Игра с Найтом (ЛП)

— Была.

Софи вздохнула.

— Прости.

— За что?

— Ты, очевидно... — Софи посмотрела на картину с новым пониманием ситуации, затем подняла глаза на обманчиво-пассивный профиль Люсьена. — Ты, должно быть, скучаешь по ней.

— Должно быть?

Девушка нахмурилась, понимая, что он намеренно усложнял разговор.

Он повернулся к ней.

— Слушай, мне нужно сделать пару звонков. Ты не возражаешь?..

Он перевел взгляд на дверь.

— Зачем ты это делаешь? — спросила Софи, не двигаясь с места.

Люсьен громко вздохнул.

— Делаю что?

— Меняешь тему всякий раз, когда я спрашиваю о личных вещах.

Он пожал плечами и закатил глаза — преднамеренное проявление беспечности, которое ни на секунду не обмануло Софи.

— Нет. Просто тут нечего сказать.

— Но твоя семья, наверняка, здесь, в Норвегии?

Найт снова сжал челюсть, а его ноздри слегка расширились. Софи понимала, что давила на него, но не была готова остановиться. Масштабы знаний друг о друге в настоящее время слишком перевешивали в его пользу, и она хотела восстановить равновесие.

Он пожал плечами.

— Некоторые из них.

— Братья... сестры?

— Почему это имеет значение?

— Потому что, Люсьен. Ты вполне себе можешь позволить копаться в моем браке. Я ведь тоже имею право задавать вопросы?

Его глаза потемнели, пока он обдумывал свой ответ.

— Хорошо,— мужчина скрестил руки на груди, в оборонительном жесте. — Нет братьев. Нет сестер. Моя мать умерла. Что-нибудь еще?

Софи проигнорировала резкость изложения его слов и мрачность, которую за ними скрывалась.

— Извини, — прошептала она снова.

— Не стоит. Это было давно, и я уже большой мальчик. Я могу о себе позаботиться.

Она в этом не сомневалась. Но что-то, все же удерживало ее в кресле, хотя он ясно дал понять, что хотел, чтобы она вышла из кабинета и этот разговор закончился.

— А твой отец?

Люсьен прищурился, и девушка заметила, как пальцами он впился в свои предплечья.

— Достаточно, Софи.

Так вот оно что.

— Он здесь, в Норвегии?

Люсьен наклонился, упираясь ладонями в стол и свирепо на нее посмотрел.

— Я сказал достаточно.

Софи выпрямилась и встретилась с ним взглядом через стол. Его дыхание было беспрерывным, слишком быстрым, а глаза сверкали подавленным гневом, хотя тон оставался ровным.

— Мы можем поговорить об этом, если это поможет, — тихо сказала она, чувствуя, что они плясали вокруг чего-то важного в самом центре психики Люсьена.

Он резко рассмеялся.

— И вдруг она стала психиатром. Это большой скачок от секретаря до врача, Принцесса.

Софи вздрогнула, моментально чувствуя ненависть к саркастическому использованию нежности, которая до сих пор казалась такой интимной.

— Я просто пыталась сказать...

— Мне не нужна твоя гребаная помощь, — слова Люсьена пронзили ее и заставили замолчать.

Они встретились друг с другом взглядом через стол.

— Тем не менее, ты полагаешь, что я нуждаюсь в твоей, — ответила девушка.

— Это другое, и ты чертовски хорошо это знаешь.

— Правда? — она наклонилась к нему. — Почему же? Потому что ты так сказал?

— Да, черт возьми, — Люсьен стукнул по столу, чтобы акцентировать свои слова. — И потому, что ты нуждалась в моей помощи, а мне не нужна ни твоя, ни чья-либо еще.

Его свирепо смотрел в ее глаза, а сжатые кулаки говорили ей, что он был таким же напряженным, как и она.

— Он умер, Софи, понятно? Все это было слишком давно, чтобы иметь значение, и это никого не касается, кроме меня, но, для протокола, мой отец мертв. Теперь ты счастлива?

Пораженная, Софи искала на лице Люсьена следы еще какого-либо выражения, кроме гнева, но это было все, что можно было уловить на данный момент. Она не понимала, что послужило причиной этому, но что-то явно случилось с этим мужчиной. Где-то, вдоль его пути, произошло нечто большое и уродливое, что взвалило тяжкий груз полного самоограниения на его плечи.

