Страница 8 из 25
В начале V века представлялось вероятным, что восточная половина империи, так же как и западная, окажется под властью варваров и распадется на части. Готы расположились во Фракии, Мезии и Малой Азии, а готский военачальник Гаинас имел огромное влияние на императора Аркадия. Имей он больше способностей и талантов, то мог бы создавать и свергать императоров, как это впоследствии делал Рицимер на западе. Но планы Гаинаса потерпели крах, а империя была спасена восстанием в Константинополе в 401 году, когда готские федераты были убиты, а их лидер – изгнан разгневанным населением. Люди таким образом спасли не только свои дома, но и весь восток от опасности готского господства.
Хотя европейские провинции Восточной империи изрядно пострадали от тевтонских набегов в первой половине века, больше не возникала опасность завладения варварами механизмом управления и разрушения империи изнутри. Во время долгого правления Феодосия II (406–450), хотя и не наблюдалось никакого прогресса в укреплении империи, ни одна территория не была утрачена.
В это время на Восточную империю работали два внешних фактора. Первый – абсолютная неприступность Константинополя для любых захватчиков, которые могли напасть на город только с земли. Город нельзя было уморить голодом – как это сделал с Римом Аларих, – а его стены не могли быть разрушены осадными машинами, известными в том веке. Хотя готы и гунны совершали набеги по всему Балканскому полуострову, они никогда всерьез не пытались досаждать великому городу, оплоту власти восточных римлян. В Западной империи такого оплота не было. Там не имелось ни одного города, который был бы одновременно столицей, арсеналом, гаванью, центром торговли – в общем, всем в одном. Равенна, куда западные цезари сбегали в тревожные времена, во всех отношениях уступала Константинополю как оплот вооруженного сопротивления захватчику. Хотя болота в какой-то степени усиливали ее, они не занимали большой территории, и город находился достаточно далеко от гавани, чтобы позволить врагу перерезать пути снабжения.
Вторым существенным фактором живучести Восточной империи была долгая свобода от внешних войн, которой имели возможность наслаждаться азиатские провинции. После мятежа Гаинаса в 401 году готы исчезли из Малой Азии, и больше никакие чужеземные завоеватели не делали серьезных попыток вторгнуться на этот полуостров, в Сирию или Египет в течение ста сорока лет. Две коротких персидских войны в 420–421 и 502–506 годах не привели ни к чему более серьезному, чем частичные разрушения на месопотамской границе. Это правда, что в азиатских провинциях империи не все время царил мир и спокойная благодать. Но все возникающие неприятности были связаны с внутренними волнениями, главным образом инициированными исаврянами, которые жили в горах юга Малой Азии. Такие мятежи носили местный характер и не приносили очень уж большого ущерба. Бои, вызванные бунтами мятежных императоров Василиска и Леонтия, случившиеся во время правления Зенона, тоже явились не слишком разрушительными. В целом четыре восточных диоцеза Восточной Римской империи в V веке знали больше мира и процветания, чем в прошедшие и будущие века. Богатства, скрупулезно собранные в имперскую казну, дали императорам достаточно сил, чтобы защищать свои европейские владения. Дальше мы увидим, что их военные ресурсы также оказались на высоте, когда велась реорганизация восточной римской армии.
Только сила Константинополя и богатства Азии могли оказаться бесполезными, попади они в руки таких императоров, как Гонорий или Валентиниан III. Мы должны отдать должное личным качествам императоров Льва I, Зенона и Анастасия I – эти люди оказали важнейшее влияние на империю. Эти осторожные, упорные и внимательные принцы, которые никогда не подвергали империю опасности излишней предприимчивостью или честолюбием, также не позволили ей распасться из-за недостатка энергии. Именно такие люди нужны были в переходный период.
Лев, первый из этих трех императоров, уже умер, когда на западе был смещен Ромул Августул. Он оставил свой след в истории Константинополя убийством Аспара, последнего из военных магистров, опасно возвысившегося на востоке, а также – в еще большей степени – планом реорганизации армии с привлечением большого числа местных жителей в ее ряды. Понимая, что нельзя полностью полагаться на тевтонских наемников – эта роковая ошибка разрушила Западную империю, – Лев привлек в армию максимальное количество суровых горцев Малой Азии, в основном исаврян. Его предшественники не доверяли им, считая коварными и неуправляемыми, однако Лев сумел разглядеть, что они поставляют в армию хороший и надежный человеческий материал, и обращался с ними так же, как старший Питт с шотландцами после восстания 1745 года. Он учил их использовать на службе своей стране безудержную отвагу, которая так часто оборачивалась против правительства. Лев действительно сделал все, что мог, для исаврян и даже выдал замуж свою старшую дочь Ариадну за одного из них – Зенона.
