Страница 13 из 108
— Как скажешь душенька, — полковник приложился губами к руке жены. — Были бы у нас с тобой дочери, отдать за Головко счастье. А так, трое оболтусов по гарнизонам служат, вдали от родителей.
Наконец-то закончился, ливший два дня подряд дождь. Выглянуло солнце. По территории крепости передвигаться проблематично, везде лужи и грязь. Хотя плац, выложен плоским песчаником, проводить строевые занятия, совершенно не возможно. Сидят солдаты в казармах. Мои, например, при деле, чистят ружья, приводят в порядок обмундирование и амуницию. В моем времени говорили — не занятый работой или учёбой солдат, потенциальный нарушитель дисциплины. Я старался следовать этому принципу, не проявляя фанатизма.
Сам я, в числе других господ офицеров гарнизона, расположился под навесом рядом с офицерским собранием. Одни травили байки, другие резались в карты, а я читал газеты, разной степени свежести.
Разбрасывая в разные стороны грязь, к навесу подкатила открытая коляска, запряжённая парой лошадей, с двумя седоками. Молодые мужчины, стараясь не угодить в лужи, прошли к навесу.
— Господа, где я могу увидеть подпоручика Головко? — неприятным, скрипучим голосом осведомился молодой человек, со злым выражением лица.
— Вы его видите, — ответил я вставая.
— Я Ананий Струков.
— Очень приятно, но извините, мне ваше имя, и вы лично не знакомы.
— Я очень сожалею, что был в отъезде, и не смог вызвать вас подпоручик на дуэль на балу у Константина Ивановича.
— Так я не ссорился с вами, и не понимаю предмета ваших претензий.
Офицеры, находившиеся под навесом, с интересом следили за нашей беседой.
— Ты сопляк, не понимаешь?
— Прошу заметить, Ананий Струков, что люди, пытающиеся меня оскорбить, обычно забирают свои слова обратно, вместе с зубами.
— Да ты щенок..
Хорошо поставленный прямой удар, прервал поток нелестных слов обо мне из уст Анания. Он, потеряв земную опору, красиво помахал ногами, и подобно пушечному ядру, вылетел из-под навеса, точно в непросохшую лужу.
— Когда ваш товарищ, сможет держать в руках саблю или шпагу, можете прислать ко мне своих секундантов, — обратился я к спутнику Анания. — А сейчас, везите Анания к лекарю, он ему очень нужен.
Попутчик, перемазавшись грязью, с большим трудом затащил Анания в коляску. Через минуту коляска покатила к крепостным воротам.
Присел за стол, и, как ни в чем не бывало, продолжил чтение газет. Нелегко, конечно дались мне, невозмутимость и спокойствие. Очень хотелось, добавить пару-тройку пинков, но сдержался. Я, конечно же, понял, что это воздыхатель Ольги. Если у тебя есть ко мне претензии, будь любезен предъяви их по-человечески. Начинать с оскорблений, решение не из лучших. Я таких вольностей, в общении со мной не допускаю.
С удивлением заметил, что вокруг меня образовалась пустота. Господа офицеры, теснились на другом конце общего стола.
— Подпоручик, это кому вы так насолили? — удивлённо спросил подпоручик-артиллерист Замотаев. — Вы его не убили?
— Этого молодого человека, я впервые увидел вместе с вами. Оскорблять меня, я не позволяю с детства.
— А если вас, все же вызовут на дуэль? — не унимался Замотаев. — Я, конечно, не защищаю молодца, но и вы, как мне кажется, поступили очень опрометчиво, двинув его в зубы.
— Вы же господа, до сих пор думаете, что под моим мундиром, находится дикий казак, сын атамана. Я этого не скрывал и не скрываю. Да, я потомок запорожских казаков, но только не дикий, а хорошо обученный. Я тоже вскормлен в седле с наконечника копья, как принято говорить в некоторых кругах. Казаки всегда давали отпор обидчикам. Потому и поступил так, как поступил. А если случиться дуэль, то родителям этого Анания, придётся его оплакивать. Смею вас заверить господа, я неплохо владею холодным оружием, стреляю тоже нормально. Не бахвальства ради, скажу, в корпусе, я был первой шпагой и саблей.
— Нам сможете что-то показать?
— Пусть земля немного просохнет, покажу, кому интересно, бой с учебным оружием.
