Зеркало Химеры

– У охраны еще минут на пять.

– Так. Дальше что?

– Дальше… Дальше все…

– Минные заградполосы, полосы, ксп, хоть что-то еще есть?

– Нет, нету, – Хренов опустил глаза.

– Ясно. Хренов, – Зимин подошел к нему вплотную, и, не повышая голоса, проговорил, глядя собеседнику в переносицу, – Через двадцать минут боя я вас найду и буду вами, как дубиной, защищаться от врагов.

Воронцов саркастически засмеялся. «Кабанчик Пумба» имел жалкий вид.

– Вы свободны, Хренов, – Зимин презрительно смотрел на сжавшегося начальника охраны.

– Завтра мне предоставишь комплекс мер по усилению защищенности миссии, – повернувшись к Воронцову, проговорил Зимин, как только Хренов исчез за дверью.

После этого они посетили биолога.

Это был худой сутуловатый мужчина средних лет, в очках, одетый в длинный белый халат из- под которого были видны джинсы и кроссовки. «В общем, типичный молодой ученый» – подумал про себя генерал. Большинство его слов сопровождалось активной жестикуляцией.

– Моя фамилия Чаусов, – представился биолог.

– Зимин, Воронцов, – Зимин представил себя и своего спутника.

– Ну-с, задавайте ваши вопросы. Отвечу на те, на которые смогу, – Чаусов безымянным пальцем поправил очки.

– Меня очень интересуют ящероподобные, – генерал осматривал лабораторию Чаусова. Творческий бардак, пыль, пахло химией и пертусином.

– Я вас понимаю, они то же меня очень интересуют! Крайне интересная форма жизни. В особенности организация их, так сказать, нервной системы.

– То есть? – информация Чаусова очень заинтриговала Зимина.

– Ну как бы Вам это все объяснить. Их нервная система как бы замещена системой волноводов. Я не знаю, с точки зрения физики, правильно ли я сказал. Допускаю, что в основе их нервной системы могут быть и другие полевые эффекты.

– Доктор, объясните это как-нибудь по-другому, попроще…

– Попытаюсь. На мой взгляд, они располагают более совершенными системами, позволяющими обслуживать как жизнедеятельность их организма, так и взаимодействие с внешним миром. Скорость реакции их организма значительно выше, чем скорость нашего. Мне, к сожалению, не удалось получить полностью организм ящероподобного индивидуума для изучения. Мне удалось приобрести, заметьте, за свой счет, фрагмент кисти ящероподобного существа в Омеркорте. И еще, мне кажется, вохтасианцы недолюбливают тцианбанцев.

– Благодарю за информацию. Скажите, вы сможете мне объяснить, этот режим «стеллс», невидимости? Он достигается ими за счет ресурсов собственного организма или же это осуществляется посредством какого-нибудь технического устройства?

– Нет, что вы. Никакой техники. Это особенности их организмов. Точного объяснения я не знаю. У меня есть несколько версий, объясняющих эту загадку. Первая из них такова: ящероподобные за счет феноменальной нервной системы могут перенастраиваться на различные спектры излучения и на различные скорости движения и становиться невидимыми для нас.

Вторая: Они умеют значительно понижать частоту плазмонных колебаний. Но тут есть один момент. Не могут же они вообще доводить ее до нуля, – он поправил указательным пальцем очки и обратился к Зимину, – Согласитесь, подобное предположение несколько неадекватно.

Зимин ничего не понял, но в знак согласия кивнул головой и буркнул:

– Н-да…

– Ну и третье: Их кожный покров способен формировать крайне специфические линзы и зеркала. Это позволяет им создавать до крайности убедительную иллюзию. Хотя, может быть, здесь присутствует некоторая композиция из всех трех факторов.

– М – да. Вы изучали местную природу? – Зимин с большим любопытством осматривал лабораторное оборудование Чаусова. Портрет Эйнштейна, стеллаж с кучей книг с заумными названиями на заднем плане создавали окончательный антураж берлоги гения.

– В меру своих скромных сил, – Чаусов достал сигарету и закурил, – Все никак бросить не могу, – извиняющимся тоном проговорил нейробиолог.

