Страница 5 из 108
— Только не говори, что ты чего-то не знаешь!? Лучше тебя никто артиллерию и баллистику в корпусе не разумеет.
— Не спорю, в корпусе я лучший, а за его стенами есть другие более смышлёные офицеры. Вот француз — Бонапарт, или, к примеру, наш — Кутузов, они в своё время окончили артиллерийские училища. Но, не остановились в своём стремлении постижения наук.
- Эка ты хватил братец, — удивился Костецкий. — Кто ты, и кто они? Себя сравниваешь с такими людьми.
— Я не сравниваю. А беру с них пример в усердии. И поверьте мне на слово, придётся нам сойтись с французами на поле брани.
— Все-все стратег, иди, маши своей шпагой, — подтолкнул меня Калач, — а мы прогуляемся по Петербургу. — Когда ещё попадём сюда вновь, одному Господу ведомо. Счастливого пути, и будь здоров.
Я пожал друзьям руки и быстрым шагом направился к зданию корпуса.
В гимнастическом зале было совершенно пусто. Отлично, я не очень люблю, когда мне мешают заниматься фехтованием. Сбросив камзол, и выхватив шпагу, начал повторять весь комплекс разученного ранее приёма Как говорят, нет предела совершенству во владении оружием. Окунувшись с головой, в бой, с воображаемым противником, я даже не услышал звук открываемой двери. В зале вновь появился Браверманн.
— Головко, вы снова занимаетесь? — спросил Браверманн. — И сколько времени вы машете шпагой без перерыва?
— Я только начал. До этого прерывался на некоторое время. Сейчас решил повторить пройденный материал.
— Закончилось заседание комиссии по распределению, — проинформировал подполковник. — Вы знаете, меня тоже туда позвали, и вероятно только из-за иноземного происхождения. Уверены были начальники, что никого я не буду проталкивать, откровенных любимчиков у меня нет. Все это распределение, откровенная формалистика. Все было решено заранее. Когда, коснулись вашей кандидатуры, то ни один преподаватель не вступился за вас, и не порекомендовал направить вас служить в более престижное место. Меня никто слушать не стал, выступить не дали. Нерусь, что я могу толкового предложить, помимо формул. Утвердили для вас пограничный батальон, расквартированный в Александровской крепости. Через два дня выдадут на руки назначения.
— Вот и славно, устал ожидать решение судьбы.
— Мне Головко, очень жаль, что вы едите в такую глушь. Вам бы попасть служить за границу, вот где можно проявить себя. В прошлой беседе вы говорили, что не любите столичные балы и светское общество. Но вы не забывайте, что весь генералитет государства, посещает эти балы. Иногда, сказанное почтительное слово, или оказанная услуга, помогает в повышении чина. Но я знаю, вы из тех, кто годами будет питаться с солдатами из одного котла, жить, где придётся, подвергать себя и своих солдат смертельной опасности, но следующий чин не будете выпрашивать, а получите по заслугам. Очень тяжело вам будет. Бывает, наш Господь, призывает к себе молодых и лучших, помните об этом.
— Вот я и тренируюсь для того, чтобы, пришедшему за моей жизнью, пришлось очень постараться, чтобы её отнять. Я, в свою очередь, постараюсь, лишить жизни своего противника.
— Тогда прощайте, мой юный друг, пусть вас бережёт Господь и сторожит шпага. Мне было приятно вас обучать.
Браверманн обнял меня, и затем быстро удалился.
Глава 3
Уже который день трясусь в почтовой карете. Еду к месту службы.
В положенные сроки выдали мне предписание-назначение, небольшую сумму подъёмных средств, а также деньги на пошив обмундирования и закупку оружия. Прогонных денег, на наем транспорта, выделили вообще мизер. Сами понимаете, на дорогие, стреляющие вещицы, у меня финансов было недостаточно. Плюс ко всему, я решил сделать своим родным скромные подарки, как ни как в самой столице учился. Купил матери большой клетчатый платок из английского сукна, сестрёнке большой отрез цветастого шелка на платье, а отцу кинжал из дамасской стали. Старался потратиться по минимуму, но денег ушло изрядно.