Не суждено было показать офицерам крепости своё искусство владения саблей и шпагой. Александровскую крепость, на следующий день почтил своим присутствием, бригадир Михаил Павлович Миклашевский, гражданский малороссийский губернатор. О его визите я узнал от адъютанта, будучи вызванным в кабинет коменданта крепости.
Я постучал в дверь кабинета. Получив разрешение, вошёл и доложил о прибытии. Полковник Вырубов, стоял по стойке «смирно». По кабинету расхаживал бригадир, при всех орденах. На вид сорок-сорок пять лет. Подтянутый. Лицо приятное. Быстрый взгляд его карих очей остановился на мне.
— Адъютант уже нашептал вам, кто в гостях у коменданта? — спокойно спросил бригадир.
— Так точно, нашептал.
— Ну и отлично. Вы господа присаживайтесь, и я тоже сяду, разговор у нас долгий, — предложил Миклашевский, усаживаясь за стол полковника.
Мы синхронно с Вырубовым заняли стулья, напротив губернатора.
— А я Степан Иванович, ехал по вашу голову, — внимательно разглядывая меня, произнёс Миклашевский. — Да-да. Представляете, сидим мы с известным вам Константином Ивановичем, чайком балуемся, в кабинет забегает лакей, и докладывает, что привезли Анания Герасимовича Струкова, убитого насмерть. Маврогеди всполошился, забегал, оно и понятно, почти зятя, кто-то жизни лишил. Пришлось и мне вмешаться, я, лицо, начальствующее над всей малороссийской губернией. Убийство сына уважаемого помещика, это, знаете ли, событие. Оказалось, что Ананий жив, только сильно изменился в лице. Глаза стали узкие, как у инородцев, губы, по цвету, как переспевшие сливы, а передних верхних и нижних зубов, как не бывало. Привёз Анания в имение, друг Александр Быков, из мелкопоместных.
Ананий внятно говорить не мог. Начал я этого Быкова расспрашивать. Вот он и поведал, что виновником нового вида Анания, является подпоручик Головко, из Александровской крепости. Вознегодовал я. Как так? Офицер, повёл себя неподобающе, по отношению к мирному жителю. Где такое видано? А потом, успокоившись, повторно попытал Быкова. Не стал кривить душой Алексашка, рассказал все очень подробно, как на исповеди. Да ещё вас, Головко, описал в образе былинного богатыря. Прав он, Бог статью вас не обидел.
Очень плохо повёл себя Ананий, не разобрался он во всем до конца. Дал волю чувствам, за что, я считаю, получил по заслугам. С Оленькой я тоже говорил, она о вас Головко отзывалась лестно. Она и Анания пыталась остановить, говорила ему, что человек, рискнувший сразиться сразу с четырьмя разбойниками, никогда не испугается. Она вообще не видела необходимости встречи Анания с вами. Вы у Маврогеди не просили руки Ольги, знаков внимания не оказывали. Один совместный танец, не повод для ссоры. Но слова девушки не охладили пыл жениха, поехал к вам. Результат мы знаем. Так вот, подводя итог моей беседы, хочу от лица семьи Струковых принести вам Головко, извинения, а от семьи Маврогеди, заверения в дружбе.
Я ознакомился с вашим послужным списком, Степан Иванович, он правда, очень короток, но впечатляет. Рад, что есть ещё среди офицерского корпуса отважные и думающие офицеры, подобные вам. Кстати, среди моих предков, много выходцев из казацкой среды, и я горжусь этим. Подготовленное полковником Вырубовым на вас отношение, я согласовал, приписав, своё особое мнение. Служите также доблестно, там, куда вас направит командование.
— Постараюсь оправдать доверие, — ответил я губернатору, вскакивая с места.
— Я думаю, что все, знающие вас, будут внимательно следить за развитием вашей карьеры.
Внезапно дверь кабинета открылась, и на пороге появилась маленькая девочка в сопровождении жены коменданта.
— Уважаемые мужчины, — ангельским голосочком произнесла девочка, — я понимаю, что вы заняты решением неотложных дел. — Но нельзя же пренебрегать обязанностями кавалеров! Мы с Варварой Гавриловной устали ждать вас. Стол давно накрыт, блюда могут остыть.
— Все дела уже закончили, — ответил Миклашевский, — готовы перекусить.