Страница 13 из 112
- Словно бы наваждение какое. Я и сейчас думаю. Кое-что придумала, но все не то. Меня ведь боятся…
- Я не боюсь, - признался Саша.
- Боишься, - вмешался Федорыч. – Только сам не понимаешь.
- Может, я привыкла к тому, что боятся? – продолжала меж тем Полина. – А этот – не боялся. Я чувствовала. Смотрел на меня как на животное. Как на странное экзотическое животное. Я…Я… А вас-то как взяли? – спросила она уже с издевкой.
- Как котят, - хохотнул Иван.
- Я объяснить хотел, что вы у нас уже спускаетесь, - подхватил Федорыч. – Но нам пояснили, что с вами ничего не случится. Руки за голову и вперед, с песней по жизни…
- Самое прикольное, что нас «взяла» какая-то девица неописуемой красы. На меня не действует, но как увидел, дух захватило. Стою, а у Федорыча, гляжу, уж слюнки потекли…
- Не так все было, - прорычал задетый за живое старик.
- Мы есть сегодня будем? – поддаваясь веселью, спросил Саша.
- Вы не испугались, и это вас спасло, - тихо проговорила Полина. Она не прикоснулась к еде, сидела, сложив руки на коленях, волосы почти закрыли лицо.
- Он идет, - добавила Полина еще тише.
Никто не понял, как он появился в комнате. Саша осознал, что их уже пятеро, только тогда, когда пришелец легко пододвинул стул и сел во главе стола.
Сходство с Иваном было только поверхностным. Из-за белых волос и правильных черт лица, сообразил Саша. У Ивана не было таких могучих рук. Под гладкой, почти матовой кожей скрывались длинные мускулы, а сами руки двигались так, что на миг можно подумать, будто они не имеют костей. Было нечто знакомое во всей фигуре, Саша мучительно вспоминал - и вспомнил, что видел таких людей на патриотических плакатах. Толстая шея, плавные бугры плеч, широченная грудь под рабочим комбинезоном – и умное, внимательное, можно сказать – совершенное лицо.
Казалось, что он изучает каждого: внимательно, держа всех в поле зрения, никого не выделяя особо, просто смотрит на Сашу, Кондратия Федоровича, Ивана, Полину. Молчание затягивалось. Никто не решался произнести и слова, только Полина все больше бледнела. Кровь застучала у Саши в висках, он пытался придумать хоть какое-нибудь не очень глупое начало для разговора.
- Я не совсем такая, - внезапно произнесла Полина.
Иван и Кондратий Федорович с удивлением посмотрели на нее.
- Он ч-что, с тобой разговаривает? – удивился полковник в отставке.
То, что произошло потом, не укладывалось ни в какие разумные рамки. Пришелец молниеносным движением ткнул старика в горло. Кондратий Федорович издал странный сип, изо рта выплеснула кровь, потом бывший полковник скатился со стула, упал на пол, конвульсивно взбрыкнул. Иван вскочил, размахнулся - и тоже упал. За столом остались сидеть трое – Полина, Саша и непонятный, опасный гость.
- Сиди, - прошипела Полина. – Сиди. Ничего не делай. Он сейчас уйдет.
И в самом деле, гигант поднялся, с улыбкой огляделся. Полина протянула ему руку, и пришелец расплылся в улыбке еще больше. Элегантно, словно аристократ на балу, он коснулся губами, целуя маленькую руку. А затем вышел – как обычные люди – через дверь.
Первым делом Полина бросилась к Кондратию Федоровичу. Старика била мелкая дрожь, только изредка он взбрыкивал и отчаянно, до посинения в руках, сжимал горло.
- Артерия размозжена. Яремная и еще какая-то. Что? – Полина пыталась понять, что хочет сказать ей Федорыч. – Тряпку? Лед? Поздно?
- Поздно, - сказала она странным голосом. – Поздно. Надо посмотреть Ивана.
Она метнулась к красавчику, но там уже был Саша.
- Все, - сказал он, глядя ей в глаза. – Готов.
Височная кость была просто вбита в мозг страшным ударом. Этот умер сразу, подумал еще Саша.
- Не могу! – просипел за их спинами Федорыч. Он больше не мог контролировать руки, они бессильно упали на пол, старик сипел все тише, глаза помутнели, выражение лица потеряло всякую осмысленность и само лицо бледнело – быстро, страшно, до синюшности.
- За что? – успел еще спросить полковник медицинских войск в отставке.
Саша на корточках пополз к кровати, закрылся с головой в тонкое просвечивающее одеяло, с наслаждением вдыхал запах грубо сотканного льна. Его тошнило, перед глазами плыло и казалось, что он видит страшный сон. Сейчас он заснет, а потом проснется. Так не раз бывало…
Александр мог похвастаться буйной молодостью, пьянками, гулянками, драками. Он вырос в маленьком городке, где подростки чувствовали необъяснимую потребность сбиваться в стаи и охранять свой маленький двор, участок земли, на котором творили что хотели. Удобно пить вино в знакомом месте. Саша обычно быстро пьянел, его тянуло на подвиги, хотелось казаться большим и даже важным, а для этого стоило принять еще и еще – чтобы море по колено. Поначалу, по молодости, пьянки заканчивались вполне безобидно – расквашенный нос, содранный бок, облеванная кровать. И чем дальше – тем серьезней становились проблемы. Они стали нарушать закон: баловались оружием, курили анашу, могли разбить стекло машины ради магнитолы, ради куража угнать трактор. Это не могло продолжаться долго – и Александр это понял, после седьмой или восьмой ночевки в участке за решеткой, когда ему уже начали «шить» дело. Он сумел порвать с буйной жизнью, но иногда напивался – как в молодости. До поросячьего визгу, до раздвоения пространства, до того, что не мог подняться утром. Иногда, после этих довольно редких попоек, он просыпался одетым на кровати, и думал, что все вчерашнее только приснилось. А когда прислушивался, а точнее – принюхивался к собственному дыханию – то мог точно определить, сколько выпил и постепенно осознавал, что все ужасное, что происходило вчера – мат и оскорбления, выпендреж и подожженный сарай – все происходило на самом деле. Тогда он закрывал глаза и желал лишь одного – чтобы этот мир исчез, чтобы все кончилось хотя бы для него, а лучше – для тех, кто его видел таким.