–Есть ли что-нибудь интересное?

– Да, конечно есть. Мир Химеры это некоторая смесь двух видов органики. Кремниевой и углеродной. Чисто теоретически кремнийорганическая жизнь должна быть более медленной. Но то, с какой скоростью движутся ящероподобные, просто фантастично.

– А более низкая гравитация, как она сказалась на обитателях этого мира? – генерал даже не пытался скрывать крайнюю степень любопытства.

– Большая масса, более низкая сила трения, и хвост. Очень развитой хвост. Я бы сказал, что мир Химеры должен быть царством хвоста, – Чаусов сделал при этом очень многозначительное лицо.

– Угм… Понятно, – мимика Чаусова несколько выбила генерала из колеи, чтобы это скрыть Зимин решил сменить тему, – А что насчет вохтасианцев?

– Очень похожи на нас. Я бы сказал, что с физиологической точки зрения мы очень похожи, – Чаусов несколько наклонился в направлении Зимина и поднял руку с вытянутым указательным пальцем вверх, стремясь привлечь внимание собеседника к этому факту.

– Что, даже в генетическом? – заинтересовался Зимин.

– Ну, здесь я не уверен.

– Очень интересно.

– Понимаете, есть некоторые различия. Например, дополнительные веки. Они позволяют им видеть в другом энергетическом спектре.

– Не понятно, но интригующе.

– А что насчет звероподобных?

– Пока что крайне скудные сведения. Они крайне холодно относятся к Вохтасианцам. А соответственно это переносится и на нас, крайне похожих на них.

– Скажите, как, по вашему мнению, насколько вероятен вооруженный конфликт одной из рас с нами?

– На мой взгляд, вероятность незначительная.

– Благодарю Вас.

Чаусов в очередной раз поправил очки и проговорил:

– Генерал, зайдите ко мне вечерком. Можете с капитаном. Отметим Ваш приезд, я тут научился из местной органики изготавливать нейрококтейль, позволяющий протряхивать все нейросвязи организма. Поверьте, вы никогда ничего подобного не употребляли.

– Что ж, заглянем.

Зимин был удовлетворен общением с биологом.

Следующим был медик:

– Климов, – представился врач. Врач был очень крепкого телосложения, с короткой стрижкой и яркими синими глазами.

– Меня интересует Ваше мнение по поводу смертей, – Зимин решил сразу перейти к самому основному вопросу, ответ на который он хотел получить именно у врача миссии.

– Это что-то фантастическое. Куча непонятной углеродной и кремниевой органики в позвоночном столбе и рядом, в районе лопаток. Нервный столб поврежден в разных местах, причем в одном месте полностью разрушен позвонок…. Чертовщина какая-то… – Климов пожал плечами, всем своим видом выказывая полное непонимание.

– Были ли подобные случаи еще?

– Нет, – после небольшой паузы, потребовавшейся на обдумывание ответа, ответил Климов.

– Вы осматривали весь остальной персонал? – Зимин никак не мог сделать внутренней оценки Климова. Он никак не мог понять, симпатичен ли ему этот человек или нет.

– Да, конечно. Обследования не выявили у остального персонала никаких аномалий.

– А раны?

– Что раны?

Зимин заметил, что доктор напрягся.

– Меня интересуют раны, их характер, чем ориентировочно были нанесены.

– Характер ран я бы охарактеризовал бы как интернальный, – Ответил врач после небольшой паузы, которая ему была нужна для обдумывания своих слов.

– Почему? – Зимин с удивлением воспринял его слова.

– Судя по осколкам, позвоночник разрушился не от внешнего воздействия, а от внутреннего.

– Так… А что же могло вызвать такие разрушения?

– Мне это неизвестно. Я думаю, что это неизвестно и науке.

Зимин с Воронцовым переглянулись:

– Профессор, – проговорил Воронцов, – Я надеюсь, что вы не будете об этом распространяться?

– Нет. Конечно, нет,– ответ Климова показался генералу искренним.

– Ну что ж, если у вас появится новая информация, то мы надеемся, что вы поставите нас в известность, – Зимин излучал холодную вежливость.

– Непременно, – Климов был подчеркнуто спокоен.