Страница 13 из 15
– Помогите! – Элизабет охватила паника. – Помогите мне!
Собственный голос показался ей тоненьким, едва слышным. Ей показалось вдруг, что она – единственная живая душа в этом мрачном ледяном мире. Раз десять она поскальзывалась, падала и снова вставала. Рыдая, снова и снова звала на помощь. Внезапно по бедру заструилась теплая жидкость, а низ живота свело от невыносимой боли.
– Мое дитя! Я теряю дитя! – всхлипнула Элизабет, отчаянно ища глазами укрытие.
И тут она натолкнулась на какое-то строение. Пальцы нащупали деревянную стену.
– Помогите! – закричала она изо всех сил, колотя кулаками в стену.
Наверное, само небо сжалилось над ней: послышался легкий щелчок, и зажглись уличные фонари. Однако она этого света уже не видела. Последние силы оставили молодую женщину, и она, потеряв сознание, упала.
С холодным компрессом на лбу сестра Аполлония пыталась уснуть. Но мигрень не отпускала. Сначала монахиня услышала фабричную сирену, потом, спустя какое-то время, ей почудилось, что в завываниях метели слышится чей-то крик.
– Боже мой, какая ужасная ночь! – вздохнула она. – Возможно ли, чтобы кто-то вышел из дома?
В ту же секунду в дверном проеме показалась сестра Люсия со свечой в руке.
– Матушка, электричество отключилось! И мне кажется, что рядом кто-то кричит!
– Тогда чего же вы ждете? Нужно бегом спуститься и найти этого несчастного! Я пойду с вами. Быстрее!
Внезапно в коридоре загорелся свет. Обе монахини вздрогнули от неожиданности.
– Я пощелкала выключателем, он не работал, – оправдывалась сестра Люсия.
Мать-настоятельница пожала плечами.
– Нужно торопиться! – скомандовала она.
На то, чтобы надеть пальто и грубые башмаки, ушло пять минут. Оказавшись на пороге, под навесом, они моментально ощутили и страшный холод, и жуткую силу ветра. С неба густо сыпался снег. Сперва они не увидели ничего похожего на человеческую фигуру. Сестра Люсия решилась спуститься с крыльца и осмотрелась. В нескольких шагах она увидела торчащий из снега край темной материи. Ведомая чувством долга, монахиня бросилась туда.
– Матушка, здесь человек! Господи Боже, да это женщина! Несчастная!
Услышав последние слова сестры Люсии, настоятельница вздрогнула. Первым делом она подумала о матери Мари-Эрмин. Глубоко взволнованная, она спустилась по ступенькам и подошла к распростертому телу, присыпанному тонким слоем пушистого снега. Внутренне содрогаясь, она всмотрелась в мертвенно-бледное, с синими губами лицо.
– Да ведь это же наша молодая соседка, мадам Маруа! – воскликнула она. – Скорее, ее нужно отнести в дом! Но как она тут оказалась?
Монахини с трудом подняли молодую женщину – одна за плечи, вторая за лодыжки – и понесли вверх по ступенькам, спотыкаясь и путаясь в полах длинных ночных сорочек. Ноги у обеих успели замерзнуть.
– Я могу идти сама! – внезапно простонала Элизабет, к которой вернулось сознание.
– Мы вас поддержим, – ответила сестра Аполлония. – Идите потихоньку!
С помощью сестер Элизабет встала. Втроем они поднялись на крыльцо и вошли в прихожую. Мать-настоятельница вздохнула с облегчением.
– Хвала Господу, мы в безопасности! Дорогая мадам, зачем вы вышли на улицу в такую метель? С вами что-то случилось?
– Это из-за сирены… Я испугалась за мужа. Сначала я побежала к соседям, к Дюпре, но у них было темно. Потом я заблудилась. А вокруг только снег…
Сестра Люсия внимательно всмотрелась в лицо Элизабет. Молодая женщина морщилась от боли.
– Вы поранились? – спросила монахиня.
Элизабет не решилась рассказать монахиням о том, что с ней приключилось. И тут мать-настоятельница увидела следы крови на паркете.
– Боже правый! Что с вами, мадам?
– Я потеряла ребенка! – простонала Элизабет. – Я несколько раз упала, потом у меня заболел живот… Сильно заболел!
По ступенькам спускалась, закутавшись в халат, сестра-хозяйка.
