Сон Дао. Междорожье

Затем я заметил, что меня окружает незнакомый вид леса вдоль лыжни. Хотя я уже давно катаюсь на этой горе, каждый спуск знаю наизусть и никак не мог заблудиться.

Обычно спуск на этой трассе занимает 15-20 минут. Но почему-то я всё спускался и спускался. Прошло минут 40, и вдруг я выезжаю на место, откуда я начинал свой спуск. То есть я каким-то образом попал на вершину горы, чуть в стороне от стартовой площадки подъемника.

Причём там не было ни одного человека, даже охранника, который должен был быть наверху. Подъемник не двигался, и в воздухе стояла непривычная тишина. Хотя я на это не сразу обратил внимание, но внутри шевельнулся страх и ощущение того, что что-то вокруг изменилось.

Само собой я достал смартфон, чтобы позвонить дежурному подъемника и высказать ему всё, что я думаю о его работе. Но связи не было. И это было ещё более странно, поскольку вышка была всего в пятистах метрах: я её специально поставил, чтобы у меня всегда была связь и Интернет.

Достав из рюкзака бутылку с водой, я отпил несколько глотков и стал решать, что делать дальше. Хотя выбор был очевиден: спускаться вниз.

Оттолкнувшись палками, я двинулся по лыжне, набирая скорость и решив быстро спуститься и выяснить, что за беспредел творится на моей горе. Да и, честно говоря, легкий страх подгонял быстрее добраться до привычного окружения.

Но, проехав обрыв и въехав в лес, несмотря на скорость, я опять обратил внимание на странное мерцание леса.

Я стал вспоминать определенные особенности трассы. Вот здесь небольшой поворот и холмик с торчащим маленьким деревцом с обломанной верхушкой. Я его запомнил, потому что на прошлой неделе девушка, приехавшая с одним из моих гостей, не рассчитала свои умения и въехала на этот бугорок, сломав верхушку деревца. Чуть дальше – отрезок ровной, пологой дороги, и затем резкий поворот, за которым ты уже можешь видеть внизу сквозь деревья начало подъемника.

Но, свернув на этом повороте, я опять оказался на лыжне, которая шла через густой лес. И я почему-то не мог вспомнить, был раньше такой отрезок или нет. Мой мозг говорил о том, что, если я качусь, значит дорога идет вниз и по законам физики я должен оказаться у подножья горы.

Но я каким-то невероятным образом выехал из леса и опять оказался на вершине у подъемника.

Это уже попахивало сумасшествием. Я не мог понять, то ли я сошел с ума и сейчас нахожусь где-то в клинике, накачанный наркотой и пускаю слюни, представляя, что я в горах катаюсь на лыжах, то ли это злая шутка друзей, которые каким-то образом, вопреки физике, сделали такую зацикленную трассу. С них станется сделать такой розыгрыш. В прошлом году на свой день рождения я заснул в своей кровати в замке, а проснулся в батискафе под водой на Карибах. Правда, друзья были рядом в другом батискафе, и мы быстро всплыли на яхту, где был уже накрыт банкет и под лирические песни самого Хулио Иглесиаса (где они его только откопали), мне пришлось изображать радость и принимать поздравления.

Мой американский друг и партнер Майкл Пирс всё это организовал. Шутки у него такие. После этого мне пришлось уволить начальника моей охраны и всю обслугу, которая участвовала в этом розыгрыше. Хотя Майкл и настаивал на том, что они не виноваты, но я не могу себе позволить того, что меня вот так запросто могут похитить из моего дома.

Вот и в этот раз, вспомнив Карибы, я все-таки решил, что это опять мой партнер организовал розыгрыш. И я уже представил, что я сделаю с моими подчиненными, которые это позволили. Мой страх превратился в злость.

Выпив ещё несколько глотков воды, я опять начал спуск. И всё вновь повторилось: я опять выехал на вершину горы. Злости прибавилось ещё больше. Я начал кричать Майклу, что бы он прекратил свои шутки и включил подъемник, чтобы я мог на нем спуститься. К тому времени я уже чувствовал усталость. Но ответом на мои крики служила горная тишина. Я обратил внимание, что вокруг отсутствовало малейшее движение, начиная от лёгкого ветра и заканчивая летающими птицами и даже облаками в небе, несмотря на то, что в это время в горах обычно бывает облачно.

