Страница 19 из 31
– В Африку, что ль? Там да: какие нужники с горшками среди слонов и тигров.
– Напоминаю, любезный Терентий Иванович: у них впервые в истории будет собственное государство, новенькое, с иголочки – Чехословацкая республика. Антанта пообещала после победы.
– И где то государство будет? В Африке? – не унимался Чемодуров.
– На кусках бывшей Австро-Венгрии, – терпеливо отвечал Деревенко.
– Там пустыня разве? И ночных горшков и табуреток с галошами отродясь не было?
И сам ответил – рассудительно:
– Бывал я в тех краях – в Моравии, в Богемии. В Праге три месяца жил. Даже возвращаться домой не очень хотелось. Хорошо живут – удобно, красиво, чисто. Хоть и земли мало, не как у нас – за десять лет не обойти, а толку? Наши уездные города, и даже губернские, хуже их самых захудалых деревень. Водопровод, канализация. И никаких выгребных ям. Не везде, но почти везде. В отхожих местах намыто, духами пахнет. Ни за что не догадаешься, что в нужник попал. Зачем им ночные горшки?
– От жадности. Хватают все подряд, – сказал Деревенко. – На дармовщину и уксус сладкий.
– Ну их к дьяволу! – разозлился Волков. – Пойдёмте отсюда, господа.
По дороге Волков чуть поостыл и спросил доктора:
– Вот, Владимир Николаевич, насчёт преторианцев… Странно они выглядят. Скоморохи из бродячего театра.
– Театр тут, действительно, имеет место, – согласился Деревенко. – Но я не рекомендовал бы вам говорить такое в присутствии хоть одного легионера.
– Зачем они так вырядились, клоуны?
– Лучше всех сам Гайда объяснил давеча генералу Сахарову. При мне разъяснял.
И доктор рассказал о разговоре двух генералов.
Генерал Сахаров как раз бежал с красной территории и появился в Екатеринбурге. У комендатуры он долго рассматривал чешских ряженых и, наконец, спросил Гайду:
– Что за часть, генерал? Какого рода войск?
– То мой конвой, – гордо отвечал Гайда.
– Какая форма интересная! Сами придумали?
– Та форма, генерал, исторична.
– Из чехословацкой истории? Или австрийской? Или римской древней?
– Не австрийска. Руська история. Всегда в Русии самые великие люди – император, великий князь Николай Николаевич – имели такой коуказкий конвой. Когда мы с вами увийдем у Москву, то и мне надо иметь такой конвой.
– Как у русского императора?
– А то ж… Чи я хуже русского императора?
– Затрудняюсь сказать. Может быть, и лучше, – с серьёзным видом произнёс Сахаров.
– Я тоже так думаю, – согласился Гайда.
– Так что же, – продолжал допытываться генерал Сахаров. – Они у вас с Кавказа набраны, ваши коуказкие люди?
– Та не! Мы берём из своих, но шоб тип подходил до коуказкого. Долго искать пришлось.
– А буквы «БНБИГГ» что значат?
– Ти огненны букви значут: огонь воинский у грудях и «Бессмертный непобедимый батальон имени генерала Гайды».
– Очень трогательно. Поздравляю вас, генерал. Главное, что бессмертный. Нам, мелким человечкам, и не мечтать…
В те дни ни генерал Сахаров, ни доктор Деревенко, ни даже сам Гайда и подозревать не могли, что пройдёт совсем немного времени, и разукрашенный «коуказкий» батальон – желая, видно, если не остаться бессмертным, то хотя бы не помереть преждевременно – торжественно, развёрнутым конным строем, под музыку собственного медного духового оркестра дружно уйдёт в плен к большевикам. И хорошо будет воевать в составе Красной Армии.
Но тогда, выслушав доктора, Волков только фыркнул:
– И это военный человек? Парикмахер с вывеской «Иностранец Василий Фёдоров» – вот он кто!
Доктор Деревенко расхохотался:
– Да вы, я вижу, Гоголя не забыли!
– Не хуже императора он, как же! – продолжал возмущаться Волков.
– Знаете, что здесь самое интересное, Алексей Андреевич? – спросил доктор. – Ведь Гайда никакой не генерал, не офицер и даже не военный. Вы правильно сказали: он, в самом деле, по профессии провинциальный парикмахер. И зовут его в действительности Рудольф Гайдль. Немец он по происхождению, но выдаёт себя за славянина.
