Фараон

Мне навстречу выбежала дюжина сановников. Впереди всех – пузатый коротышка, с трудом переводящий дух.

– Н-нас не предупредили!

– Проводи меня в храм, туда, где проходит инициация царей.

Через двадцать два года после коронации я намеревался все повторить, только с полным пониманием происходящего.

Встретил меня Пуйемре, второй жрец Амона, – мужчина в годах, с морщинистым лицом и проницательным взглядом.

– Верховный жрец в отлучке, – с сожалением сообщил он.

– Значит, церемонию проведешь ты.

Кого-то из жрецов послали за красной короной Нижнего Египта и белой – Египта Верхнего, и Пуйемре сопроводил меня в святилище, где мои предшественники получали божественную силу, ибо без нее фараон не способен исполнять свои обязанности.

Два жреца, изображающие богов Гора и Тота, один в маске в виде головы сокола, второй – в маске ибиса, встали слева и справа от меня, и из ваз их пролились потоки света, воскрешая ритуалы, пройденные мною в ранней юности, те самые, что сделали меня фараоном.

– Ты – победоносный бык, и господство твое – на многие лета! Короны твои священны, преображение необратимо. Ты – сын Тота, – проговорил Пуйемре, перечисляя мои коронационные имена. – Так стань же сегодня повелителем силы и величайшего могущества! Стань грандиозным храмом, в котором любой из твоих подданных обретет свое место. Стань фараоном![13]

5

Шестидесяти с лишним лет от роду, неутомимый труженик и умелый руководитель, Менх Старший[14] занимал один из высочайших постов в государстве – пост верховного жреца Амона в Карнаке. Он не только выполнял обязанности жреца, но также управлял богатейшим святилищем, который фараоны старательно украшали и расширяли. Драгоценные металлы, поля и стада домашнего скота – всего этого в храме Амона имелось в избытке, и работали там люди всех ремесел. Могуществу и защите Амона, Сокрытого, страна обязана своим освобождением от чужеземного господства: встав во главе армии, правители Фив, воодушевляемые своим божеством, одержали победу и прогнали поработителей-гиксосов. Так Фивы стали новой столицей Двух Земель, однако не затмили древний Мемфис, величественный город на севере, на рубеже Верхнего и Нижнего Египта.

За долгие годы службы, медленно поднимаясь по иерархической лестнице карнакского жречества, Менх Старший показал себя человеком осторожным, умеренных взглядов. Заняв же верхнюю ступень, он не счел это ни привилегией, ни синекурой. Каждый день приносил свою долю трудностей и забот, и Менх Старший все чаще подумывал передать свой пост ближайшему помощнику – сыну, Менху Младшему, благо опыта у того хватало.

А пока этот счастливый день не настал, приходилось решать текущие проблемы. И как показала тайная, с глазу на глаз, встреча с первым министром, они были крайне серьезными. Пока царствовала Хатшепсут, Менх Старший занимался своим храмом и в борьбе за власть не участвовал. Но теперь он оказался вовлечен в гущу событий, пусть и не по своей воле, со всеми сомнительными и неприятными моментами, связанными с этой новой ситуацией.

Траур кончился, но главный вопрос еще предстояло решить – кто же будет по-настоящему править? Менх Старший был уверен, что первый министр Узер, чья честность не вызывала сомнений, только об этом и думает. Узер тоже был уже в годах и не отличался ни обходительностью, ни светскостью манер; высокий государственный пост и связанная с ним ответственность не умерили его суровости, и оспаривать свои решения он тоже не позволял.

На рабочем столе первого министра лежал целый ворох папирусов. Счета, которые нужно проверить. И хотя писцов в казначействе было много, Узер всегда делал это сам, даже если приходилось не спать ночами.

Жестом он предложил гостю присесть в кресло из сикомора с высокой спинкой.

– Ваше мнение?

– По поводу чего?

– Не притворяйтесь, что не понимаете, Менх! У нас не детские игры. Что вы думаете о третьем из Тутмосов?

– Я – преданный слуга фараона, и…

– Я тоже, но проблема не в этом! Полагаете ли вы, что он способен управлять Двумя Землями и обеспечить их процветание?

