь, по веткам которых была протянута проволока. Вился виноград, а под ногами колыхалась пшеница, низкорослая, с толстыми, чуть ли не двенадцатирядными колосьями. Отовсюду лился свет – снизу, сверху, с веток, со стен, это было просто море света, и море зелени, которое жадно впитывало этот свет, отдавая кислород и плоды…
- Не ступай, ничего не бери, - предупредила Полина. – Если что-то возьмешь – отрубят руку. Но им это не страшно. Боятся надо только нам.
- Они регенерируют? – спросил Саша.
- Я не знаю, но им это не страшно, - повторила Полина. – Только больно, - добавила она.
Они шли так уже довольно долго, а коридоры не кончались, и было довольно страшно заглядывать в редкие двери. Саша никак не хотел попадать в ситуацию, подобную той, в «спортивном зале». Мимо проходили люди, или «не-люди», они почти не обращали внимания на парочку, крадущуюся вдоль стен. Саша ничего не мог с собой поделать. Хотелось идти широким шагом, посреди коридора, но тело само прижималось к стене, сгибалось в пояснице.
- Это жилой корпус, - сказал, наконец, Александр. – Есть только один путь.
- Обратно, – мрачно произнесла Полина.
Позади них послышался шорох, звук осыпающейся земли, мокрый треск разрываемого песка. Из стены вышел человек – полностью обнаженный, юноша, без впечатляющих мускулов, воплощенный в плоть и кровь Давид. Он с мягкой, почти виноватой улыбкой посмотрел на Сашу и Полину и шагнул – в противоположную стену, словно вошел в воду – в стороны взвилась пыль и каменная крошка.
- Симпатично, - пробурчал Саша, но не стал подходить к тому месту, где, как можно предположить, был потайной проход. Не было там ни проходов, ни ходов - это он знал точно, как пять пальцев на руке - монолитная каменная стена – ничего более.
К «спортзалу» они вышли быстро. Когда идешь вперед, в неизвестность, то кажется, что время едва тянется, и расстояния огромны. Если возвращаешься – то часы превращаются в минуты, а километры оборачиваются сотней шагов до ближайшего поворота.
- Никого нет, - сказала Полина.
Сейчас громадина зала была не освещена, в воздухе стоял приятный запах пота и металла. Оставалось совсем немного. Они почти бежали, и с трудом заставили себя успокоиться.
- Хищники всегда реагируют на тех, кто убегает, - сказала Полина.
- Сытые – нет, - отозвался Саша.
- Они очень голодные, - прошептала Полина.
- Очень, - еще тише подтвердил Саша.
Никто не тронул их снаряжения. Полина достала из тощего рюкзака «костыли» - стальные колья, очень похожие на зубья бороны, только длинней, в мелких зубчиках, и с кольцами на конце.
- Всего восемь, - сказала она виновато. – Придется выдирать. Иван специально подготовил. Они у него – «полушлямбурные», легко можно вытащить, если знать, где дергать. Альпеншток у нас один. Страховку повяжем. Вот черт!
- Что? - спросил Саша, чувствуя, что майка взмокла под рубахой.
- У тебя «кошек» нет…
- А у тебя есть?
- У меня шипы на ботинки накручиваются.
- Вот гадство, - пробормотал Саша, но с облегчением, потому что думал о проблеме посерьезней. Потом спохватился:
- Слушай, Полина, а чего мы вообще сюда полезли? Какого, спрашивается хрена? Разжижение мозгов?
Полина сунула ему в руки жестяную банку, уже вскрытую, почему-то теплую. Подала ложку.