Она в последний раз взглянула на фотографию, затем снова на мужчину, которым стал этот смеявшийся ребенок.

— Нет. Я далека от счастья, Люсьен, — пробормотала девушка. — Оставлю тебя, чтобы ты сделал свои звонки.

Она повернулась, чтобы выйти из комнаты.

Прежде чем Софи добралась до двери, он встал позади нее. Люсьен прижал ее тело к стене своими, и пальцами скользнул в ее волосы.

— Прости, Принцесса. Мне жаль.

Софи закрыла свои наполнившиеся слезами глаза и обняла его, желая, чтобы ее прикосновения могли растопить железное напряжение в его плечах и удалить мрачную грусть из его глаз. Она сильнее надавила на него, чтобы узнать больше, но все, что ей удалось сделать, это откопать воспоминания, о которых ему, явно, было больно говорить.

Она постаралась смягчить его резкое дыхание нежными прикосновениями рук и гладя пальцами его шелковистые волосы, пока, Люсьен, наконец, не поднял голову и не поцеловал ее. Своими губами мужчина медленно и сладко скользил по ее, успокаивая укол от его прежних, резких слов.

— Мне тоже очень жаль, — прошептала она ему в рот, открывая свой, чтобы позволить его языку скользнуть внутрь.

Девушка чувствовала, как его сердце сильно билось напротив ее груди, а его эрекция стала жестче у ее живота. Трясущимися пальцами они стянули одежду друг с друга в поисках комфорта и тепла обнаженной кожи, развеяли напряжение единственным известным им способом, сплотившись на полу кабинета Люсьена.

Глава 29

Закончив обедать, Люсьен снова наполнил для Софи бокал вина и откинулся на своем стуле. Еда, которую его экономка для них приготовила, была восхитительной, но они оба были немного подавлены после бурного утра.

— Сегодня мне нужно будет отойти кое-куда, на некоторое время.

Софи кивнула, испытывая странное облегчение от мысли провести некоторое время в одиночестве. Каждое мгновение с Люсьеном казалось удушающим, и события сегодняшнего утра до сих пор являли собой для нее больную открытую рану. Ее тело ныло, а сердце ныло еще сильнее.

Ей нужна была глубокая ванна с пеной, чтобы успокоить мышцы, и немного драгоценного личного пространства для размышлений. Менее чем через двадцать четыре часа она вернется в Лондон к Дэну, и пока она понятия не имела, что собиралась делать. Все, что девушка знала это — следующие несколько часов будут пыткой.

***

Люсьен уперся лбом в холодное боковое окно машины и уставился на простое здание университетского госпиталя из красного кирпича. Это место не было его точкой назначения, но он все равно инстинктивно свернул с дороги, вместо того, чтобы проехать мимо. Мужчина не собирался заходить внутрь. Он сомкнул пальцы вокруг письма в кармане пиджака, не заботясь о том, что испортит его до такой степени, что прочитать его снова будет почти невозможно. В любом случае, Люсьен знал, о чем там говорилось, и ему даже не нужно было смотреть.

Дорогой папочка снова был здесь из-за злоупотребления алкоголем, только в этот раз были все шансы, что он не сможет с этим разобраться. Он был ходячим мертвецом с тех пор, как его жена покончила жизнь самоубийством; Люсьен был только удивлен, что это заняло у него так много времени. У него не было никаких чувств, которые мог ему предложить, кроме отвращения и ненависти, а какая польза от них умирающему?

Пусть священник услышит просьбы отца о прощении. Пусть холодная рука незнакомца будет его утешением. Люсьену нечего было ему дать.

Изучая здание Найт размышлял, за каком окном укрывался его отец. Как он выглядел на сегодняшний день? Люсьен порвал с ним все отношения после смерти матери, решив остаться с родственниками, которые переносили его беспокойное присутствие как крест, а не остаться с жалким отцом, который ежедневно умолял своего сына понять.

Тем не менее, где бы Люсьен не остановился, письма отца упорно его преследовали. Отец отслеживал его успехи по всему миру и поддерживал связь каждые несколько месяцев, несмотря на то, что он никогда не получал никакого подтверждения того, что его слова достигли адресата.