– Сестра Викторианна, нужно устроить мадам Маруа на одной из наших кроватей и позвать акушерку! – крикнула ей настоятельница. – Позвоните господину мэру, он знает, что делать.
У монахинь был богатый опыт обращения с самыми тяжелыми больными, поэтому в считанные минуты Элизабет оказалась в постели, с наполненной горячим песком грелкой у ног. Сестра Люсия, несмотря на смущенные протесты молодой женщины, обмыла ей ноги и низ живота.
– Мне не раз приходилось это делать в больнице, моя дорогая, – приговаривала монахиня. – Со всеми нами всякое случается… Мне и роды случалось принимать.
Но это не могло утешить Элизабет. Ей было стыдно и очень, очень грустно.
– Я так радовалась, что у меня будет малыш! Надеялась, что рожу девочку. Муж тоже расстроится. Новость так его обрадовала…
– Господь милостив, – сказала сестра Люсия. – Он пошлет вам радость снова стать матерью.
– А мой сын, мой Симон? – всполошилась Элизабет. – Я оставила его одного! Сестра, что, если он проснется?
– Не бойтесь, я о нем позабочусь. Сейчас попрошу сестру-хозяйку сходить к вам домой. Где ваш супруг?
Элизабет разрыдалась. Теперь собственное поведение казалось ей глупым, безрассудным.
– Может, он уже вернулся домой, – всхлипывая, проговорила она. – И теперь с ума сходит от беспокойства!
Монахиня похлопала по простыне, которой только что укрыла свою подопечную.
– Дорогая мадам, постарайтесь отдохнуть. А я схожу за советом к матушке-настоятельнице.
Сестра Мария Магдалина слышала гул голосов, чей-то плач и позвякивание тазика. Встревоженная, она как можно осторожнее, чтобы не разбудить Мари-Эрмин, встала с кровати. Но стоило ей отойти на шаг, как девочка испустила душераздирающий крик.
– Боже мой, какой же чуткий у тебя сон!
Молодая монахиня вернулась к ребенку. Укутав девочку шерстяным платком, она направилась к комнате, откуда доносился шум. Там, на кровати сестры Люсии, она увидела плачущую навзрыд Элизабет.
– Мадам, что с вами? – взволнованно спросила сестра Мария Магдалина.
Охваченная искренним сочувствием, монахиня подошла поближе. Ответа на свой вопрос она так и не услышала.
– Вы ведь мадам Маруа? Мы с вами встречались на следующий день после Рождества, возле универсального магазина. Что случилось?
Элизабет перевела дыхание и растерянно уставилась на монахиню. На сестре Марии Магдалине был ночной льняной чепец, подчеркивавший безупречную красоту ее лица. К груди ее прижималась очаровательная маленькая девочка.
– Это та самая брошенная девочка? – спросила молодая женщина, утирая слезы.
– Да, это она, – тихо ответила монахиня. – Из-за метели она сегодня плохо спит.
Мари-Эрмин, сунув пальчик в рот, смотрела на Элизабет своими огромными голубыми глазами.
– Какая хорошенькая! – вздохнула молодая женщина.
Сердце наполнилось горечью. У ребенка, которого она потеряла, могли бы быть такие же кудряшки орехового цвета и такое же красивое личико… И это могла быть девочка… Их первая встреча закончилась с приходом матери-настоятельницы:
– Сестра Мария Магдалина, что вы здесь делаете? Да еще с малышкой? Возвращайтесь в постель, вы нам не нужны. Мадам Маруа больна. Ее супруг и сосед ждут внизу. Они заберут ее домой.
Молодая монахиня торопливо вышла, на прощание одарив Элизабет ласковой улыбкой.
Жозеф и Амеде Дюпре ожидали в коридоре, в который выходили также и двери классных комнат. До этого ни тому, ни другому не приходилось бывать в монастыре.
Мужчины чувствовали себя не в своей тарелке. Теребя свои шапки, они с любопытством поглядывали вокруг и стыдились того, что затоптали своими башмаками чистый навощенный паркет.
– Мои ребята говорили, что в школе красиво, – тихо сказал Амеде.
Двое его старших сыновей успели несколько раз посетить школу перед Рождеством.
По лестнице спустилась сестра-хозяйка. Она специально оделась, чтобы встретить посетителей.
– Месье Маруа можно подняться, – сообщила она. – Вы пришли так быстро, несмотря на плохую погоду!