Мундир себе купил готовый, пехотный. Не стал заказывать, потому что ждать нужно неделю пока сошьют, а лишних денег на съем жилья у меня нет. Долго копался в оружейной лавке, пока подобрал хорошую пару пистолетов. Внешний вид меня не особо заботил, главное чтобы ствол был хорошим и ударно-спусковой механизм. Прикупил запас пороха и пуль. С 1798 года все офицеры и генералы российских пехотных войск, вооружались пехотной шпагой с однолезвийным прямым клинком. Мне шпагу покупать не надо, уже есть такая красавица, досталась в качестве приза, как лучшему фехтовальщику корпуса.
Упаковал все свои пожитки и подарки, в подобие туристического рюкзака из моего времени, сшитого мной лично из крашенной в зелёный цвет парусины. Только вместо алюминиевой рамы, я приспособил тонкие бамбуковые палки. Практично и удобно. Распределил рационально средства на весь путь следования, чтобы было, на что покушать. Денег на прокорм не выделяли, не положено. Вот и следую. А ещё, мысленно подвожу итог прожитым, в этом времени годам.
Шесть лет, проведённые в теле подростка, а потом юноши, были не самыми простыми. Да, мой интеллектуальный уровень значительно выше, нежели у здесь живущих людей. Я этот уровень вынужден был тщательно скрывать. Ну не может двенадцатилетний мальчишка с окраин империи, быть всесторонне развитым.
Вначале маскировался, посещая библиотеку. Много читал, и знаете, увлекло меня сие пристрастие. Историю в школе, и в училище я не очень жаловал. Знал, конечно, в рамках учебных программ, а теперь, можно сказать, сам творю её.
На занятиях, по артиллерийской подготовке, поначалу планировал валять дурака. Мне артиллеристу, будут рассказывать, как и куда стрелять. Ха-ха-ха, три раза, я все знаю. А оказалось, что ничего я толком и не знаю об артиллерииXVIIIвека. Это в моем времени, все вычисления были автоматизированы и компьютеризированы. Каждый бугорок и здание, привязан к определённым координатам. Думать не надо, ввёл данные и пали, с высокой точностью. А здесь вся надежда на глазомер и на личный опыт, так как, ни биноклей с угломерной шкалой, ни лазерных дальномеров нет и в помине. Артиллерия и её техническое оснащение, примитивно. Пришлось, засучив рукава трудиться. Благо преподаватель баллистики Браверманн, оказался настоящим профессионалом. Вытряс я из этого почтенного мужа все полезные мне знания, потому и стал первым по всем предметам. К окончанию корпуса я свободного говорил и писал на французском и немецком языке, хотя в первые дни учёбы, чуть ли не до слез было обидно, не давались они мне.
Ещё я себя приучил, раз в месяц, повторять всю информацию, накопившуюся в моей памяти, за период жизни в двадцать первом веке. Не хотелось, знаете ли, деградировать. Своим друзьям Калачу и Костецкому, рассказывал анекдоты из моего времени, адаптированные кXVIIIвеку. Пересказывал прочитанные книги, опять же с привязкой к текущему времени. Короче старался вживаться в действительность, не теряя знаний полученных ранее.
Перед окончанием корпуса, таить приобретённые навыки и знания уже не было смысла. Я стал лучшим по всем предметам, меня ставили в пример. Правда, от этого мне ни холодно, ни жарко, как был я выходцем из окраин, таковым и остался.
О друзьях могу сказать только хорошее, они настоящие. Мы, выходцы из небогатых семей, с самого начала держались вместе. Если я и Калач, фигурами и статью не мелкие, то Костецкий, щуплый и сухопарый. Вот кому-кому, а Владимиру, точно нужно было искать место в столице. Мёрзнуть и голодать в походах, точно не его призвание, ему нужно находиться в окружении прекрасных дам, и быть завсегдатаем светских вечеринок. Не высокий, голубоглазый блондин, пусть пока только прапорщик, не будет обойдён вниманием. Отправился Костецкий начинать службу на границе с землями Финляндскими, а Калач в полк, который размещался в пригороде Москвы.
Не доезжая вёрст двадцать до Екатеринослава, носящего сейчас по велению Павла название — Новороссийск, я вышел из почтовой кареты. Если ничего не изменилось, и мне не изменяет память, то примерно, всего в пяти вёрстах от тракта, двигаясь, на юго-восток, находится мой родной хутор — Дубрава. Пардон, теперь село.