Постояв немного и поозиравшись вокруг, я опять начал чувствовать страх и беспомощность. Ведь единственная дорога, по которой можно было спуститься к подножью горы, это моя лыжня, где я всё время попадаю на вершину. Посмотрев на часы, я с удивлением увидел, что уже прошло больше трех часов и дело близилось к сумеркам.

Я опять начал спуск, но в этот раз я уже не спешил. Я решил ехать медленно, внимательно рассматривая окружающую меня местность, чтобы отметить, где происходит переход от спуска к подъему.

Но опять выехал на вершину, не заметив, как это произошло.

От смешанных чувств злости и страха сильно захотелось есть. В рюкзаке оказалось несколько шоколадных батончиков и пакетик с орехами. Съев батончики и запив их водой, я опять решил спускаться. Хотя мой ум говорил, что это бесполезно, и стоит попробовать взломать будку охранника и посмотреть, можно ли там заночевать. Остаться ночью в лесу на горе – не совсем лучшая перспектива. Но эти мысли ко мне пришли уже тогда, когда я проходил очередной поворот лыжни.

Начинало уже смеркаться, и я решил, что если опять окажусь на вершине – то не буду рисковать и останусь в будке охранника. Кто-то же станет меня искать?

Но в этот раз меня ждало новое приключение: лыжня не заканчивалась. После поворота, въехав в лес, я не мог из него выехать. То есть я катился по лыжне, а она всё петляла и петляла, но не выходила из леса.

Спустя полчаса езды стало ещё темнее. У меня начали дрожать колени от напряжения, чувство усталости передалось на спину, начала болеть голова, и я не знал, то ли мне остановиться, то ли спускаться дальше.

Я не люблю останавливаться. Мой девиз был всегда «Только вперед!», как бы банально это не звучало. Но эта жизненная позиция сделала меня тем, кем я являюсь сейчас. И эта внутренняя программа меня подгоняла вперед.

И думаю, что именно эта настойчивость и привела меня к Матвеичу. Хотя он иного мнения.

Через некоторое время мне стало плохо. Закружилась голова, начало подташнивать и появилась сильная слабость. Я немало удивился. Моей выносливости можно было позавидовать: ежедневные забеги на 5 километров и ежевечерние получасовые заплывы в бассейне сделали моё тело сильным и подготовленным. А потому такое катание никак не могло ослабить меня настолько, чтобы я валился с ног от усталости.

Остановившись, я искал, где мне присесть и отдохнуть. Но слабость начала быстро наполнять моё тело, и я только смог отстегнуть лыжи. Сначала я сел прямо на них, а затем и вовсе, поддавшись порыву, лёг прямо на снег.

Голова начала заполняться свинцовой тяжестью, и было только одно желание: закрыть глаза и забыться глубоким сном. Где-то на периферии сознания ещё появлялись звоночки здравого рассудка о том, что нельзя ложиться на снег. Если ляжешь и заснешь – ты замерзнешь и умрешь. Но эти мысли уже были очень слабыми и не могли заставить меня подняться.

Сознание уже практически померкло. Я медленно погружался в сладкое забытьё. Наконец-то пришел покой, давно забытое состояние безмятежности и тишины. Как в детстве у бабушки зимой возле горячей печи.

Сквозь пелену забытья я услышал чьи-то шаги. Кто-то подошел ко мне и наклонился.

– Ух ты, летарик. Как же тебя сюда занесло-то? – услышал я чей-то голос.

У меня не было сил открыть глаза, а тем более что-то отвечать. Мне было хорошо и не хотелось, чтобы меня кто-то беспокоил.

Но мужской голос продолжал свои причитания, одновременно поднимая меня с земли и укладывая на что-то типа больших саней.

– Неужели кащеи нашли способ проходить барьер и заслали мне казачка-разведчика?

Для меня слова, доносящиеся из другого мира, не имели в тот момент никакого значения. Я не понимал, что говорил голос, и не хотел понимать.

И в какой-то момент моё сознание окончательно померкло.

Приходил в себя я медленно. Чьи-то грубые руки мяли моё тело, натирали его чем-то вонючим. И эти действия буквально выталкивали меня из сладкого небытия. Я сопротивлялся и не хотел возвращаться, но какая-то сила не отпускала меня, тянула в реальный мир.