Страница 108 из 112
-Это я, - философски ответил Мастиф, и «Барракуда» дамасской стали со скрипом отделила голову от тела.
Сразу, не медля – шагнул вниз, точно ухнул в колодец. Не отвлекаясь на ступени и поручни.
Боцман Михаил Васильевич Кузнецов оправдывал и имя, и фамилию. Он был здоров – как медведь, и могуч – как заправский кузнец. Именно он послал вахтенного – посмотреть, кто стучит в борт над головой. Такое уже было раз, когда пьяного капитана выгнала из дома жена. Бывает… Нужно же мужику расслабиться – хоть иногда. Полгода под водой – без водки, без баб, один на один с кучей вонючих остолопов, даже без глотка свежего воздуха. После такого бочку спирта можно выпить в один присест. Это с экипажем командир – строгий и холодный; но если уж поймал искру – держись; динамиту далеко до нашего каперанга...
Свалившегося сверху человека в мокрой одежде боцман принял за вахтенного, которого накрыло волной. А вот кто второй? А это что за мячик с волосами? Неужели голова радиста, старшины Онищенко? И в какой такой шторм ходят волны высотой в пятнадцать метров…?
Мастиф прогремел по железу (рюкзака из рук не выпустил), сразу вскочил – и через долю секунды получил сокрушительный хук слева в челюсть. Боцман принадлежал к той породе людей, которые и в мирное время обладают полезной привычкой: сначала бить (или стрелять) – и только потом спрашивать… Таким ударом младший лейтенант Миша Кузнецов валил профессиональных боксеров в среднем весе. Однако маленького человечка с рюкзаком этот богатырский прием, похоже, нисколько не обескуражил. Мастиф отступил на шаг – и сильно стукнул молотком большого человека в голубых кальсонах – прямо в лоб. Михаилу Васильевичу показалось, что у него выскочили глаза. В голове взорвался красный шар – а потом все исчезло…
Мастиф потрогал рукой челюсть и усмехнулся. Хорошо на флоте здороваются. Не торопясь он распаковался, достал крепкий капроновый шнур, тщательно связал оглушенного. Наверняка офицер – понял Мастиф. Остальные спят в жилом отсеке. Хорошо устроились. Совсем здесь не узко, голову нагибать не приходится, теплый воздух приятно обволакивает окоченевшее тело. Неужели он смог? Даже и не верится…
Мастиф заблокировал рычаг люка на палубу, с мясом вырвал из стены интерком. А стены тут пластиком обиты – под дуб. Сколько же надо в такую бандуру денег вложить? Уму непостижимо. Саша даже поежился от мысли, что эта лодка «висела» бы у него на балансе. А ведь висела!
-Ничего, сейчас спишем, - прорычал Мастиф.
Тишина. Сухо. Тепло. Серая тень неслышно скользит по коридорам. Долго искать не пришлось – Мастиф повел носом, и сразу понял, что жилой отсек находится там, за приоткрытой овальной дверью, откуда пахнет знакомым запахом застарелого пота. Меч появился в руке сам собой. Наверно, никто из спящих так и не понял – что произошло. Они даже не проснулись, хотя сон этих людей был чуток и тревожен. Тем более, что все на нервах – земля близко, буквально через час можно сойти на камни, почувствовать вольный ветер на щеке. Но Мастиф на войне уже десять лет. Давно привык ходить бесшумно и без колебаний резать людей.
Отколебался. Половина дела уже сделана. Осталось совсем чуть-чуть. И самая главная загвоздка – лодка тонуть, естественно, не хотела.
Сбои пошли один за другим. Во-первых, здоровяк в кальсонах оказался крепким орешком. Мастиф размозжил ему газовым ключом кости на ногах, потом – на руках; плоскогубцами вырвал ногти на левой руке; даже кровь пустил – но ничего путного не выяснил.
-Гнида, - хрипел боцман. – Падаль. Сволочь.
-Как провести погружение? - в сотый раз спрашивал Мастиф. А в ответ:
-Сволочь… Падаль… Гнида…. Я тебя…собственными руками…
Как так получилось – Мастиф не понимал. Видно, плохой из него палач. У Наиля любые кололись за десять минут. А у Мастифа, можно сказать - первый, и сразу неудача. Тем не менее ждать дальше нельзя. И так полчаса потерял…
-Борт семнадцать! Я – Земля. Ответьте, - сказал где-то далеко заспанный недовольный голос. – Вы где там? Боцман, не спи на посту...
Не обращая ни на что внимания, Мастиф поспешил на дно лодки. Переходы, лестницы, чем дальше – тем больше труб, клапанов, задвижек, вентилей. И клапана все (Мастиф сплюнул) – автоматические. Верти – не верти задвижку, а пока на клапан нет сигнала - все твои верчения как мертвому припарка.
Мастиф искал кингстоны. Если атомная подлодка такое же судно, как и остальные – кингстоны должны быть. Главное – шлюзовые двери заблокировать. Ну так это просто – перерубил гидроцилиндр – и теперь закрыть можно только руками. Скоро Мастиф весь был в масле, скользил по поручням, а дна, вроде, и нету. Решетка. Что под ней? Что за труба? Неужели возможно разобраться в таком сборище механизмов?
-План «Б», - сказал вслух Мастиф. – Обезьяна с лазерным мечом…
Михаил Васильевич Кузнецов никогда не думал, что может быть так больно. Этот поганец, свалившийся ниоткуда, знал свое дело. Боцман, конечно, мог рассказать, как произвести погружение - на что нажать, где дернуть, на сколько повернуть. Но человек с мертвым лицом, вероятно, не удовлетворился бы техническим рассказом. Боцман видел, что убийца с потухшими глазами и страшным улыбающимся шрамом – совсем не нормальный, и требуемое погружение могло быть просто навязчивой идеей, манией. Михаил не был даже уверен, что этот человек может что-нибудь запомнить или понять. Это же маньяк, тупой палач, идиот! Нет смысла, невозможно двинуть – ни рукой, ни ногой. Кажется, что с каждой секундой боль только острее, хочется пошевелиться, и с любым движением приходит еще большая боль, до слез, до крика, горло уже хрипит. На какое-то время Михаил отключился, странные картины проплывали мимо, казалось, что он лежит на берегу гудящего моря, и в лицо бьет ветер, а волны подбираются все ближе, грозят опрокинуть… Боцман пришел в себя и понял, что лодка дала ощутимый крен на нос. Воздух и в самом деле потяжелел, уши заложило, язык во рту стал большой и неповоротливый, пить хотелось – страшно.