Страница 24 из 48
- Нет. Мы не унижаемся до того, чтобы лично молиться богам - тем богам, которые давно покинули наш народ. Пусть не из любви к богам, но из простого уважения к ним звонит этот колокол. Звон как бы сообщает: "Мы помним о небесах, хоть небеса и забыли о нас".
- Чем же боги обидели вас?
- Я вижу, ты не веришь в то, что боги существуют. Это глупо. Прошли века с тех пор, как наши предки, живя на суше, забыли, что над ними есть боги. Тогда боги разгневались на людей и разверзли хляби небесные. Целый год шел дождь. Моря и реки вышли из берегов. Весь мир погрузился под воду, и почти все люди погибли - кроме, конечно, чародеев. Некоторые спаслись в искусно построенных лодках; другие придумали, как с помощью заклинаний и колдовства жить под водой. Они-то и положили начало нашему народу, который в конце концов стал настолько процветающим и довольным жизнью в своих подводных городах, что десятилетия спустя, когда великий потоп кончился, отказались покинуть их. Как, должно быть, по-дурацки выглядели тогда боги. Теперь же мы - Люди Моря, и нас боятся обитатели суши. Мы правим водами, и ни один земной колдун, как бы могуществен он ни был, не имеет власти в нашей стране. Даже князю демонов приходится считаться с нами.
- Неужели? - удивился Зайрем.
- Ему приходится.
После этого разговора скрытая под покрывалом "неизвестная" госпожа довольно часто навещала Зайрема. Юноша ни разу не показал принцессе, что ее хитрость разгадана, и вскоре Хабэд успокоилась и стала вести себя непринужденно, обучая Зайрема со знанием дела, время от времени позволяя себе маленькие вольности; погладить Зайрема по голове или пожать ему руку. Испытания прекратились. Через некоторое время пленник уже мог свободно объясняться с красавицей на ее родном языке, и она принесла ему множество разнообразных книг и забрала назад их только тогда, когда он их прочитал. Однако эти восхитительные книги не открыли тайн волшебства.
- Я вижу, твой разум изголодался по знаниям, - сказала ему скрытая под покрывалом Хабэд однажды ранним утром. - Мне кажется, он просто умирает от голода. Признайся же мне теперь, Зайрем: ведь ты из нашего народа? Твой разум так же быстр, как и наш. К тому же ты можешь жить в море. Какие еще нужны доказательства?
- Может быть, так оно и есть, - осторожно солгал Зайрем. - Я мог потеряться, когда был маленьким. - Живя под водой, он совсем отвык смеяться и лишь поэтому не расхохотался, вспомнив пустыню, где родился. Она лежала во многих днях пути от моря.
- Возможно... Тогда ты имеешь право познакомиться с нашими традициями.
- И с вашей магией. Я уже говорил, что хочу изучить это искусство. Я обращался с этой просьбой к вашей госпоже - Хабэд, и она отказала мне.
- Она и не вспомнит об этом, - ответила переодетая Хабэд. - Моя повелительница невероятно тупа и обо всем забывает.
Скромность принцессы и очевидная ловушка, которую она расставила, ругая себя привели бы Зайрема в бешенство, окажись на месте принцессы кто-нибудь другой; но в исполнении Хабэд эти слова прозвучали с забавной язвительностью и очарованием, будто она и в самом деле смеялась над собой. Вскоре юноша убедился, что так оно и есть, а некоторые недостатки могли оказаться вполне реальными, и в них она откровенно признавалась.
- У меня не сложилось такого впечатления, - пробормотал Зайрем.
- Разве? Я буду откровенна. Моей госпоже безразлично все, кроме ее собственных удовольствий.
- Мне показалось, что она находит удовольствие в том, что держит меня здесь.
Скрывающаяся под покрывалом Хабэд не была лгуньей настолько, чтобы отрицать это.
- Да, вероятно. Но она была непостоянна, ненадежна, несдержанна и опрометчива. Если она проявляет к тебе какой-то интерес, то тебя не ждет ничего приятного. Она так скучна и некрасива.
- В таком случае я должен сознаться в своей глупости, ибо мне она показалась прекрасной. Немного помолчав, Хабэд заявила:
- Неужели? Это с ее-то лохматыми волосами, круглыми глазами и короткими ногами?.. Нет, она недостойна того, чтобы на нее смотреть.
- Едва ли я смог бы смотреть куда-нибудь еще, будь она рядом со мной. По правде говоря, я жду не дождусь того дня, когда увижу ее снова.
Хабэд не смогла устоять перед столь явным признанием.
- Ты можешь увидеть ее прямо сейчас, - воскликнула принцесса, - ибо она здесь! - Отброшенное в сторону покрывало закружилось по саду, пугая рыб.
Принцесса выглядела очень привлекательной и трогательно доверчивой, надменной и соблазнительной. У Зайрема не хватило духу сказать ей всю правду. Как многие люди, обладающие острым и проницательным умом, принцесса иногда проявляла чрезвычайную наивность. И этим она полностью покорила Зайрема, предвкушавшего наслаждение и страстно желавшего ее.
- Я.., я изумлен, госпожа, - сказал он тихо. - Справедливо ли это сыграть со мной такую шутку?
- Нет, - ответила Хабэд. - Но я и не говорю, что справедлива. Я же тебя предупредила, что у меня множество недостатков.
Зайрем подошел к ней и поцеловал сначала ее лоб, потом губы, шею... Он продолжал бы этот волнующий и трепетный спуск, но красавица остановила его.
- Награда за способности, проявленные тобой на моих уроках, не Хабэд, сказала принцесса, хотя ее глаза утверждали совсем иное.
- Какое же другое вознаграждение хоть чего-нибудь стоит?
- Обучение магии морского народа.
- Да, награда достойная.
- И не безопасная. Древние законы подводных городов запрещают обучать людей суши нашему колдовству. Но ради тебя я сделаю исключение. Ибо уверена, что ты наш родственник, пусть и не самый близкий. Кроме того, мой отец расстроился, поскольку никто не выкупает тебя, но еще больше его раздражает, что ты живешь во дворце как мой гость. Он приказал мне поторопиться и решить, как поступить с тобой. Он хочет избавиться от тебя.
- Меня нельзя убить, - сказал Зайрем, прикоснувшись к голубовато-зеленым волосам подводной принцессы и целуя ее еще раз.
- Может, тебя и не убьет, но в Сабле есть множество ловушек. Сами по себе они безвредны, но их нельзя разрушить. Так как ты ничего о них не знаешь, отец с легкостью заманит тебя в любую из них. А потом запрет на замок в каком-нибудь мрачном, унылом месте, навсегда лишив пищи и всех радостей жизни. А я не осмелюсь освободить тебя, ибо страшен в гневе Хабзур.