– Это не мне решать.

– Не будем ходить вокруг да около! Никто из моих министров не видит в Тутмосе достойного главу государства. И я разделяю их опасения.

– Действительно, наш владыка много времени посвящает учебе и благочестивым размышлениям. Его познания в сочинениях древних впечатляют, так же хорошо он знает наши ритуалы. Он целые дни проводит в библиотеке Дома Жизни.

– Скажите, в последнее время вы с ним встречались?

– Незадолго до смерти царица распорядилась разъяснить Тутмосу принципы управления Карнакским храмом, в частности откуда поступают запасы пищи, какие над ними совершаются ритуалы и как они впоследствии распределяются.

– И ваш рассказ его заинтересовал?

– Он ни разу не перебил, однако я не уверен, что он правда меня слушал.

– Сделал какие-нибудь замечания?

– Ни единого.

Первый министр с трудом сдерживал раздражение.

– Мы с вами управляем колоссальными богатствами, благодаря которым каждый житель страны имеет крышу над головой и ест досыта. Малейшая небрежность приведет к краху, и вся структура рухнет. Если царь, недостойный своего сана, не удержит кормило власти, корабль даст течь.

– И что вы предлагаете?

Первый министр беспокойно прошелся по комнате.

– Признаться, вы – моя последняя надежда.

– Я?

– Разве не в ваших руках вся власть – духовная и реальная? Глас верховного жреца Амона слышен далеко за пределами храма, и репутация ваша чиста. И, судя по вашим прошлым достижениям, вы – человек умный и способный.

– Не хотите же вы сказать…

– Спросим у Амона еще раз! Что, если правление Тутмоса завершилось в тот же час, что и правление Хатшепсут?

Ошеломленному Менху Старшему захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не отвечать.

В беседу двух сановников вмешался писец, давая жрецу желанную отсрочку. Он вручил первому министру маленький свиток папируса.

На документе стояла царская печать. Узер внимательно прочел короткий текст, потом с растерянностью взглянул на собеседника:

– Тутмос созывает во дворец всех чиновников высшего ранга, включая и нас с вами. Сегодня вечером, с заходом солнца.

6

Когда Тутмос сел на Трон Живых, первый министр был поражен не меньше своих подчиненных. Кто этот человек с высоким лбом, крупными ушами, прямым носом, тонкими губами и твердо очерченным подбородком, столь повелительно смотрящий на собравшихся? Из царских головных уборов он выбрал самый древний, наделяющий мысль фараона способностью преодолевать пространство и время, из одежды – темную льняную тунику и плиссированную набедренную повязку с поясом, на котором было начертано его собственное имя. Очень рослый[15], стройный… Чем не «могучий бык», «золотой сокол в расцвете своей магической силы», сын Амона во плоти, неразрывно связанный с божеством, его породившим?

Уж не грезит ли он, Узер, наяву? Кто посмел занять место неприметного любителя ритуалов Тутмоса, узурпировать царскую власть? Еще мгновение – и мираж рассеется… Мгновение, которое всем присутствующим показалось вечностью.

Наконец прозвучал глас фараона.

Глас третьего из Тутмосов, звучный и решительный.

– Я оставляю на посту Менха Старшего и приказываю ему закончить кварцитовый зал[16] для священной ладьи Амона, строительство которого началось при моей предшественнице, царице Хатшепсут. Отныне он будет называться «Место, где пребывает сердце Амона», дающее мне силы. Две огромные каменные статуи моих предков-фараонов[17] будут воздвигнуты в Карнаке.

13

Именно Тутмос III ввел в обращение слово per-âa, впоследствии трансформировавшееся в «фараон», и означало оно «большой храм, большое жилище, большой дворец», где каждый из его подданных находил вечное прибежище.

14

Полное имя – Менхеперре, что означает «луч божественного света попадает в цель». Иногда употребляется с приставкой seneb, «последовательный».

15

Рост Тутмоса III составлял 1,75 м.

16

Речь идет о так называемой «Красной капелле Хатшепсут». (Примеч. пер.)

17

Изваяния Аменхотепа I и Тутмоса II перед восьмым пилоном храма.