– Плевать на генерала-цирюльника! – заявил Волков. – Пошёл он к Дьяволу, у нас и без него забот полно.
И, подумав, добавил:
– А вот кто ему чин генеральский дал? Это интересно бы узнать.
– И мне тоже интересно, – отметил доктор.
Тут подал голос Чемодуров:
– А что, Владимир Николаевич, вы можете мне объяснить? – спросил он. – Только и слышишь со всех сторон – чехи, чехи, и опять чехи. С какого неба они вообще на нас упали?
Доктор Деревенко достал карманные часы, нажал кнопку. Брегет прозвонил два раза.
– Часа полтора времени есть. Как раз, чтобы застать коменданта. Но ведь вы тоже зайдёте туда? Или я ошибаюсь?
– Нет, не ошибаетесь! – заявил Волков. – Сначала не хотел, но теперь пойдём.
– Тогда по дороге расскажу.
– Я не знаю, кто дал Гайде генеральский чин, – продолжил доктор. – Причём, генерала именно русской армии, а не французской или чехословацкой, пока несуществующей. Но сделать это могли только высокие российские чины из старой власти. А может, и новой. Может быть, недавно издохшее правительство Учкома, которое составили бывшие делегаты Учредительного собрания, эсеры, в основном. Или министры теперешней Директории. А может, ещё Керенский возвысил цирюльника. Но не это суть важно. Анамнез у легиона вкратце такой.
В самом начале войны чехи и словаки, живущие в России, организовались и обратились в кабинет министров с предложением: создать национальную военную часть из чехов и словаков. В составе русской армии они желали воевать на Восточном фронте против немцев и против своих бывших сограждан за освобождение славянских народов.
Идея понравилась правительству и даже царю. Сначала была создана чехословацкая дружина. Отправили на фронт, и чехи со словаками воевали очень хорошо. А после брусиловского прорыва славянские подданные Австро-Венгрии стали сдаваться к нам толпами. Побежали к нам сербы, хорваты. Побежали поляки, бывшие в германских войсках. Но тут германское правительство выкинуло фокус: объявило, что после победы над Россией восстановит свободную Польшу. Если, конечно, поляки заслужат эту милость на фронте. И поляки побежали обратно к немцам, в том числе и из наших войск. Царское правительство тоже что-то им обещало, но немецкий пряник показался слаще.
– Вот так всегда с ними, с поляками! – заявил ворчливо Чемодуров. – Как волка ни корми…
– А что бы вы хотели? – возразил Волков. – Представьте себе, что не мы Польшу разделили, а поляки Россию. Хотелось бы вам восстановить родину?
– Не всё так просто, – буркнул Чемодуров. – Не дважды два.
– А что тут такого сложного! Есть страна. Её делят. Разделённый народ хочет воссоединиться и возродить своё государство. Имеет право? – с вызовом спросил Волков.
Но Чемодуров спорить не стал и только фыркнул.
– Молчите? Нечего сказать? – спросил Волков.
Неожиданно на выручку Чемодурову стал доктор.
– В самом деле, Алексей Андреевич, – сказал он, – тут всё несколько иное, а простым дело видят либо незнающие, либо нечестные.
– И к кому вы меня причисляете, доктор? – многозначительно осведомился Волков.
– К первым. Делила Польшу не только Россия. В разделе участвовали Пруссия и Австрия. Но матушка Екатерина Великая вернула своё – наши территории с малороссами и белорусами, которые поляки у нас в своё время оттяпали. А вот немцы и австрийцы цапнули исконно польские и стали их усиленно осваивать, где полякам место указали около выгребной ямы. Поляки в составе России пользовались равными правами, их шляхетство имело дополнительные привилегии, они оставались полными хозяевами на своих землях, заседали в земствах. К тому же наша интеллигенция особенно, революционная, поляков полюбила особо. И всё это время у поляков к России почему-то особый счёт и особая к ней ненависть. Только лишь от России они требуют возврата государства. А от Австрии и Германии – ничего! Словно они тут и вовсе в стороне. Словно не отрезали себе Австрия с Германией две трети Польши. Но к ним никаких претензий. Поляки не только ничего не требуют, но всячески пресмыкаются перед ними.