Именно Зенон восседал на троне Восточной империи, когда Одоакр стал правителем Италии, и ему было адресовано известное обращение римского сената, содержащее просьбу позволить востоку и западу вместе почивать под сенью его имени, одновременно поручив практическое управление Италией патрицию Одоакру. Зенон не был ни таким способным, ни таким уважаемым правителем, как его тесть – император Лев. Его репутацию запятнали два недостатка – чрезмерная осторожность, граничившая с трусостью, и распущенность. Враги никогда не уставали упрекать его исаврийским рождением и постоянно напоминали, что его настоящее имя – Тарасикодисса, сын Русумбладеота. Зенон принял новое имя только при дворе. Но хотя он был по рождению никому не известным провинциалом, а по натуре – трусом и распутником, все же у Зенона были определенные достоинства. Он был сдержанным, не склонным к вымогательствам правителем, ему был не чужд либерализм и умение выбирать способных людей себе на службу. Он был оптимистичен и умел упорно добиваться своей цели, а в вопросах религии проводил политику умеренности и терпимости, которая сегодня считается его заслугой, но в его время вызывала множество нареканий со стороны ортодоксальной церкви. Самые худшие обвинения, которые могут быть против него выдвинуты, касаются деяний, вызванных скорее его трусостью и нерешительностью, а не другими мотивами. Это две или три деспотичные казни чиновников, которых он заподозрил в организации заговоров против себя. Впрочем, после трех мятежей, едва не достигших успеха, неудивительно, что он опасался за свою безопасность.
Правление Зенона являлось в этом отношении более беспокойным, чем правления его предшественника и преемника. Отсутствие дерзновенной смелости подталкивало людей устраивать заговоры против него, однако они не делали скидку на его упорство и хитрость и потому всякий раз терпели поражение. Зенон мог рассчитывать на активную поддержку своих соплеменников – исаврян, которые теперь составляли самую верную часть его армии, и на пассивную покорность или, в худшем случае, нейтралитет коммерческих классов и бюрократии, которым не нравились перемены и беспорядки. Поэтому случилось так, что дворцовых заговоров и периодических мятежей отдельных частей армии оказалось недостаточно, чтобы пошатнуть его трон.
Первую половину периода правления Зенона можно разделить на три части этими тремя заговорами. Император уже взошел на престол, когда начался первый из них. Это была дворцовая интрига, затеянная вдовствующей императрицей Элией Вериной, которая ненавидела зятя. Заговорщики застигли императора врасплох. Правда, они не смогли его схватить, поскольку он при первой же тревоге бежал из Константинополя, зато они завладели столицей и объявили Василиска, брата Верины, августом. Горожане, среди которых Зенон был в высшей степени непопулярен, присоединились к мятежу и убили исаврийских солдат, находившихся в стенах города. Отсутствие лидера, казалось, парализовало их сопротивление. А Зенон тем временем добрался до своих родных мест и поднял исаврийскую армию. Сирия и большая часть Малой Азии хранили ему преданность, и он приготовился сражаться за трон. К счастью для него, Василиск оказался недостойным созданием. Именно он погубил экспедицию против вандалов, отправленную Львом I семью годами раньше. Довольно скоро жители Константинополя возненавидели его даже больше, чем Зенона. Причем трудно сказать, за что его ненавидели больше – за высокомерную надменность, финансовое вымогательство или приверженность монофизитской ереси. Армия, которую он выслал против Зенона, была вверена – крайне неразумно – военачальнику исаврийского происхождения, военному магистру Иллу, который позволил себе уступить мольбам и подкупу законного императора и в конце концов перешел к нему. Восстановив свои позиции в Малой Азии, Зенон настроил Теодориха против своего врага и склонил гота осадить Константинополь с запада, в то время как сам блокировал город с восточной стороны. Горожане распахнули ворота, и Василиска после двадцатимесячного правления вытащили из дворца и бросили к ногам Зенона. Тот пообещал, что кровь Василиска не будет пролита, но отправил его с сыновьями в далекий уединенный замок в горах Каппадокии, окруженный заснеженными вершинами, где пленников так скудно кормили, что они довольно скоро умерли от лишений. Это было в 477 году.